В хорошие руки. История о ткачихе-сводне, плетущей свои сети
Жас шектеулері: 12+
Қағаз беттер: 92
Пікірлер26
👍Ұсынамын
💧Көз жасын төктіреді
Повесть поражает загадками, которые задаёт особенно читателю нашей эпохи, но и читателю-современнику тоже, и не менее того - их разгадками. Из неразгаданного по мелочи у меня, например, почему Леканида Петровна - полковница, при этом муж, от которого она ушла - доктор. Военный врач?
Благодаря этому тексту я наконец понял, почему так называемая сводня (это словечко в книге ни разу не употребляется, но было бы очень к месту) - и очень распространённое в своё время занятие, но и грязное и обидное ругательство. Первое - потому что из-за многочисленных общественных условностей и сословных барьеров (не говоря уже об отсутствии соцсетей или хотя бы газет бесплатных объявлений) мужчинам и женщинам было трудно свести романтическое знакомство без посредника, а второе - потому что занятие это - сводничество - находится на полпути от почётного и общественно одобряемого дела свахи до понятно по каким причинам осуждаемого ремесла сутенёрши, из-за чего приобретает некоторые черты последнего. Автор многократно даёт знать, и поэтому можно не сомневаться в его собственной позиции, что Домну Платоновну, ГГ, нельзя назвать ни однозначно плохим, ни однозначно хорошим человеком. Её личность раскрывается так, что читателя бросает то к положительной, то к отрицательной оценке, и от частоты смены этого вектора даже может закружиться голова. Самые головокружительные сюрпризы начинаются на последних страницах, когда Домна Платоновна рассказывает эпизоды своей жизни, которые должны дать читателю лучше понять, почему она именно такова.
Если, пробравшись сквозь иносказание, увидеть, о чём рассказала Домна Платоновна, просто оторопь берёт, как такой откровенно "18+" текст решилось опубликовать монастырское издательство (мне досталось именно такое издание, купленное в церковной лавке). Густого эротизма тут, как и в книге вообще, на мой взгляд, больше, чем в "Леди Макбет Мценского уезда". Первая коммерческая история, поездка за холстом, кончилась для ГГ групповым изнасилованием попутчиками. Что подразумевалось в истории с провозом мебели, в результате которой героиня, по собственному уверению, продемонстрировала улице свою наготу, непонятно, но примерно в те годы родившийся Зигмунд Фрейд от такого бы прыгал до потолка. Поездка к кумовьям завершилась у неё свингерской интрижкой, а услуга турецкому пленному Испулату - не то лесбийским приключением с курьершей. не то изнасилованием этим самым Испулатом.
Современный читатель будет шокирован из сюжета, насколько женщине позапрошлого века, будь она даже благородного происхождения, легко было скатиться по социальной лестнице, лишившись мужской поддержки. Из доступных заработков - сдавать квартиру, шить и идти в содержанки. Всё. Я, между прочим не понял, почему, после того как любовник перестал платить Леканиде Петровне за жильё, она, вместо того, чтобы выгнать его взашей, пошла сама снимать каморку у "Дисленьши". Повесть, невзирая на скорее комическое начало, очень многоплановая и трагическая.
Благодаря этому тексту я наконец понял, почему так называемая сводня (это словечко в книге ни разу не употребляется, но было бы очень к месту) - и очень распространённое в своё время занятие, но и грязное и обидное ругательство. Первое - потому что из-за многочисленных общественных условностей и сословных барьеров (не говоря уже об отсутствии соцсетей или хотя бы газет бесплатных объявлений) мужчинам и женщинам было трудно свести романтическое знакомство без посредника, а второе - потому что занятие это - сводничество - находится на полпути от почётного и общественно одобряемого дела свахи до понятно по каким причинам осуждаемого ремесла сутенёрши, из-за чего приобретает некоторые черты последнего. Автор многократно даёт знать, и поэтому можно не сомневаться в его собственной позиции, что Домну Платоновну, ГГ, нельзя назвать ни однозначно плохим, ни однозначно хорошим человеком. Её личность раскрывается так, что читателя бросает то к положительной, то к отрицательной оценке, и от частоты смены этого вектора даже может закружиться голова. Самые головокружительные сюрпризы начинаются на последних страницах, когда Домна Платоновна рассказывает эпизоды своей жизни, которые должны дать читателю лучше понять, почему она именно такова.
