Надо понимать всю его абсурдность, авантюрность, непредсказуемость и при этом потребность человека, великого носителя русского характера, идти во что бы то ни стало и вопреки здравому смыслу чаще всего, идти и побеждать в конце концов в обстоятельствах, в которых победить немыслимо, а главное, чаще всего незачем. Это и есть апофеоз русского характера.
В этот момент откуда-то с лучшими намерениями выскочил официант с подносом шампанского. К этому подносу уже потянулись руки. Но быстрее всех до него добрался личный фотограф президента Казахстана. Он локтем с такой силой двинул по подносу, что тот буквально взлетел на воздух – и через мгновение от полутора десятков бокалов практически ничего не осталось. Осколки их еще долго прыгали по полу и ступенькам, а густой запах французского шампанского только терзал воображение.
Другой фермер из Красногвардейского района Ставропольского края с некоторой обидой рассказал, что он собирает 75 центнеров кукурузы с гектара (а не то что некоторые). – Сколько убираете с гектара? – переспросил его премьер. – У вас что, кукуруза толще? Фермер не стал отрицать очевидного.
Самым громким событием турне Владимира Путина по странам Евросоюза стала прошедшая 6 ноября 2003 года в Риме пресс-конференция руководства Европейского союза, премьер-министра Италии Сильвио Берлускони и президента России Владимира Путина, в которой активное участие принял французский журналист Лоран Зэкини из газеты Le Monde, которому Владимир Путин годом раньше предложил сделать обрезание.
Я не удержался и обратил его внимание на оператора, который, по-моему, увидев, что на него глядит президент, готов был уйти под воду с головой. – Такого, по-моему, еще не было! – сказал я. Ведь и в самом деле не было, чтобы человек, стоя на дне озера, снимал Владимира Путина из его глубин. – Да… Вот это да… А почему бы вам оттуда не попробовать писать?.. – мечтательно предложил Владимир Путин. – Я себе представляю ручка, блокнот, и в таких белых перчатках… И он руками изобразил процесс письма. Я сказал, что такого-то не только не было никогда, но никогда, надеюсь, и не будет. Владимир Путин пожал плечами. Он не был в этом уверен.
После матча я тоже вышел на лед, когда Владимир Путин раздавал автографы игрокам прямо на свитерах, и спросил, что его больше вымотало: инаугурация или игра. – Конечно, инаугурация, – после некоторого раздумья ответил он. А ведь мог бы уже и привыкнуть.
На фоне Баглая хорошо смотрелся отсутствующий председатель Центризбиркома. Речь, которую прочитали за него, была ограничена несколькими рублеными фразами, из которых лишний раз следовала неизбежность прихода к власти нового президента Путина.
Собственно говоря, на этот раз его назначение состояло в одном: проверить, сколько же человек вмещают три зала Большого дворца. И даже еще у́же: сколько гостей смогут уместиться на полутора метрах по обе стороны ковровой дорожки, по которой пройдет Владимир Путин. Эксперимент показал, что если не толкаться локтями и не наступать друг другу на пятки, то полторы тысячи человек с комфортом продемонстрируют свое уважение без пяти минут президенту России. Впрочем, организаторам церемонии именно пятки приглашенных представлялись наиболее уязвимым местом, я бы сказал, ахиллесовой пятой церемонии. «Оттопчут, обязательно оттопчут, и другу другу, и, не дай бог, самому…» – предсказывали скептики. Это дисциплинированные бойцы полка специального назначения стояли, выдохнув раз и навсегда, вдоль этой самой дорожки, доведя тем самым вместимость Георгиевского, Александровского и Андреевского залов до абсолютных значений.
Я не сразу разглядел в толпе первого и последнего президента Советского Союза Михаила Горбачева. Его тоже пригласили, и он тоже пришел и стоял в вестибюле бывшего Кремлевского Дворца съездов, с которым у него столько связано.
В огромном вестибюле было тесно от настоящего и будущего России, а он стоял один и ни с кем не заговаривал, и с ним почему-то тоже никто, я хотел подойти к нему, о чем-то спросить, да раздумал.
