Раисова делает движение вперед
обалдеть просто! Я от тебя оторваться не могу. И не оторвусь.
– У меня странные ощущения, – всхлипывает.
Света смотрит в мое лицо. Глаза расширены, зрачок полностью затопил радужку.
– Внутри так странно. Сердце как будто в узел свело.
– Ты по мне соскучилась! Это естественно, поверь… – глажу пальцами бедра, задирая сорочку.
Атлас сорочки послушно ползет вверх по ее бедрам.
Она – мой шведский стол, полный деликатесов, а я словно год ничего не ел, перемещаюсь поцелуями по тонкой шее, слизывая языком нежный запах. Получив очередной вздох и услышав свое имя, прозвучавшее глубоко и проникновенно, снова нападаю на ее губы. Вишневые, хорошенько припухшие, ставшие еще более желанными.
Не могу удержаться, пробую на вкус как будто впервые. Прикосновений лишь губами – мало, обвожу контур языком и вторгаюсь внутрь. Мне даже говорить не нужно о своих желаниях. В каждом прикосновении – жажда близости.
Целую настойчивее, жестче, превращая поцелуй в голый секс наших ртов. Опускаю руку, тянусь пальцами между ее ножек.
– Амир, постой! – цепляет меня за руку.
Вырвалась из плена поцелуя, коварная женщина! Болтать вздумала. К чему разговоры, когда я каждой клеткой тела чувствую, что Света хочет меня безумно!
Возможно, мы не всегда можем договориться на словах, но в интимном плане – совместимость идеальная! Так почему бы не позволить говорить нашим телам вместо нас самих?
Откровенный разговор, в неформальной обстановке, без галстуков и трусов…
– Амир, мы так не можем…
– Мы хотим, значит, мы можем! Сама чувствуешь, что между нами – пожар.
Буквально проникаю ей под кожу пытливым взглядом.
– Не пытайся сейчас солгать. Не ври, глядя мне в глаза.
– Что? Но я и не собиралась врать.
– Значит, признай, что я тебе нравлюсь.
– Очень, – опускает дрогнувшие ресницы. – Но вдруг мы снова торопимся?
– Ты о чем? Примирительный секс, что может быть лучше? – алчно разглядываю Раисову. – Закопаем топор войны как можно решительнее и глубже.
– Я говорю не про интим. Я в целом имею в виду наши отношения. Я знаю тебя всего… Совсем ничего!
– Я бы так не сказал.
– Я тебя совсем не знаю… – отползти пытается.
– Врешь же. Маме ты сказала другое. Сказала, тебе иногда кажется, будто ты меня всю жизнь знаешь. И сказала ты это, не подозревая, что я слушаю. Ты была искренна в тот момент и не играла на публику. Я тоже был честен, когда сказал в от
кел.
Секунды растягиваются в бесконечность. И в каждой из них я слышу, как гулко и решительно, безумно быстро колотится сердце Амира.
Холодок проносится по ногам ветерком. Дышать становится легче.
Мы на улице.
Я цепляюсь за Анварова и плачу.
– Все хорошо. Все хорошо! Я рядом… Осмотрите ее! – разматывает меня из пиджака. – Врача поживее!
– Я в порядке… – смотрю на него сквозь слезы. – Я не пострадала. А ты… О боже! У тебя ожоги. Амир, тебе самому нужен врач.
– Ты жива! – расплющивает о грудную клетку. – Я едва с ума не сошел. Как я рад тебя видеть! – целует жадно. – Думал, сдохну!
– Мне было страшно, – по телу проходит крупная дрожь. – Это моя вина. Я не хотела гулять под пристальным надзором охраны и вот что получилось!
– Брось, здесь нет твоей вины. Я сам виноват. Понимаю, что должен был предупредить тебя о бывшем друге, должен был рассказать, что многое – проделки рук Мираса. В том числе, якобы ошибка медицинского персонала.
– На что ты намекаешь?
– В прошлом
верно?
Думаю, смогу зарабатывать те же
Да ну, быть такого не может!
Но что, если мне все привиделось, слишк
Да ну, быть такого не может!
Но что, если мне все привиделось, слишк
Да ну, быть такого не может!
Но что, если мне все привиделось, слишк
Да ну, быть такого не может!
Но что, если мне все привиделось, слишк
. Терпение выигрывает всегда!
Лидерство не в том, чтобы быть в каждой бочке затычкой. Оно в четком понимании своих сильных сторон и умелом управлении ими.