Если, пробравшись сквозь иносказание, увидеть, о чём рассказала Домна Платоновна, просто оторопь берёт, как такой откровенно "18+" текст решилось опубликовать монастырское издательство (мне досталось именно такое издание, купленное в церковной лавке). Густого эротизма тут, как и в книге вообще, на мой взгляд, больше, чем в "Леди Макбет Мценского уезда". Первая коммерческая история, поездка за холстом, кончилась для ГГ групповым изнасилованием попутчиками. Что подразумевалось в истории с провозом мебели, в результате которой героиня, по собственному уверению, продемонстрировала улице свою наготу, непонятно, но примерно в те годы родившийся Зигмунд Фрейд от такого бы прыгал до потолка. Поездка к кумовьям завершилась у неё свингерской интрижкой, а услуга турецкому пленному Испулату - не то лесбийским приключением с курьершей. не то изнасилованием этим самым Испулатом.
Современный читатель будет шокирован из сюжета, насколько женщине позапрошлого века, будь она даже благородного происхождения, легко было скатиться по социальной лестнице, лишившись мужской поддержки. Из доступных заработков - сдавать квартиру, шить и идти в содержанки. Всё. Я, между прочим не понял, почему, после того как любовник перестал платить Леканиде Петровне за жильё, она, вместо того, чтобы выгнать его взашей, пошла сама снимать каморку у "Дисленьши". Повесть, невзирая на скорее комическое начало, очень многоплановая и трагическая.
🎯Пайдалы
🚀Көз ала алмайсың
💧Көз жасын төктіреді
Впервые читаю Лескова в осознанном возрасте. Зачитывалась его языком - этими старыми оборотами и словечками.
А полезно, потому как, главная героиня всю жизнь несла в своих деяниях выгоду, удобства, однако, на старости лет неожиданно для себя влюбилась так, что всё своё до ро отдала и осталась ни с чем и до самого своего последнего издыхания была влюблена. Неожиданно это было для неё - без выгоды так-то)
Мораль (лично моё мнение) - неизвестно что нас ждёт за поворотом. И куда нас приведёт дорога житейская...
А полезно, потому как, главная героиня всю жизнь несла в своих деяниях выгоду, удобства, однако, на старости лет неожиданно для себя влюбилась так, что всё своё до ро отдала и осталась ни с чем и до самого своего последнего издыхания была влюблена. Неожиданно это было для неё - без выгоды так-то)
Мораль (лично моё мнение) - неизвестно что нас ждёт за поворотом. И куда нас приведёт дорога житейская...
Дәйексөздер311
Домна Платоновна нередко и сама сознавала, что она не всегда трудится для своего единого пропитания и что отяготительные труды ее и ее прекратительная жизнь могли бы быть значительно облегчены без всякого ущерба ее прямым интересам; но никак она не могла воздержать свою хлопотливость.
– Завистна уж я очень на дело; сердце мое даже взыграет, как вижу дело какое есть.
Завистна Домна Платоновна именно была только на хлопоты, а не на плату. К заработку своему, напротив, она иногда относилась с каким-то удивительным равнодушием
– Завистна уж я очень на дело; сердце мое даже взыграет, как вижу дело какое есть.
Завистна Домна Платоновна именно была только на хлопоты, а не на плату. К заработку своему, напротив, она иногда относилась с каким-то удивительным равнодушием
– А людям ведь, небось, и не жаль, смех им, небось, только. И всякий, если кто когда-нибудь про эту историю узнает, посмеется – непременно посмеется, а не пожалеет, – а я все люблю, и все без радости, и все без счастья без всякого. Бог с ними, люди! не понять им, какая это беда, если прилучится такое над человеком не ко времени. Ходила я к сталоверу, – говорит: «Это тебе аггел сатаны дан в плоть… Не возносись». Пошла к священнику, говорю: «Вот, батюшка, что со мною, так и так, – говорю, – сил моих над собой нет»; ну, священник меня хорошо пощунял: читай, говорит, раба, канон «Утоли моя печали». Я теперь и канон этот читаю и к месту такому нарочно определилась, чтоб никаких смущений мне не было; ну, только… Валерушка! цыпленок ты мой! сокровище благих! Что ты это над собою сделал?..
Со времени сообщения мне Домною Платоновной повести Леканиды Петровны прошло лет пять. В течение этих пяти лет я уезжал из Петербурга и снова в него возвращался, чтобы слушать его неумолчный грохот, смотреть бледные, озабоченные и задавленные лица, дышать смрадом его испарений и хандрить под угнетающим впечатлением его чахоточных белых ночей – Домна Платоновна была все та же. Везде она меня как-то случайно отыскивала, встречалась со мной с дружескими поцелуями и объятиями и всегда неустанно жаловалась на злокозненные происки человеческого рода, избравшего ее, Домну Платоновну, своей любимой жертвой и каким-то вечным игралищем. Много рассказала мне Домна Платоновна в эти пять лет разных историй, где она была всегда попрана, оскорблена и обижена за свои же добродетели и попечения о нуждах человеческих.
