Елена Ананьева

Рукопись № 416, 

или Скульптор Борис Эдуардс

«Рукопись 416» — пьеса о жизненном и творческом пути выдающегося скульптора Бориса Эдуардса. Произведение построено на конфликте — находке дневников художника в Лондоне, погоне за ними, поисках его могилы. Родившись в Одессе в позапрошлом веке, Борис Эдуардс, смешанных кровей, не принял революцию. Уехал в эмиграцию на Мальту, познав не один фунт лиха. Но постоянно из мастерской скульптора выходили произведения искусства. Так же, как многие думающие люди, пытаясь осмыслить происходящее, он вел дневники. Спустя десятки лет четыре дневника художника были обнаружены в Лондоне на аукционе. Части записей играют в пьесе с напряженным сюжетом свою роль.

 

Действующие лица

Букинист.

Вадим Трабах, коллекционер-эксперт.

Борис Эдуардс в различные годы.

Мать Бориса Эдуардса.

Отец Эдуардса.

Брат Эдуардса.

Танцовщицы.

Ася, удочеренная племянница Эдуардса.

Роза Райс, любимая и жена.

Вокальный мужской квартет.

Ведущий или Ведущая.

Пролог

Букинистический магазин в Лондоне.

Входит мужчина средних лет в вязанном меланжево-желтом шарфе, обмотанном вокруг тонкой шеи. В очках. В руках кожаный дипломат. Поспешно осматривается.

Букинист стоит по другую сторону прилавка и разбирает вновь поступившие рукописи на аукцион. Лондонский букинист похож на бухгалтера, в техническом халате с калькулятором.

За окном — пейзаж с видом на Биг-Бен.

Площадка разделена на сегменты как песочные часы и периодически поворачивается.

Вадим Трабах. Могу поинтересоваться, что у вас есть примечательного в последних поступлениях?

Букинист. Вас интересует что-то конкретное или так, в общем. Могу предложить списки новых поступлений. Здесь тысячи наименований. Да, вы не спешите. Если хотите, что-то найти, обязательно найдете. Только не спешите. (Букинист предлагает обосноваться за столом в зале для посетителей.) Кроме списков лучше обратиться к сайтам владельцев раритетов, с которыми мы поддерживаем связь.

Вадим Трабах. Знаете, мне нужно поискать среди дневников и рукописей русских эмигрантов начала прошлого века.

Причем я очень стеснен во времени. Окажите любезность и любой труд будет вознагражден… (Коллекционер делает характерный жест, считая купюры.)

Часы бьют 16.00.

Букинист. Вы немного поздно пришли. Лучше с утра, но располагайтесь спокойно. У вас есть на примете особая личность или период?

Вадим Трабах. Да-да, поступили сведения, что в букинистической лавке Лондона всплыли дневники одесского скульптора Бориса Эдуардса. Ваша — наиболее известная в округе и ценится своими фондами. Слышали о таком?

Букинист. Нет, нет, молодой человек. Передо мной проходят тысячи имен в день, если и слышал или лучше сказать, видел, то и забыл.

Вадим Трабах. А жаль. Такой мастер. Такой скульптор (внимательно посмотрел поверх очков на букиниста)… а впрочем, за работу.

Он расположился в уютном зале с компьютерами на столах и стеллажами с коробками, наполненными уникальностями. Принялся внимательно изучать предоставленные букинистом книги с записями о документах, рукописях, редких фотографиях знаменитостей прошлого.

Звонок на мобильный телефон прервал.

Вадим Трабах. Переменился в лице. Слушает напряженно. Нет, нет. Я об этом не знаю. Нет, это не проверенные сведения. А как можно проверить то, что было в конце позапрошлого века…

В этом нет и не может быть своей и чужой дороги. О чем вы говорите?! Трубка на прощанье накаленно взрывалась угрозами в необходимости отставить поиски рукописи.

С утра следующего и других последующих дней Вадим Трабах приходит к букинисту. Коллекционер продолжает неустанный поиск в списках каталога.

Вадим Трабах. Сколько уже пересмотрено источников, увы, пока ничего из того, что мне нужно не попадается.

