Пролог
То было лето 1999 года. Погода тогда была на редкость знойной: ветер в ту пору фактически не дул, а жара была невыносимой. К тому же, жили мы в Сибири; местность там болотистая, а для комаров это идеальные условия для размножения. Но несмотря на все выше перечисленные минусы, меня и моего старшего брата они мало заботили. Мы были детьми (мне было двенадцать лет, а ему четырнадцать) и просто обожали гулять на улице. Нам было всё равно на комаров или зной, лишь бы не находиться дома.
Тогда мы всей семьёй жили в небольшой деревне, где каждый друг друга знал, поэтому я и Даня ходили буквально куда хотели, с каждым днём узнавая, что — то новое об окружающем нас мире. Дома мы не любили сидеть по двум причинам: во — первых, там было скучно, во — вторых, наши родители часто ругались. Причём иногда их ссоры могли длится часа два или три, и даже после их окончания, в доме оставалась какая — то неприятная атмосфера. В те дни мы с братом старались уходить из дома как можно раньше, а возвращаться как можно позже. И так день за днём.
В один из таких дней я и Даня гуляли возле леса. Чем мы тогда конкретно занимались я уже не помню, помню только то, что было легко и весело. Мы играли на небольшой поляне. Так как эта местность не была заселена людьми, трава там росла намного выше и быстрее, чем в селениях. Она приятно щекотала ноги до колен, а звук её шелеста был очень приятен слуху. Если остановиться и прислушаться к этому окружению, то можно услышать редкое стрекотание кузнечиков или взмах крыльев бабочки. Всё живёт, куда — то движется и преображается. Без остановки. И так день за днём.
Но это мы говорим всего — лишь об одной поляне. Сколько же тогда всего происходит в лесу, что находится рядом? Мне страсть как было интересно узнать, и Дане тоже. Но страх того, что мы можем заблудиться и нас никогда больше не найдут, был сильнее любопытства. По крайней мере для меня. Наверное, я была очень впечатлительной, оттого и трусливой, поэтому довольствовалась малым, никогда не покидая пределов поляны (по заветам моей матери, конечно же). Пока я отдыхала от очередной игры, прислушиваясь к звукам природы лёжа на траве, Даня подошёл ко мне и начал меня расталкивать.
― Эй, Яна!
― Ну, чего тебе?
― У меня тут одна идея появилась, куда бы мы ещё могли сходить.
― И куда же?
― Вон туда, ― он указал пальцем в сторону леса.
― По — моему, это ― плохая идея.
― С чего ты это взяла?
― Мама же говорила нам туда не ходить, вдруг мы там потеряемся?
― Не потеряемся, — он встал на ноги и принялся отряхиваться от травы. — Я же хорошо дорогу запоминаю, так что не бойся.
― Ничего я не боюсь! — воскликнула я, поднимаясь вслед за ним.
― Конечно же, трусишка.
― Я не трусишка!
Прозвище «трусишка» меня всегда немного задевало. Возможно, из — за того, что так оно и было.
Мы шли по узкой тропинке, направляясь в сторону леса. Время близилось к вечеру, и солнце уже готовилось зайти за горизонт, окрашивая небо в нежно — розовые тона. Пока мы шли, я заметила странную вещь: чем ближе мы подходили к лесу, тем тише становилось вокруг. Не было слышно ни жужжания насекомых, ни даже шелеста травы, будто бы в этом месте нет никакой жизни — оно мертво. Образовавшаяся тишина только сильнее угнетала, давила. На секунду мне показалось, что я шагаю в вакууме, и всё, что там есть — это абсолютное «ничто». Но каким — то образом, мне удаётся передвигаться в этом самом «ничто». Странное чувство — его так просто не описать словами. Наверное, чтобы понять это в полной мере, надо самому пережить подобное.
Как бы то ни было, это чувство вскоре отступило. К этому моменту мы уже подошли к лесу вплотную. Вот она — граница между живым и мёртвым, точка невозврата. Мне стало страшно; колени мелко задрожали, на лбу и шее выступил пот, а зубы начали стучать друг об друга. «Может, я ещё могу отказаться?» ― подумала я и уж было хотела сказать об этом брату. Но не успела я открыть рот, как он взял меня за руку, крепко сжав её, и сказал: «Яна, не бойся, я тебя в обиду не дам!» ― он серьёзно посмотрел на меня своими большими карими глазами. В них так и читалась уверенность. Было видно, что Даня ответственно относится к недавно произнесённым словам. И я ему поверила, поверила в то, что старший брат защитит меня от любой напасти.
Собравшись с духом, мы сделали шаг вперёд. Я сильнее прижалась к Дане и зажмурила глаза, простояв так несколько секунд.
― Да, открывай ты глаза уже! Нет здесь ничего страшного!
― Правда?
― Правда.
Я сделала как он мне сказал. И действительно, ничего страшного там не было — лес как лес. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что пейзажи там были воистину живописны; высокие, статные деревья, освещаемые тёплыми лучами заката, выглядели так величественно и превосходно, что аж дух захватывало, а тропа, ведущая вглубь леса, будто бы была покрыта золотом. Среди всей этой красоты я почувствовала себя самым крошечным созданием на планете Земля, и даже недавно гнетущая тишина не мешала мне восхищаться этим великолепием.
― Вот видишь? А ты боялась, — Даня так и продолжал подтрунивать надо мной.
― Нет, не боялась! Я вообще ничего не боюсь!
― Ну — ну, скажешь тоже, — вдруг выражение его лица резко изменилось с насмешливого на слегка удивлённое, — Ой, Яна, возле тебя оса летает!
В детстве я много чего боялась, но насекомые меня пугали больше всех: осы, наверное, были на первом месте в моём списке самых жутких насекомых.
― А! Убери её! — я громко закричала, срываясь с места и прячась за спину брата, в то время как он просто стоял и смеялся.
― Я же пошутил!
― Несмешные у тебя шутки! — оттолкнув его в сторону, я развернулась и пошла дальше. Он пошёл следом за мной.
― Эй, ты обиделась, что ли?
― Да, обиделась!
― Да ладно тебе, нашла из — за чего дуться.
