автордың кітабын онлайн тегін оқу Блудный сын
Евгений Николаевич Чириков
БЛУДНЫЙ СЫН
«Блудный сын» — произведение русского писателя, драматурга и публициста Е. Н. Чирикова (1864–1932).***
Этот один из лучших рассказов автора написан в 1903 году. В нем старый мотив отношений отцов и детей. Прозаик осложнил попытку к сближению разно чувствующих людей усталостью сына от житейских невзгод. В первый день возвращения в отчий дом Григорию казалось, что усталость уходит и на душе — покой и мир. «Он устал жить нервной, полной превратностей и терзаний жизнью интеллигентного пролетария, устал от лжи, бесполезных споров, больных самолюбий, взаимных непониманий и оскорблений… Теперь он больной и усталый человек, который хочет покоя. Здесь он возьмет клочок земли и будет жить просто, как живут миллионы людей», — пишет автор. Но сближения с отцом не происходит. Спустя короткое время сын опять уходит. Автор подчеркивает ненужность людей 70-х годов. Однако у них хватает сил отказаться от покоя и довольства. Толкает их на это то, чего нет у людей косного мироощущения: сознание своего достоинства. Здесь корень конфликта отцов и детей.
Перу Чирикова принадлежат и такие произведения: «Фауст», «Gaudeamus igitur», «Как это случилось», «Калигула», «Лунная ночь», «Обостренные отношения».
I
Петр Трофимович спустил с кровати ноги в одних чулках и стал ощупью искать на полу валенки… В соседней комнате, столовой, топилась галанка[1]; красный отблеск раскаленных углей бросал дрожащие световые пятна на пол, а чрез приотворенную дверь проникал и в комнату Петра Трофимовича, слабо вспыхивая на голом темени старика… Должно быть, уж поздно: Васильевна топит печи два раза в день, на рассвете и еще на ночь, потому что стоят морозы, и в барском старом доме плохо держится тепло.
— Это ты, Васильевна? — спросил старик, заслыша возню около печки.
— Я, батюшка…
Васильевна начала бить железной кочергою головешки, угли затрещали, и свет яркой полосой запрыгал на полу и дверном косяке. Часы медленно пробили девять. Значит, теперь пришел уже на ближайший к ним полустанок поезд, с которым должен приехать и второй сын старика, Григорий.
— Уехал Никанор на станцию? — спросил Петр Трофимович хриплым спросонья голосом.
— Уехал; поди скоро будут…
— А Сергей Петрович?
— Уехали братца встречать.
— Надо им поесть чего-нибудь приготовить… Спроворь самовар… яичницу, что ли! Озябнут… Слышишь?
Старик говорил хрипло и отрывисто, и казалось, что он сердится. Но он только волновался, ожидая блудного сына. Сердце улеглось. Бог с ним! Несчастный человек. Не видались около двенадцати лет. Теперь намыкался по свету и едет к отцу отдыхать, пишет, что устал наконец… Да, неудача им в детях: старшего, Сергея, выгнали из пятого класса гимназии, лет пять он щеголял в форме вольноопределяющегося, года три томился подпрапорщиком и кое-как вылез в подпоручики; другого, Григория, тоже выгнали, из университета уж, потом отправили куда-то, потом отпустили и скоро опять куда-то отослали; потом он сам уже стал мыкаться, как бродяга, по свету; мать так и умерла, не видавши Григория с тех пор, как его выгнали из университета…
Петр Трофимович надел валенки, зажег в столовой лампу и, плотно запахнувшись в пальто, которое носил вместо халата, сел в кресло и начал думать о своей покойной жене, о Григории, о том, что Сергей любит водочку и сильно поигрывает в карты… Если бы Григорий кончил курс, — теперь не было бы нужды унижаться пред всякими там Виноградовыми… Стал бы Григорий у них земским начальником, жил бы в своем имении… Дурак. Теперь, верно, кается, да поздно, близок локоть, да не укусишь!..
Старик пыхтел, покашливал и что-то шептал, и казалось, ему жизнь в тягость, и в тягость самая радость встречи с Григорием. За окном или в трубе гудел ветер, ставень стучал где-то желез
