автордың кітабын онлайн тегін оқу Леонид Андреев
Георгий Иванович Чулков
ЛЕОНИД АНДРЕЕВ
«Леонид Андреев» — биографический очерк Георгия Ивановича Чулкова (1879–1939), одной из самых знаковых персон Серебряного века русской поэзии. Чулков известен как поэт, прозаик, литературный и театральный критик, издатель и публицист. Он активно способствовал развитию дореволюционной литературы. Теория «мистического анархизма» Г. И. Чулкова стала проповедью внутренней свободы личности от любых форм контроля.***
Очерк входит в большой цикл «Годы странствий». Анализируется личность и творчество основоположника русского экспрессионизма, Леонида Николаевича Андреева. Его яркие, патетические произведения, построенные на игре контрастов и неожиданных коллизиях, нашли живой отклик у литературной и читательской общественности.
Чулков видит своего современника, будто пришедшим из другой страны. Непохожесть на других, простой слог и драматичность сюжетов до сих пор заставляют увлекаться произведениями Л. Н. Андреева.
В цикл «Годы странствий» Г. И. Чулкова вошло несколько произведений разных лет. Среди них — «Кризис декадентства», «Новый путь», «Факелы», «Вопросы жизни», биографические рассказы о современниках («Л. Н. Андреев», «В. Я. Брюсов», «Александр Блок», «Федор Сологуб», «М. Н. Ермолова»).
I
Я познакомился с Л. Н. Андреевым в редакции московской газеты «Курьер» в 1899 году, где он печатал тогда свои рассказы и фельетоны. Мы встречались с ним довольно часто в течение двух лет, пока в конце 1901 года меня не арестовали и не отправили в Якутскую область. Каким далеким и непонятным кажется теперь тот мир, тот быт: не верится, что прошло всего лишь двадцать лет, а не два столетия! Какое полусонное царство было тогда вокруг нас! Россия Николая II[1] жила еще тогда медлительною, тяжелою и грузною жизнью, шла куда-то — слепая — как будто руководимая тенью царя Александра III. Мы еще не предчувствовали тогда надвигавшейся на Россию японской опасности; мы жили, не страшась бурь и непогоды, жалуясь лишь на душное однообразие той опеки, которая тяготела над словом, над жизнью, над всем этим чеховским миром, таким тесным, малым и безвольным. Казалось, что все так прочно, так незыблемо, что разве наши внуки увидят Россию иною. И вот, когда я встречал Л. Н. Андреева в московских литературных кружках, я всегда чувствовал, что этот человек как будто пришел из другой страны. Не то, чтобы в своем быте, в своих убеждениях, взглядах и вкусах он был человеком, опередившим современников; напротив, он был очень характерен для известных кругов тогдашней литературной Москвы. Но было в нем что-то иное, чего определить вкусом или мнениями никак нельзя и что делало его одиноким и своеобразным, несмотря на то «общее выражение», которое ему было свойственно как москвичу, писателю, как сотруднику «Курьера» или журнала «Жизнь»[2], который издавался тогда в Петербурге при ближайшем участии Максима Горького.
В это время в Москве заявили уже о себе новые поэты, объединившиеся под знаком «Скорпиона». Эти люди, «зачинатели нового искусства», в известном смысле воистину были декадентами, то есть выраз
