ОТЧАЯНЬЕ
Художник, сдавший темноте
свою последнюю работу,
И композитор, тишине
оставивший живую ноту,
Зачем от боли ты кричишь,
Зачем в глазах твоих — отчаянье?
Есть умирание и тишь
всего вселенского прощанья.
Хранит молчания обет
ветрами трёпаная лира,
Её струна дарила свет
во благо радостного мира.
Молчат нетленные холсты
в обломках мирового хлама.
Зачем же здесь стенаешь ты? —
проникновенно и упрямо.
Ты хочешь вечности отдать
свою любовь на поруганье?
Ты хочешь научить страдать
судьбу, лишённую страданья?
Ты хочешь опечалить тьму
познанием былого света.
Но мирозданью ни к чему
твои вопросы и ответы
ни про добро, ни про печаль —
Те добродетели отпеты.
Из сохранившихся начал
исключена Душа поэта.
АНГЕЛЫ УЛЕТЕЛИ
Кофе остыл дважды,
Показав реальности грань.
Есть ли любовь, неважно,
Если жизнь — просто игра.
А жаль…
Да видно ангелы улетели,
Испугавшись души моей боли,
И замерзли, наверно, в метели —
Не возвращаются ко мне более.
А жаль…
Кофе, подогретый дважды,
Я подала бы им, и одежду.
А потом, как они однажды,
Ушла бы в метель,
Но — с надеждой.
ЛЮБОВЬ ЗАБЫЛА
Любовь забыла об одном —
Ведь я могу её не трогать.
Жить не с распахнутым окном,
А так, испытывая робость
Перед собой, перед молвой.
Идти по жизни, будто в пропасть,
И со склонённой головой
писать удобным слогом повесть.
Любовь забыла, что она
назначена быть с Правдой рядом,
И что с Добром обручена,
Без обещания награды
и лучшей жизни
в те или иные времена.
Любовь забыла… про меня
ДЕНЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ
Укутаны светом, как пледом,
И с лёгким дыханьем души,
Мы наслаждались обедом
и тем, что не надо спешить.
Что доставлено сообщенье,
И не пропущен звонок.
Было вроде бы не воскресенье,
Но кто-то туда нас повлёк, —
Вслед вдруг налетевшей метели
По белоснежной меже.
Калитки старенькой двери
чуть приоткрылись уже…
Седой от инея вечер,
Со светлым и тёплым лицом,
Положив нам руки на плечи,
Рассадил за накрытым столом.
И стрелок не замечая
бега по кругу в часах,
Мы приступили к чаю,
Но вспомнили о стихах.
СМЯТЕНИЕ
Я только серной чиркну спичкою,
Заворожённая стыдом,
Какое дело до обычая —
Гори, мой одинокий дом!
Гори огнями в вышине,
И ярким пламенем в камине,
И отблесками на луне,
И в облаках, и на равнине.
По полю расстилайся, Свет,
И разлетайся по Вселенной!
Скажи тьме преисподней: «Нет»,
И сделай Доброту нетленной.
ЮНКЕР И ГЕНЕРАЛ
Хотела стену описать Петра и Павла,
Защиту в долгой Северной войне.
Но почему-то тема не впускала,
Покоя что-то не давало мне.
Ветер волком воет на причале,
о чём камни помнят, но молчат.
Жёны декабристов причитали,
На морозе ожидая палача.
Дворянин Каховский, вы же знали,
Милорадович — герой Бородина.
В спину целились зачем, стреляли…
На Сенатской в чём его вина?
Ветер улетел, не в силах видеть
слёзы захлебнувшейся волны.
Генерал, Вас юнкер не хотел обидеть.
Он не знал, что можно без войны…
БЕССОННИЦА
Нечасто я стремлюсь облечь в слова
явления пространства и природы,
Но клонится к ладоням голова
и в образ погружается, как в воду.
Хотелось хоть немного помолчать
о сказанном сто раз и всуе,
Да выдаёт поэзии печать,
Бессонница задачу мне рисует —
Придумать новый силуэт стиха.
А лучше б обновила босоножки,
И цокая подковкой каблучка,
Прогуливалась с франтом по дорожке.
С зарёй расставили по полочкам слова.
О, Бог-Морфей, сомкни мне очи!
