Оглавление

7. 1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
   5. 5
   6. 6
   7. 7
   8. 8
   9. 9
   10. 10
   11. 11
   12. 12
   13. 13
   14. 14
   15. 15
   16. 16
   17. 17

Психосфера

Люди не единственные разумные обитатели нашей с вами Планеты.

Я это не про дельфинов сейчас. И даже не про котов (которые умнее китов настолько, что человеку этого не показывают). И не про волков или, скажем, эльфов)) Да, монополизировавший гордое имя sapiens не замечает нетехногенные цивилизации, тысячелетиями с ним существующие бок о бок. Но я теперь не о том.

А об одном забытом давно открытии. Которое совершил русский психолог позапрошлого века Николай Ланге. Профессор этот пытался ввести в научный оборот понятие ПСИХОСФЕРА.

Но как-то не преуспел. Не прижилось идея об экзистенции сферы психической в отличие от концепций смежных. Таких как Биосфера и Ноосфера, в последующие годы явившиеся.

В существовании первой не сомневаются. Научный мир поверил кто Ламарку, кто Зюссу, а прочие так и просто своим глазам. И борются вот уж нынче «зеленые» за сохранение биосферы от губительного влияния на нее техносферы (еще одно понятие смежное) или делают вид.

А второму концепту везло чуть меньше. С теорией Вернадского и Шардена из ученых кто дружит, а кто и спорит. Но все ж любой человек сейчас узнать может, что это за зверь такой, ноосфера, с чем его едят (или с чем она поедает нас)).

Тогда как о психосфере — молчок. Идея Ланге будто бы растворилась в воздухе («воздух полон богов…» — Гераклит). Не привилось человечеству обращать внимание на тончайшую из оболочек Планеты нашей…

А стоило бы! Ох, стоило… Хотя бы по соображениям собственной безопасности. Поскольку ведь в любой среде кто-то водится, а значит скорее всего наличествуют и хищники. Как и организмы паразитические, опасные не меньше ничуть!

Причем, по Ланге, наитончайшая оболочка Земли тем отлична, что всякая обитающая ее жизнь — разумна (а следовательно и опасность удваивается: разумный хищник…). По крайней мере уверял меня в таком человек, считающий себя учеником Ланге. Духовным его наследником.

Об этих-то… собратьях по разуму — сейчас речь.

Будет ли она услышана многими — сомневаюсь. Кто может нынче поверить в бестелесных и почти бессмертных существ, хищные из которых манипулируют в своих интересах нами — смертными, телесными, грешными? Разве только Колин Уилсон, который написал книгу «Паразиты сознания». (Биосфера грозит паразитами нам телесными, психосфера — душевными.)

В средние века картина была иная. Почти любой знал об ангелах и о демонах, нематериальность которых нисколько не мешает первым оберегать нас, а последним — губить (иногда и физически в том числе), питаться нашими силами, одержать… Причем одержание демоны практикуют не только лишь нас, людей, а иногда и зверей, механизмов, предметов, местности (у Стефана Грабинского есть рассказ, как одержимый участок земли заставляет арендатора оного — стать убийцей своих детей).

Античность предоставляла и вовсе море разливанное сведений о богах и о духах мест и о прочих силах, какие обретаются в нематериальном континууме, пронизывающем все сущее… Тогдашнему человеку и в голову не пришло б сомневаться в реальности бестелесных воль, общающихся с его душой непосредственно. Гомеровы современники заручались поддержкой добрых невидимых союзников и противостояли таким образом незримым существам злым…

А в наше время вдруг — бац! — оказывается ничего такого не может быть. Все это твои же собственные сомнения, суеверия, страхи, комплексы… (примечателен роман «Суеверие» Амброуза, показывающий зыбкость оного современного… суеверия). Которые в подсознании. Ложись периодически на кушетку психоаналитика и рассказывай откровенно. Чтобы весь этот свой черный пар — выпустить. А лучше и вообще не вставай с кушетки, потому что ведь она для него — как станок печатный! Страдать расстройствами психики сделалось даже модно (пока еще лишь на Западе, не у нас).

