– Наиграетесь, нам отдайте. Только аппарат не сломайте, – кричит Авдеев. – Какой аппарат? – шепчет бледный Грабовой с намеком на возмущение. – Вестибулярный, – поясняю я.
Борьба со скукой – вещь модная, красивая, периодически изменчивая, но крайне бесполезная, как галстук, – ни повисеть, ни удавиться. Блуждание по мировым пляжам и музеям, нежный клубный фитнес с блестящими гантельками, пейнтбол, стритрейсинг, проститутки, наркотики, экстремальный спорт и прочее – это все тот же галстук, который мы с радостью готовы вязать, но только на накрахмаленный хлопок и только под брендовый кашемир
Нынешние репрессии похожи на хрущевские аграрные новации, когда в землю, доселе не знавшую ничего, кроме хлеба и клевера, стали сажать кукурузу в масштабах страны. Одним – смешно, другим – жутко. Весело наблюдать, страшно участвовать.
В старшем следователе по особо важным делам Генеральной прокуратуры Краснове было больше от Маньки Облигации, чем от Жеглова. Бабья манерность, бесстыдная вертлявость и витринный лоск содержанки сливались воедино в советнике юстиции. Он походил скорее на дорогого адвоката или финдиректора какой-нибудь добычи. Его костюм, в отличие от ублажавшего ментов чаем шныря-модника, на отливе был идеально подогнан по фигуре и тянул явно не на одно месячное жалованье сотрудника Генпрокуратуры. Из пиджачных рукавов то и дело выныривали золотые запонки на белоснежных манжетах сорочки. На правой руке подполковника болтался турбийон, нескромно отливая сапфировыми бликами.