Букинист. Мне, это состояние знакомо. Нужно обладать огромным терпением. Нам это качество нужно непременно…

Ничем не могу помочь, молодой человек. Сам в поиске.

Вадим Трабах. На помощь не рассчитываю, иначе мог бы нанять кого-то. Мне хочется самому докопаться. Это удивляет, что сведения о таком выдающемся скульпторе известны узкому кругу лиц.

Недавно побывал в родном городе скульптора. В Одессе, знаете, у Черного моря город, построенный по указу императрицы Екатерины Великой.

Букинист. Кто не знает этот белый город у Черного моря.

Это город — европейского уровня. Его архитектура… О молодой человек, я многое повидал, но и там мне однажды удалось побывать. Незабываемо!

Ищите, обязательно найдете то, что вам нужно. Только ищите. Будет казаться, что уже ничего не получается, ларчик не открывается. Ничего. Дальше будет проще и обязательно найдете то, что необходимо. Только если… это есть в наличии.

Букинист усмехнулся с хитрецой, поднял указующий перст вверх, выдержал паузу и… засеменил в свое хранилище.

В одном из отсеков большого архива из недавних пополнений. Собралась публика из свободных посетителей, часто заходящих просто провести время в приятной обстановке, что не возбраняется при соблюдении правил безопасности.

Специальные службы проверяют людей, будто те попадают на взлетную площадку. Вадима заинтересовали стихи.

Вадим Трабах (читает, обратясь к публике. С пафосом. В этот день, к удивлению, здесь проходит собрание Русского клуба в Лондоне). Что за собрание русских в клубе без стихов?

…Когда, соломинка, не спишь в огромной спальне

И ждешь, бессонная, чтоб важен и высок

Спокойной тяжестью — что может быть печальней

На веки чуткие спустился потолок.

Соломка звонкая, соломинка сухая,

Всю смерть ты выпила и сделалась нежней,

Сломалась милая соломка неживая,

Не Саломея, нет, соломинка скорей…

В моей крови живет декабрьская Лигейя,

Чья в саркофаге спит декабрьская любовь,

А та соломинка, быть может, Саломея,

Убита жалостью и не вернется вновь…

Как возвышенно звучит! Как думаете, кому принадлежат эти строки? (Молчание.) Я бы тоже не вспомнил. Но они пера Осипа Мандельштама. Тоже раритет.

А посвящены его возлюбленной Саломее Андрониковой. В историческом понимании умершей недавно. В 1982 году. Возможно появление документа здесь связано с Надеждой Мандельштам. Можно только предполагать.

От Саломеи, красавицы-поэтессы серебряного века многие были без ума. Осип Эмильевич Мандельштам какие только определения ей ни находил!

Лигея! Великолепно! Целая Лига нацией! Его соломинка, его любовь! Она оказалась безучастна. Хм- м-м!.. Что-то разошелся сегодня. Меня все ведет подменить собой центр популяризации уникальных личностей…

Маленькая разминка произошла — пауза закончена. Продолжаем то, за чем пришли (Раскатисто рассмеялся и закрутил еще раз теплый шарф. Несколько раз приподнялся на цыпочках.)

Биг-Бен отбил час.

Коллекционер углубился в списки документов этого раздела.

В компьютере, просматривает сайты онлайн-антикварбук, в разделе имущество Саломеи Андронниковой.

Вадим Трабах. Снова попадаются документы, связанные с Саломеей. Это уже судьба. Чья только! (Обращается уже больше к себе, бормочет.)

Чует мое сердце… все не случайно… не случайно!..

Красавица Саломея Андроникова прожила красивую жизнь. Она подарила миру много важного и удивительного. Ну, давай, давай!.. Что-то ожидается здесь?…

Звонок мобильного телефона, забытого отключить, снова отвлек от главного и прервал азарт поиска. Сюда бы в архивные оригиналы вмонтировать определенный чип-поисковик!

После нескольких фраз отключился и замкнулся. Настроение резко испортилось.

