«Для государя, желающего отстоять себя, необходимо уметь быть и недобродетельным и, смотря по надобности, пользоваться или не пользоваться этим уменьем»
«Обиды должны наноситься все зараз, чтобы, при отсутствии времени разобраться в них, они оскорбляли бы менее, благодеяния же должны расточаться мало-помалу, чтобы их можно было оценить»
По этому поводу следует заметить, что людей нужно или взять лаской, или же вовсе от них избавиться, ибо, если люди мстят за легкие обиды, то за тяжкие они лишены возможности сделать это, так что обида, нанесенная человеку, должна быть такого рода, чтобы не опасаться за нее мести.
«К Мудрый государь должен подумать о том, как бы сделать так, чтобы граждане всегда и при всех обстоятельствах нуждались в его власти, и тогда они всегда будут верны ему»
В наши дни крепости не принесли пользы ни одному государю, кроме графини Фурли, когда умер ее супруг – граф; благодаря крепости ей удалось избежать народной ярости, дождаться помощи из Милана и снова захватить государство; обстоятельства же тогда были таковы, что иноземцы не могли помочь народу. Но впоследствии, когда на нее напал Чезаре Борджиа, и народ, враждебно относившийся к ней, перешел на сторону чужеземца, – не помогли и крепости. Поэтому и тогда, и раньше было бы для нее безопаснее не быть ненавидимой народом, нежели иметь крепости. Итак, учитывая все это, я буду хвалить и тех, кто строит крепости, и тех, кто не делает этого, но буду порицать тех, кто, полагаясь на них, не будет ставить ни во что ненависть народную.
В то время, когда Италия находилась в состоянии некоторого равновесия, такой образ действий был, по всей вероятности, хорош, но мне не думается, чтобы его можно было рекомендовать теперь. Я не верю в то, чтобы поселяемая рознь привела когда-нибудь к добру; напротив, при приближении врага город, в котором имеется рознь, неминуемо должен пасть, ибо всегда более слабая партия перейдет на сторону внешнего врага, другая же одна не сможет управиться. Венецианцы, движимые, по всей вероятности, вышеизложенными соображениями, поддерживали в подвластных им городах партии гвельфов и гибеллинов; и хотя они никогда не допускали кровопролития, однако они поддерживали в их среде эти разногласия для того, чтобы граждане, занятые своими распрями, не выходили из повиновения им. Но это, как известно, не помогло им, ибо после того, как они были разбиты при Вайла, одна из партий подняла голову и сбросила их иго. Подобный образ действий обличает слабость государя, ибо в сильном княжестве никогда не может быть допущена подобная рознь, приносящая пользу лишь во время мира, так как благодаря ей можно легче справиться с подданными, но обнаруживающая свою обратную сторону при наступлении войны.
Итак, никогда не бывало, чтобы новые государи обезоруживали своих подданных; напротив, когда они находили их безоружными, они всегда вооружали их. Ибо оружие, которым государь снабжает их, становится его собственным: те, которые находились под подозрением, переходят на его сторону, а те, которые были на его стороне, еще более привязываются и из его подданных становятся его приверженцами. И так как нельзя вооружить всех подданных, то, оказав одним подобную милость, государь может уже, с меньшим риском для себя, разделываться с другими. Та разница в обращении, которую почувствуют первые по отношению к себе, обяжет их перед государем; другие же не будут винить его, понимая необходимость того, чтобы те, кто подвергается большим опасностям и имеет больше обязанностей, пользовались бы и большими преимуществами.
«Лучше быть стремительным, нежели осторожным, ибо судьба – женщина, и если желают укротить ее, необходимо награждать ее колотушками и пинками. Людям, не скупящимся на них, победа над ней дается легче, нежели людям хладнокровным»
«Люди охотно меняют властителей в надежде на лучшую долю – и эта надежда побуждает их поднимать оружие против правителя; но их ждет разочарование, так как опыт не замедлит показать им, что их положение еще ухудшилось»
«Кто находится в стране, чуждой по обычаям и нравам, должен сделаться главой и защитником менее сильных соседей и постараться ослабить более могущественных»
«Тот, кто является причиной могущества другого, уготовляет свою погибель, ибо это могущество он создает или своей энергией, или своей силой, а и то, и другое внушает опасение тому, кто стал могущественным»
«Благоразумный государь должен подобрать в своем государстве мудрых людей и только им дозволить говорить правду, притом только в ответ на его вопросы, а не о чем-либо другом»
его сын, еще превзошел его, обладая качествами, которые обеспечивали удивление народа и привязанность солдат: он был человеком воинственным, шутя переносил все трудности, пренебрегал изысканной пищей и всякими удобствами – и это обеспечивало для него любовь войска. Однако его дикость и жестокость были столь велики и неслыханны (после многих отдельных казней он умертвил большую часть населения Рима и все население Александрии), что он стал ненавистен всему свету и начал внушать страх своим приближенным, так что в конце концов он был убит одним центурионом на глазах войска. Здесь следует заметить, что от подобных убийств, замышленных и приводимых в исполнение человеком решительным и непреклонным, государи не могут считать себя в безопасности, так как их может совершить каждый не боящийся смерти человек, но государи не должны их бояться, ибо таковые очень редки. Они должны только стараться не причинять тяжкой обиды кому-либо из своих приближенных и тех, кто состоит на их службе, как это сделал Антонин, который подверг позорнейшей казни брата этого центуриона, ему самому угрожал каждый день – и тем не менее держал его в своей охране; этот образ действий был необдуман и должен был его погубить, как оно и вышло на самом деле.
