Авдотья Васильевна. Потому что кому вы нужны? Ведь вы только про себя
что-то воображаете, а уж поверьте, что никто, кроме меня, на вас не
польстится.
Залешин. Понимаю, понимаю.
Авдотья Васильевна. Да, понимать и чувствовать должны. Вот вы похудели
за эти дни; а кто вас пожалеет?
Залешин. Действительно.
Авдотья Васильевна. Кабы не я, так бы и некому.
Авдотья Васильевна. Да коли вы умный!
Залешин. О, я очень, очень великатен и тонок! Вы только постигните,
раскусите меня хорошенько, Авдотья Васильевна!
Авдотья Васильевна. А я разве не раскусила? Ума у вас палата и
характера вы доброго! Вот только, как задурите...
Залешин. Человек - не машина, Авдотья Васильевна, и на грех мастера
нет.
Авдотья Васильевна. А никто уж вас так не пожалеет и не побережет,
окромя как жена!
Залешин. Никто, никто, мое сокровище!
шин. Образумился, образумился, Авдотья Васильевна, радуйся! Провожу
соседку и буду жить для вашего удовольствия: будем по субботам блины печь,
баню топить...
Авдотья Васильевна. Да, конечно; чего нам не жить, все у нас есть!.. А
блины да баня, что вы смеетесь? Разве это не христианское дело?
Залешин. Выпаримся, выпаримся; весь чад из головы выйдет.