В избытке образов уж тонет голова,
А я всё не могу поставить точки…
«ПРАВИЛЬНАЯ» ПОЭЗИЯ
Книжка вышла высшей школьности,
Сразу, в первой же строке —
Поэтические вольности
все зажаты в кулаке.
По строфе течёт уверенность,
Убеждённость в правоте.
Шаток слог, зато умеренность
в поэтичьей наготе.
Автор прямиком за пряником,
А поэзия — в народ.
Роспросвет — тот стал охранником,
Можно ли взглянуть вперёд?…
ЗА ТАЙНОЙ ДВЕРЦЕЙ
Звездопад шаров на ели,
С отливом тайного мерцания луны,
Сверкает каплями разлитой акварели
на фоне веток из морской волны.
Заманивает. И, прощай, рассудок,
Я в мир иду капроновых бантов,
Крахмаленных, из марли юбок,
И масок бархатных мастей всех и цветов.
К лицу мне локон голубой — Мальвины,
И платье феи — золотой парчи.
Мы кружимся под ручку с Буратино,
Мы — нашли ключи
от дверцы тайной. За которой дети
снежинки клеят на большом окне.
И мама, при настольном свете,
Бант оправляет на косичке мне.
О ПРИРОДЕ СЛУХА
Отология не в моде,
Всё уфологу видней.
Ухология природе
поэтической нужней.
У кого природа слуха
покороблена чуть-чуть,
В «бабке» слышит он — «старуха»,
А в «дороге» — «добрый путь».
(Только «бабка» — это кость
для игры,
А в «дороге» зреет злость от жары.)
Если же природа слуха
исковеркана совсем,
То — « с Антверпена старуха
перебельгит в замок Стэн».
Если слуха нет совсем,
Слышно то, что просто всем:
Что написано на стенах
с приложениями схем.
Глухота видна в поэмах
даже благовидных тем.
ЖАЛОБА ВОЛА
Свело гортань
надрывом бессловесным,
Мычаньем вспугана
недремлющая даль.
Рождённый для трудов
создателем небесным,
На радость людям,
а себе — в печаль.
Что урожай хорош —
какая бренность!
В чём ум людской,
и где их доброта?
Склонённой головой
ты воплощаешь верность,
Согбенною спиной
в ласкании хлыста.
СОЛНЦЕВОРОТ
Август осень намочила
проливной стеной дождя,
Капля на ветру остыла
в новый день календаря.
А весной случились роды
жёлтой россыпью мимоз,
Как надежду нам природа
каждый день даёт прогноз.
Часть 1.Лето
Сиреневой волной в окно впорхнуло лето,
Шепнув весне: «Прощай, и лиха не держи.
Ты растопила лёд — благодарю за это.
Я стану продолжать солнцеворота жизнь.
Берёзовым венцом украшу хороводы,
Гераниевым костром им освещая путь.
Грушовкой и медами все нагружу подводы,
К ореховому Спасу чтобы в сентябрь шагнуть.
За многие труды прибудет мне отрада —
Прилягу в бархатной травы капну,
Укроюсь кружевами листопада,
И осень напоследок обниму».
Часть 2. Осень
Не радостны цветы осенние,
Но благородны их цвета.
И, будто лепестки последние,
Спадает с лета красота:
«В саване, расшитом медью,
Утоли ты злобу зноя.
Урожай, богатый снедью,
Будет ждать у изголовья.
Ну а мне пора к Покрову,
Снега первого круженью,
Новому невесты крову,
Свадебному песнопенью!»
Часть 3. ЗИМА
Зима проснулась накануне декабря
от инея, приникшего к ресницам,
Дыханием окно посеребря,
Из дома выпорхнула птицей.
Снежинки, прилетевшие с небес,
Её увидя, запорхали в вальсе,
И опустились сожаленья без,
И без печали — в лёгком реверансе
на лебедино-белый сгиб спины.
О, чистоты и хладнокровья нега!
Андерсен сквозь дрёму видел сны
и королеву девственного снега.
СУМЕРКИ
Вечер ворчал,
Темень сгущал,
У ночи в добычу
время тащил.
Кто не успел,
Тот не пищи!
Крал у земли
крохи тепла,
В круге дупла
совы овал
вырисовывал.