Да только вот испарения выпущенные рано-то или поздно… сгущаются. Конденсируются. Нередко и далеко весьма от координат источения своего… Жил себе человек адекватный, не выкобенивался, не выкаблучивался… и вдруг он сотворяет нечто столь жуткое, что после и сам готов отказать себе в праве жить! Бессмертный вопрос Булгакова: «он это сам собой так управил?».

А нынче вообще ситуация аховая приходит. Идеи-звери уже ОЦИФРОВЫВАЮТСЯ людьми и перетекают этой тропинкой из психосферы в Технос, где обретают новые зубы-когти (об этом у меня рассказ «Число человеческое», представленный в другом сборнике). Искусственный интеллект… его ты на кушеточку не уложишь!

Я это не к тому, что ИИ есть абсолютное зло. Бог бы не попустил становление чего-либо со ВСЕХ сторон лишь плохого. Просто и в техносфере теперь появятся свои ангелы и свои… ТАТИ. (Слово сие старинное означает врага, разбойника, неприятеля, хищника.)

Этот мой сборник повестей и рассказов посвящается в основном им. Татям. Не всем таковым конечно — это бы многотомник писать потребовалось)) А только лишь бестелесным (как правило), населяющим психо- и техно- сферы Планеты нашей. Ну или же собирающимся понаселить.

Поклон мой низкий Ладе Виольевой за идею сборника «Тати». Не только лишь за идею: за КОМПОЗИЦИЮ!

Я бы скомпоновал этот сборник так? Возможно, да только бы я сначала полвека думал, чему идти вслед за чем)) И все же в итоге бы скорей получилась икебана из цветов зла на манер Бодлера, с которым я может в чем и согласен в плане художественном, но уж никак не в духовном!

Лада же сумела расположить мои рассказы и повести, написанные за последнюю четверть века (некоторые чуть старше), так что получился букет наш хоть и причудлив, но добр!

Не удивляюсь ее такому чутью художественному, поскольку давно знаком с ним по сборникам ее собственным. Пожалуй, наиболее любимый мой из них есть «Архангел свободы», которого перечитываю не реже Евангелия и Блока! Еще бы! вошедшие в него стихи Лады открывают миру такие Душу, Сердце, Ум, что…

(Скажу немного и о другом. Следует поблагодарить мне, пожалуй, также и ум искусственный. Хоть и не поклоном, конечно. Просто реверанс европейский: выразительные картинки на некоторые текстовые фрагменты мои создавала госпожа ruDALL-E — нейросеть, построенная Сбербанком.)

Открою один секрет: почти любая из фабул, задействованных проектом «Тати», родилась от беседы с реальным и потрясенным необычайным событием человеком. Конечно, я накрутил немало поверх рассказанной мне истории, а иначе кто бы и стал читать! Но все-таки кое-что, как это нынче маркируют, «основано на реальных событиях».

А потому представляет собою… предупреждение.

Древние не зря говорили свое сакральное praemonitus — praemunitus. Не дураками были! А паче прочих предупрежденных вооружен, я считаю, ВЕРУЮЩИЙ.

Молитвою и крестом. ОСОЗНАНИЕМ…

Надеюсь опубликовать вскоре сборник рассказов следующий — о существах, которые являются нашими самоотверженными защитниками от жутких тварей, мной здесь ниже описанных.

Ярослав Астахов

Темная комната

«Человек это единственное животное,

которое привыкает и к тому даже,

что не может привыкнуть».

Хулио Кортасар

Раз

Бывший хозяин квартиры очень гордился тем, что таковая у него в ней имеется. Хоть и чего уж такого особенного в наличии темной комнаты?