(Неожиданно.) Так вот оно в чем дело! Вот, вот они… (Еле сдерживает восторг.) Эти дневники, то что мне нужно. Вот они следы наших соотечественников! Эва, куда занесло их!

(Оживленно обращаясь к букинисту.) Я нашел, то, что искал! Но и за мной теперь организована погоня. Преследуют, по пятам. Мне сказать здесь некому кроме вас, сэр.

Обращаться в Скотланд Ярд не с чем. Угрозы еще не происшествие. Но потом поздно. Так что имейте в виду. Мне уже не один раз пришло предупреждение не приближаться к этим дневникам, которые кажется у меня в руках. Так-так-так! Приятно чувствовать, что можно стать кому то поперек дороги. Ценят значит, если так беспокойны на другом конце этой беспроволочной связи. (И он вновь приподнялся несколько раз на цыпочках.)

Букинист. Что вас так заинтересовало, можно полюбопытствовать?

Вадим Трабах. Мне хочется у вас спросить. Помните ли как к вам попали эти тетради, исписанные по-русски, еще с «Ъ». Похоже это те дневники скульптора, за которыми уже идет охота.

Букинист. Где вы их обнаружили, в отсеке «Э».?

Вадим Трабах. Да, вот здесь две тетради, убористым почерком среди документов и биографии красавицы Серебряного века Саломеи Андрониковой. Помните, как они попали к вам?

Букинист. Нет, нет, таких подробностей не помню. Видите, у меня одновременно сколько прижизненных изданий поэтов Серебряного века и помоложе — Блока, Белого, Гумилёва, Ахматовой, Мандельштама, Цветаевой, Волошина, Пастернака, Паустовского. (Он стал перебирать любимые рукописи, стараясь ими заинтересовать потенциального покупателя.) Смотрите, многие книги с автографами и дарственными надписями… Между прочим вот фотография знаменитой встречи Константина Паустовского с Марлен Дитрих, когда известная звезда на сцене поцеловала писателю руку, так ее растрогал его рассказ «Телеграмма».

Вадим Трабах. Да, превосходно. Но у меня конкретная цель. И вот кажется совпадает. Неужели нам тоже одна из самых блистательных женщин прошлого, современница таких мировых величин, принесла еще и невероятную удачу. В 1982 году в Лондоне ушла из жизни Саломея Николаевна Андроникова-Гальперн. Ей было 94 года. Божественно красивая потомственная грузинская княжна Андроникашвили в начале ХХ века содержала в Париже и Лондоне модные литературно- художественные салоны. Была в центре заграничной русской художественно-артистической жизни. Дружила с Ахматовой, Мандельштамом, долгие годы материально поддерживала Марину Цветаеву. Её портреты ныне находятся в музеях — многие известные российские художники (Серебрякова, Петров-Водкин, Сомов, Григорьев и др.), а также французы и англичане воспели её красоту. Известно, что после смерти Саломеи Андрониковой издания из её личной библиотеки попали к антикварам. Некоторые всплыли здесь! О, это — превосходно! (Потирает с удовольствием руки.) Смотрите эти рукописи! Дневники! Понятно, что их писал скульптор. С множеством заказов и необыкновенной судьбой.

Букинист (рассматривая дневник). Кажется, мне это напоминает еще одну такую тетрадь. А ну-ка… (Задумчиво.) Возможно как раз недостающие части совместятся.

Вадим Трабах. Было бы очень кстати. Вы себе не представляете, какую ценную услугу можете нам оказать.

Букинист (возвращаясь из другого хранилища). А что я говорил, молодой человек? Смотрите! А почерк один и тот же. Я не случайно держал этот дневник рядом, подозревая, что он из серии с продолжением. Смотрите, молодой человек!

На титульной странице тетради написано «Мои воспоминания из пройденной 60-летней жизни». Как сказано! Эта рукопись N 416…

В тетради на титульном листе появилось имя автора — Борис Эдуардс, а также упоминание о его деде — Josef Wiliam Edwards. Надпись проецируется на экране.

Всполохи огней. Тревожные и призывные мелодии сменяют одна другую.