ХРАМ ИЛЛЮЗИЙ
С экрана нам оптический обман
волшебные рассказывает сказки,
Вот древний, седовласый киноман
из бороды взирает без опаски.
Весь во вниманье песни о любви,
От времени и места отстранённый,
Прекрасен и едва ли уловим
блеск глаза, рампой ослеплённый.
В храм кинозала прибывает полутьма.
Лицо соседа призрачно и бледно.
Иллюзия, привычный образ поломав,
В душе раскрытой царствует победно!
Я ТЕБЯ НЕ УСЛЫШАЛА…
Ты прости, я тебя не услышала
в том саду, где сирень у ворот.
На скамейке под старою вишнею
я сердце твоё не услышала —
Как тоскует оно и поёт.
Только слышала трели весенние
голосистого соловья,
И капели по ветке движение —
как оно волновало меня.
А сердце, прости, не услышала
ни в ночи, ни средь белого дня.
А теперь до тебя достучаться ли
сквозь года, километры дорог,
Или белой метелью умчаться мне,
Чтоб избавить тебя от тревог.
Но всё ждёт нас сад со скамейкою,
Полыхает сирень у ворот.
Может сердце мрё услышишь ты?
Так тоскует оно и поёт…
.
А ПОМНИШЬ?
Ты решил,
Что настало время мести,
ух, пойдут дела.
Сорванное сердце не сдержать
на месте,
была — не была!
А помнишь, что с нами было?
Впрочем, не вспоминай. —
Я и сама всё забыла.
А помнишь, ты пел мне:
«Милая, засыпай»…
ОРФЕЙ — ПРИЯТЕЛЬ МОЙ
Исток и сток соединя,
Я именами нарекаю
И то, что есть вокруг меня,
И то, на что лишь намекаю.
И стог засушенной травы,
Увы, не выращенной мною,
В итог округлой головы
укладывается копною.
Но вспыхивает вся скирда,
Не мною смётанного хлеба,
И оргией огня — до неба,
И лижутся! Но вот беда —
Снаружи лишь, а не внутри,
Во рту, за белыми зубами.
Вся жизнь, огнём она гори,
Все смыслы — сталкиваются лбами!
Прекрасны отблески в глазах
Над полыхающею кручей,
Но не горят костры в слезах,
Осеннею пролитой тучей.
И проплывают надо мной
Неторопливо суши, воды.
Орфей теперь — приятель мой,
И птичий клин на небосводе.
—
ИСТИНА
Всё перепуталось в осанне йоги
неразвязуемо-морским узлом.
Как кривда с правдой в спорах об итоге,
Как добро со злом.
Но истина пролита из бокала
тонкой полоской мотива и ноты.
Гибкая, словно собака борзая
в узком потоке людей и охоты.
В дымке, оставшейся после тумана,
В рамках приличия — плачем.
Грезим в придуманном самообмане.
С лаем собачьим — скачем.
Есть у истины особенный обычай —
Возвращаться без добычи.
ОСЕННЯЯ АКВАРЕЛЬ
Цветы всё ярче, всё осенней,
Всё бархатистее цвета.
Расставшись с бледностью весенней,
Теперь нарядна красота.
Настояны махровым духом,
Нас астры благостно пьянят.
Но рвать, даря цветы подругам,
Сентябрь принудит ли меня?..
МАРИНЕ
Марина искала опору
в Париже и Праге. — Везде
Сизиф тянул её в гору,
Опору нашла — в гвозде.
«Я смерти не хочу,
но я хочу — не быть»
прочли ровно до запятой,
Отказали посуду помыть
непонятной Цветаевой, той,
У которой стихи, как окурки
жгут бумагу, дотла, до дна.
Поэты маслом добрили булки,
Она — докуривала у окна…
Ну что ж, коли нашла опору,
Так делай шаг в небесный тот приют
Ты совершила свой подъём на гору —
Тебя прочтут и в храме отпоют.
—
ВЕСНОЙ СОРОК ПЯТОГО
Весной сорок пятого года
вздохнула душа у народа,
Зарница слепила глаза.
Не взрывы гремели —
гроза!
Дымилась земля и гудела,
Спекаясь в жаркое тело.
А в поле чернела роса,
А пепел летел в небеса,
Там слыша людей голоса.
Ударной волной и звуком
солдат был загнан в угол.
