То, что я думаю про серую мышку, не означает, что я превращаюсь в нее. Я просто думаю про серую мышку.
Это размышление не определяет меня как личность, оно просто указывает на факт самого мыслительного процесса. Осознание того, что я думаю про серую мышку, а не про розовых единорогов, может пугать меня саму – в том случае, если я считаю, что мои мысли о себе определяют меня как человека.
Спартаку Тиграновичу невыносимо признать себя тем, кто жаждет обладания и пьянеет от власти над другим человеком. Но если наш герой признает в себе, что да, он может быть таким, то одновременно с этим он вспомнит, что может быть и другим: добрым, заботливым, самоотверженным.
Признание мыслей, действий и желаний, о которых человеку стыдно рассказать самому себе, дарит свободу. Спартак Тигранович смог сказать: «Я больше моих мыслей обо мне. Я могу выбирать, как мне действовать, а не быть в плену у собственного желания тотального контроля», – и почти сразу почувствовал, насколько легче ему стало делегировать вопросы, связанные с жизнью сестры. Даже несмотря на ее противодействие.
Ничего нельзя контролировать полностью. Путь обладания приводит к насилию, к подавлению и к уничтожению того, чем владеешь.
Нельзя обладать другим человеком, даже если он – с ментальным расстройством. Нельзя обладать тем, что больше нас самих: красотой природы, бушующим океаном, полевой лилией, закатом, бессмертными стихами, человеческой душой. Мы не можем присвоить их, хотя временами и нестерпимо хочется – чтобы обрести капельку безопасности и стабильности.
Но что же делать? Где искать эту безопасность и стабильность, если путь обладания недоступен, а наш мир только и делает, что подкидывает проблемы?
У меня есть ответ:
Поможет только близость.