Наверное продавец просто не мог иного ничего выставить в качестве предмета гордости, показывая торгуемую жилплощадь.

Ведь обиталище было маленьким однокомнатным (не считая упомянутой темной). Располагалось на первом этаже типового блочного здания и встречало посетителя низкими потолками да подтекающей, убитой безнадежно сантехникой.

Ржавые трубы и коцаная эмаль не особенно, впрочем, и волновали Костю. Ведь сибаритом он не был, а, напротив, Константин являлся… исследователем.

А вот потолок оказался для нового хозяина, со временем, источником беспокойства. Чего там — он был опасен!

С отваливающейся кое-где штукатуркой, в причудливых желтых пятнах, какие оставляла вода, когда проливалась она по небрежности вышерасположенных потомственных алкоголиков со времен, теряющихся в тумане прошлого… Что-то роковое чуялось человеку в этой неопрятной поверхности. Костя был убежден:

потолок,

однажды,

его

раздавит.

Потому как обладала умением сия невзрачная плоскость… опускаться наподобие пресса. Да! Ведь Костя видел это собственными глазами вполне отчетливо.

И даже не один раз. И происходило такое всегда в моменты, когда исследователь отдыхал мирно, улегшись без движения на спине: вытянувшись на раскладушке, которую никогда не складывал.

Чуть вздрогнув, потолок начинал оседание свое вниз. Неумолимое хоть и сначала едва заметное. Затем быстрее… быстрее!..

В такие мгновенья Костя хотел бежать. К примеру — соскользнуть с раскладушки и выбросится в окно. Да только с ужасом убеждался, что даже не в состоянии шевельнуться… Затем он терял сознание.

Когда же оно к нему возвращалось, все в комнате обнаруживалось как прежде. Недвижным и офигенно чинным — расслабься, мол…

Но Костя простаком не был! Пусть и не имелось у него образования высшего. А лишь не завершенное среднее. Внушительный стаж исследователя не позволял повестись на уловку комнаты — решить, будто бы случившееся лишь померещилось.

Костя был уверен в коварстве потолка и однако про аномальное поведение его никому не рассказывал. Даже и родной матери, несмотря на то, что вот она-то бы могла и понять. Хоть и не была исследователем таким, как Костя, но доводилось и ей изредка наблюдать явления, другими полагаемые несуществующими.

Урывками, невзначай, краем глаза. Но все-таки она видела и посему ее отпрыску интересно было общество матери несмотря на разницу в возрасте и отсутствие общих тем.

Опасность

(потолок)

тяготила Костю, но не особенно. Он подходил философски. Ведь от подобного не уйти: за любой квартирой — где бы и какой ни была — водятся грешки в этом роде. Всякое жилище есть хищник… но ограниченные, естественно, это не замечают.

Потому как они не видят.

А если ты увидишь и скажешь им, желая предостеречь, — они не верят, они ругаются и они смеются!

Хотя могли бы вот иногда задуматься: ведь нет-нет, а и промелькивает в печати сообщение типа «обнаружен убитым в запертой изнутри комнате».

Возможно, кое-кто и задумывается

(и делается бомжом)

Когда-нибудь, думал Костя, потолок достанет его. И кто-то обнаружит «веселенькую» картинку; следователи начнут гадать: и с чего бы — весь потолок залит кровью, а стены от нее, гляди, почти чистые?

Но только это не повод менять квартиру или вообще отказываться от крыши над головой, считал Костя. На новом месте может поджидать и похуже что… Да ведь и вообще нет по сути никакой разницы! Видящий так или иначе не живет долго, это известно всем: средняя продолжительность жизни исследователя гораздо меньше, чем у людей ограниченных.

Течение философской меланхолии прервал звонок в дверь. Защелкал мелким соловушкой… Костя б убил звонок! Он видел образ его души: жестяная птичка, заклепанная и размалеванная. Она закидывает головку и булькает, а под хвостом ее медленно поворачивается блестящий ключик.