Заплакала дверь на петле.
Но нет, не понять это мне.
В повязке тот воин вернётся,
Но снова увидит солнце,
И продолжит жизнь на Земле!
ЕСЛИ СТРАНА БОЛЬНА
Новые имена
в сфере больших политик
Нынче и не услышишь.
Так тому и быть.
Трата впустую — слова,
Если президент — аналитик.
Силой не превозможешь
разума защитить.
«Если грядёт война…» —
Это звучало в прошлом.
Вроде и нет войны,
Да только кровь — рекой.
«Нужен гражданский мир!» —
это звучит пошло.
Если страна больна —
Нужен просто покой.
МАРАФОН
Пыль дороги мягким пленом
мои ноги согревает.
Пробегусь-ка по Вселенной,
Ветер в спину погоняет.
Побегу от дома к дому,
От реки и до реки.
Отдышаться понемногу,
И опять вперегонки!
Высоко под облаками
жаворонка кувырканье,
Догонялки с мотыльками,
Свирестенье, стрекотанье.
Коль устану, у колодца
вымыть ноги мне придётся
ледяной, живой водой.
Только жаль — не возвратиться,
И водой не освежиться,
Зачерпнув воды в ладонь…
ЛИЦОМ К ЛИЦУ
(Посещая Константиново)
Лицом к лицу лица не увидать,
И дальше всё расплывчато и смутно,
Прозрачным ощущениям придать
мне хочется значенье на минуту.
Лицом к лицу невидимы морщины.
Но это состояние до срока,
Короткого обычно для мужчины. —
Пока не нарастёт на сердце корка.
Лицом к лицу глаза не увидать,
Зато спиною ощущаю близость
Его, решившего предать,
Уверенного. — Не обижусь.
БАБЬЕ ЛЕТО
Бабье лето — та прекрасная пора,
Слезам высохнуть уже пора.
Жизнь — жестокая, но всё-таки игра,
Где с горою сходится гора,
Где волнуется, вздымая грудь, земля,
В глубине она — полна огня.
Где в некошеной траве полей
Любится отчаянней и злей.
Лето бабье — звонкогласая пора.
Говорите, подводить итог пора?
А мы затянем песню на заре,
И не проиграем в той игре.
МЕЧТА О МЕЧТЕ
Ну до чего мечта моя чиста,
Чужда и праздности и пьянства,
И капелькой росиночки — сыта,
Любви предпочитая постоянство.
И тихий ясный свет в её глазах
Направлен на работу, на заботу.
Всю жизнь свою с порядком увязав,
Она на службе — делает погоду.
Забыть вдруг обо всём — и речи нет!
Мечта всегда разумнее и выше…
Но никогда не быть такою мне,
Мешает пульс живой, ты слышишь.
ГИМН музыкально-поэтическому фестивалю
— 1-
К мелодии волны
мы подбираем тему,
Про отблески луны
расскажет Мельпомена.
Припев:
Не беда, что дуют порой ветра,
И солнце сменяют стужи.
Давай, согреемся у костра,
Поймем друг друга лучше.
И снова взмахнув крылом,
Над синей волною птица,
Обрызгает серебром.
А песне и нам не спится.
— 2-
В звучании струны
находим вдохновенье.
Русалка, с глубины
шепни стихотворенье.
Припев:
— 3-
О легкий белый парус,
Ты нужен всегда и всем,
Мы ждем тебя, останься
мелодией — - насовсем!
ДНЕЙ ЧЕРЕДА
Дней череда — не повседневность,
Но смена красок за окном.
И медленность и постепенность
луча над письменным столом.
Где ноутбук, мой друг старинный,
И прикорнувший прямо там,
Готов вместить в себя картины,
Преследующие по пятам,
Из темноты бессонной ночи,
Меня, лишив любви тепла.
И застучать упорной строчкой,
Чтобы опять я не спала…
ТОЛЬКО НЕ УХОДИ
Делай со мной, что хочешь,
Только не уходи.
Чёрными станут ночи,
Бледными станут дни.
Где теперь твои руки,
Кого обнимает взор?
Чудятся близкие звуки,
Слышен ваш разговор.
Я бы упала оземь,
И обернулась чайкой,
Чтоб полететь сквозь осень —
Встретить тебя нечаянно.
