Никто не совпадает со своим образом в глазах других.
Каждый раз, вспоминая, что он умер, я буду терять его снова и снова. Каждый раз, когда, на пару часов забывшись, опять подумаю о нем. Каждый раз мне придется повторять это себе, чтобы усвоить. Каждый раз придется сознавать, что его больше никогда не будет. Окончательно. Бесповоротно.
Для нежностей нужен досуг.
В домах все давным-давно спали, завтра рано вставать, идти на работу или в школу, и я, в сущности, ничего большего особо от жизни и не просил: завтрак в кругу семьи, все эти слова на прощание, шарф не забудь, надень пальто потеплее, дневник взял? давай быстрей, на автобус опоздаешь, хорошего дня, до вечера, купи хлеба на обратном пути.
на анализ болезней эпохи, ни на изображение нашей разломанной страны. Теперь мне хватает музыки. Любимых фильмов. И пьес, зачитанных до дыр, сто раз поставленных и виденных. Мне хочется, чтобы со мной говорили о прошлом, а не о настоящем.
Жалкая отговорка, чтобы оправдать злоупотребление властью, в котором виновны художники, без зазрения совести пьющие кровь из окружающих
Надо думать, изречение великого американского писателя служило в глазах Поля и снятием запретов, и отпущением грехов.
Никто по-настоящему не может понять, насколько мы обескровлены, без сил, без чувств, когда умирают те, кого мы любим. Есть минуты, когда вопли и рыдания – вещь недостижимая. Требует слишком много энергии.
Никто не совпадает со своим образом в глазах других.
По какому праву кто-то может ему это запрещать?
