Она ощущала себя чуть ли не предметом обстановки, неодушевленным объектом вроде стула или стола. Она бы не удивилась, если бы с нее попытались сдуть пыль
На всем теле не было ни единого следа. Он просто умер.
Даже трактат о рафинировании сахара (не могу вообразить ничего ужаснее) выглядел привлекательнее.
Не скажу, что это было нечестно, но что честно – тоже не скажу. Это бизнес.
Думаю, да. Нужно только подождать.
– Еще и ждать! Да ну его! – вмешался Нед. – Жизнь слишком коротка, чтобы получать удовольствие от привидения не сразу, а задним числом.
Наперсток меня очень раздражает, и в колледже, когда нужно было пришить пуговицу, я с одной стороны проталкивал иголку трехпенсовой монетой, а с другой – тащил зубами; до чего же тяжкий труд, скажу я вам.
– Ваша честь, я понял, что обречен, едва старшина присяжных вошел в ложу. Ваша честь, я знал, что он меня не пощадит, потому что накануне моего ареста он каким-то образом очутился ночью рядом с моей постелью, разбудил меня и накинул мне на шею петлю
Я всегда замечал, что даже у людей весьма умных и образованных редко хватает мужества рассказывать о странных психологических явлениях, имевших место в их жизни. Обычно человек боится, что такой его рассказ не найдет отклика во внутреннем опыте слушателя и вызовет лишь смех или недоверие.
Тут Тервиллигер не выдержал и поведал миссис Тервиллигер всю историю до самых мелких подробностей, время от времени прерываясь затем, чтобы привести эту достойную даму в чувство, когда она в очередной раз не справлялась с нервами и падала в обморок.
Пока мне не вернут мои деньги, я с места не двинусь.
– И сколько вам задолжали к тому времени, когда вы оставили должность?
– Десять фунтов в месяц – вот сколько я получала.
– Ошалеть! – поразился Тервиллигер. – Похоже, вы были кухарка, каких поискать.
– А то, – с гордой усмешкой подтвердило привидение.