Я бы остригла косы
Тонкую нить сплела.
Выходит — ты меня бросил…
А я бы тебя увела!
Делай со мной, что хочешь,
Только не уходи.
Чёрными стали ночи,
Бледными стали дни.
МОЕМУ КРИТИКУ
Эх, здорово меня ты
расчехвостил,
Но отчего-то пригласил
вдруг в гости,
Кукушкам в зависть и курАм на смех.
Науку создаёшь
(а я не очень трезв, на грех) —
Один абзац мудрёнее другого,
Какая за честь для моего глагола,
Перо согнулось от витийности словес!
Ну вот и чай подали наконец…
НА СЦЕНЕ
На сцене — не игра,
Но место откровенья,
Где можно не таясь
чуть душу приоткрыть.
Вот и пришла пора
делиться вдохновеньем,
И плача и смеясь
мы будем говорить
О сокровенном
вам. —
Несбывшихся надеждах,
Задуманных мечтах
поведаем.
Но прежде
оставим на потом
Бессмысленные споры
о том,
Как надо жить,
о сути бытия.
Но крылья распахнём,
И с плеч низвергнув горы,
Здесь будем говорить
и плача и любя.
РАССТАВАНЬЕ С ДОМОМ
Когда я расставалась с домом,
Хотелось мне раскатов грома,
И молний, пепелящих небо.
Хотелось, чтобы жизни
не было.
А втайне думалось о том,
Вдруг это выдумано сном,
И расставанья вовсе не было,
И вижу я не быль, а небыль.
С подобной мыслью встав с утра:
«Ведь мне домой, домой пора,
Где от настольной лампы круг —
Куда надёжнее подруг».
При всей незрелости ума,
Я ведаю, где быть должна.
Так, заскользив по краешку земли,
Спешу и сомневаюсь — правда ли?
Ну, вот и дом, напротив — липа
в посёлке городского типа.
Она кивает мне в привете
зачем обрезанною ветвью?
Затем, чтоб не царапнула окон?
Листвы не уронила на балкон…
Граница зыбкая холодного стекла,
Взгляд пропусти к плетенью кружев!
Но отблеск жалюзи мой взор обезоружил,
И показал дорогу со двора.
ВСТРЕЧА НА РОДНОЙ ЗЕМЛЕ
Подъеду к полустанку с озерком,
Войду в твой дом — и сядем, как бывало…
И на меже, что время распахало,
Всё будем толковать о том,
Что нам давно известно наизусть,
Как школьное ещё стихотворенье,
В котором непонятно ударенье.
И если вдруг споткнёмся — ну пусть!
Вот только бы тоска не одолела,
Зачем она — пускай бредёт одна,
А впрочем, и она нам не страшна,
Покуда вспоминаем то и дело,
Как жизнь, хотя без умысла и зла,
Нам вечную разлуку ворожила,
А мы вот свиделись, и живы…
И встреча по-особому тепла.
И небо, отражаясь в озерке,
Купается в голубизне бездонной,
И юность вспоминается бездомной,
Как поезд, проходящий вдалеке.
ЭЗОПОВ МОТИВ
Ворона к старости слаба глазами стала.
На ту беду Лиса близёхонько бежала.
Лисица видит сыр,
Ворона же — не видит,
Держа сама же этот сыр во рту.
А как же этакую, право, красоту,
Всю в дырах, со слезой, —
Держать такому зверю?
Купила, мол… Ни в жизни не поверю!
Ведь сыр Лисице Бог послал,
В вороний клюв упаковал
В награду за мартышкин труд
На дереве сиденья, пенья.
Но вот Лисица тут как тут.
Плутовка к дереву на шпильках по асфальту,
Под дифирамбы дремлющего Альта,
Подходит на стучащих каблучках.
Тут Филин, со слепу
Естественно, и ах,
Чуть даже с ветки не свалился
Вдруг с восторгу.
Готов лететь и к гастроному, и к Мосторгу —
Лисе сыров и чернобурок накупить,
И всю, на радостях, в шампанском утопить!
Уж сколько раз твердили миру,
Да только всё не впрок!
Чтоб в клюве не держали сыру,
А прятали… в чулок!
ПЛАЧ О ПАПЕ
Кот и кошка, дочь и пёс.
Где же муж запропастился?
