Когда люди уделяют столько внимания посторонним – не указывает ли это на отсутствие сильных чувств между ними?
Когда моральный дух человека надламывается, манеры его еще долгое время остаются неизменными.
Ну и без одиночества ему не обойтись – ведь так легко быть любимым – и так трудно любить.
Когда человек остается – телом и духом – наедине с собой, в нем зарождается одиночество, а оно порождает новое одиночество.
И все же – сколь многие значительные периоды жизни начинаются с событий по видимости случайных.
Человек, лишившийся всех сдерживающих начал, способный сделать что угодно, внушает порою завистливое почтение. Разумеется, впоследствии мы заставляем его дорого заплатить за этот миг впечатляющего превосходства над нами.
Очень многие уверены, что люди питают к ним чувства куда более сильные, чем оно есть на деле, – полагают, что отношение к ним если и меняется, то лишь промахивая из конца в конец огромную дугу, которая соединяет приязнь с неприязнью
полоумный педераст из «Русского балета», подававший большие надежды тенор, которого Дайверы целый год подкармливали в Милане
Розмари все думала о Дике, ожидающем Николь в отеле. Она должна ехать туда, не должна заставлять его ждать. «Ну почему ты не едешь?» – думала Розмари, а затем вдруг: «Если тебе не хочется, давай я поеду».
Выходит, жестоким быть хорошо; все приятные люди жестоки к себе.