Приличные люди вообще приходят не через дверь, вывел закономерность Костя. Но признавал исключения из этого правила: например, мама. Она использовала всегда дверь, и тем не менее неприличной считать ее не было оснований. Или вот хотя бы жена (законная или только гражданская, Костя уже не помнил). Анечка появлялась, в большинстве случаев, именно через дверной проем, но едва ли можно было ее причесть к неприличным людям.

Впрочем, в последнее время на этот счет у Кости возникали сомнения.

(сука!)

Соловушка пел вовсю…

Необходимо было срочно вставать и совершать вошедшие в канон действия. А этого — совершать действия — Костя терпеть не мог!

(по крайней мере, когда пребывал не под…)

Однако заставлял себя действовать. И очень гордился тем, что имеется у него, в отличие от абсолютного большинства исследователей, достаточная для этого сила воли.

Костя помнил канон по пунктам, хоть ночью ты его разбуди!

Первое. Смахнуть со стола все на пол. И, смахивая, Костя уколол руку, сильно, об иглу шприца. И глухо выругался. Сам виноват, конечно, смотреть бы надо, что делаешь, да некогда тут смотреть!

Второе. Комнату обежать взглядом. Нет ли еще чего где из горячих предметов? Ага, на подоконнике столовая ложка, железная, почернела вся… для понимающего достаточно — тоже на пол!

А соловей рассыпается… Ах ты соловей, соловей-разбойник! Приходится петь и Косте, а именно — кричать надрывно в ответ: «Открываю! сейчас иду!»

Третье, наконец. Госпожа ты матушка моя темная комната… Пошире отворить в нее дверь, и веничком, заранее припасенным, с полу все в нее замести.

(замести следы)

Дверь же ту закрыть плотно и шпингалет задвинуть. Чего уж проще!

Вот именно. Все тут проще простого. Но… С некоторого времени Костя стал… побаиваться своей темной комнаты.

И даже до предательской дрожи в пальцах!

И вроде как посильней аж, нежели потолка.

А началось это с примечательного случая одного. Отщелкнул тогда исследователь шпингалет и — веник выпал из ослабевших рук! В темной… в затхлом пространстве, где только застоявшийся мрак, и больше не было никогда ничего, а только что-то подчас шуршало… там, посреди всевозможного мелкого мусора, копившегося годами

(столетиями?)

сидел ЭТОТ.

Иначе не назовешь.

Потому что и не понятно даже, кто или что.

Какой-то неясный зверь, или невероятно уродливый — выжатый? — человеческий новорожденный младенец. Мумия ли младенца? А может и вообще — предмет, который никогда и не был живым? Попробуй в темноте различи! Но вот одно-то Костя знал точно: Этот, которого он там увидел… он на Костю смотрел. Недвижный. И будто соткан весь из тусклого блеска. Едва намеченный…

Костя отшатнулся тогда и моментально захлопнул дверь. И застегнул шпингалет — кажется, и не соображая даже, что делает. Так пальцы сами собой отдергиваются от раскаленной сковороды.

Потом он попытался успокоить себя. Ничего! Наверное, Этот из транзитных гостей — из тех, которые появятся один раз, а потом поминай как звали.

Вот было же ведь однажды… Отправился для чего-то на кухню, включает свет — все узенькое пространство между плитой и буфетом занимает петушиная голова, огромная…

Горячий ветер из ее клюва… такой, что от него шевелятся волосы.

И дернулась эта голова от яркого того света; и гребнем, вялым, иссиня-красным — мазнула по закопченному потолку.

А Костя весь вжался в стену, глаза зажмурил…

Потом открыл — ничего. И только белеют полосы, какие гребень этот чудовищный в копоти потолка оставил…

Так вот, ведь больше не приходил петух! Никогда. А значит и не до Кости явился он, а так — гость транзитный.