Паровоз его увёз,
Или в море он пустился
На подводном корабле,
Разуверившись в земле?
Дома кошка, пёс и дочь.
Вот уже четыре года
Папе полная свобода
Утонуть иль выплыть смочь? —
Знает мутная вода.
Не случилась бы беда…
Дочь, жена, собака, кот,
И котяток, и щеняток,
Не забыть бы нищеняток.
Маме полон рот забот!
А папаша — то куда?
В тине, словно в паутине,
Так и путается ныне
Безопорная нога?
Плавание, говоришь,
Скоростные виды спорта?
Или ты сама упёрта
И заботы не даришь?
Дочку, кошку и кота,
И роскошную собаку
Сразу же пускаешь в драку-
За прошедшие лета.
—
Может муж привета ждёт,
Не распутный, сухопутный.
А в мечтах — лишь дом уютный,
Чтобы рядом дочка, кот.
И остаться там навек,
И любить, и быть любимым.
Не пройдёт ведь дома мимо,
Если дорог человек!
ТЕЧЕНИЕ ЖИЗНИ
Теченье жизни, не спеши!
Водовороты и потоки
Не милосердны, не жестоки —
Но отражение души.
Я слышу на бегу: «Постой!»
И вот недвижность. Остановка.
Покой. Тибетская циновка
На стенке комнаты пустой.
И, словно с глубины морей,
Из темноты всплывали свечи,
Чтоб в линии судьбы моей
Тепло и свет увековечить.
Теченье жизни, не спеши!
Водовороты и потоки,
Не будьте к Замыслу жестоки
Преображения души.
ВКУС ХЛЕБА
Китайская кухня —
на сильном-пресильном огне.
Российская кухня —
при долгом и нудном томленье…
Но что-то, вызывающее изумленье
содержит она —
до конца непонятное мне.
Но чёрный, шипящий на масле,
присоленный хлеб
во всех технологиях нам почему-то доступен.
Для каждой из фирменных кухонь
он был бы нелеп.
Но первенство хлебного вкуса
мы им не уступим!
МОЛЬБА
Позвольте мне на церковь посмотреть,
на Крест, на Храм и на людские лица.
Обезоружила вопросом смерть:
«Иисус ушёл — кому теперь молиться?»
И в дом вошла высокая печаль —
в сиянии божественного света.
И позвала в слезящуюся даль
Уйти, и там искать ответа:
«Здесь ярким люциферовым огнём
забрызганные адские машины
уносят память вечную о Нём —
единственно дошедшим до Вершины».
«Нет, буду ждать воскресшего Христа,
и буду по следам его влачиться…
Пускай душа уже почти пуста,
Я верю — Чудо повторится!»
Я УХОЖУ
Кому ты даришь сбрызнутые розы?
Все в мелких капельках искусственной росы…
А мне милее жёлтый цвет мимозы —
Я ухожу. Остаться не проси!
Коль дама с возу — веселее и приятней,
Не надо даме куртуазно лгать.
И день зарплаты будет вечно праздный,
И мусор в комнатах не надо убирать…
ЯВЛЕНиЕ ЧУДА
Нелёгкий путь завещан нам
Христом — посланником от Бога,
Идущая в далёкий храм,
Всегда ведёт к Нему дорога.
Исповедимые пути
Не находя и не приемля,
Нам суждено на Cвет идти,
Глаголу истинному внемля.
И на рассвете тонкий сон
Рассеялся явленьем Чуда.
Но только был уже рождён,,
Из Кориот рождён, — Иуда.
НУЖДА
Когда бы ни нужда о хлебе,
Жила бы радостно всегда,
Порхала бы, как птица, в небе,
Глазея чудо-города.
Клевала бы зерно на счастье,
Крылом слетая с куполов,
И не грустила бы сейчас я
О тайном вече мужиков.
БАЛЛАДА О ПЛЕЩЕЕ
(Написано после участия в фестивале «Открытие» на Плещеевм озере в 2018 году)
Я шла вдоль озера коварного Плещея,
И слушала беседы меж собой веков:
Вот Пётр прикрикнул на матроса — ротозея,
Вот стонет мытарь за стеною от оков.
Без страха шла — из секонда ветровка,
Из хлопка джинсы — много ль взять с меня? —
Ни сундука, ни шёлковой обновки,
