XIX век и начало ХХ-го — эпоха расцвета жанра страшного рассказа в литературе Старого и Нового света. В оригинальном сборнике «Истории о призраках» мистические рассказы европейских и американских авторов о представителях потустороннего мира — призраках: ужасающие призраки и их несчастные жертвы, любовь, продолжающаяся после смерти, благородные привидения-спасители и прочие таинственные истории. О драматичных, подчас смертельно опасных столкновениях обыденного и фантастически жуткого повествуют всемирно известные мэтры литературного мейнстрима (Генри Джеймс, Чарльз Диккенс, Джозеф Конрад), признанные мастера готической новеллистики (Джозеф Шеридан Ле Фаню, Амелия Эдвардс, Монтегю Родс Джеймс, Эдвард Фредерик Бенсон) и незаслуженно забытые ныне прозаики, такие как Эдит Уортон, Вернон Ли, Луиза Болдуин, Сэйбин Бэринг-Гулд, Персеваль Лэндон. Любовь многогранна, может вознести, а может разбить сердце. Любовь может идти рука об руку с притягательной тьмой, манящей в потусторонние миры. Поэтому в привычный макет серии мы добавили темные краски, убийственно красивые цветы, а также животных-проводников. Капсулу объединяет общая тематика мистического и картинка на корешке, внутри макет с иллюстрациями.
Она ощущала себя чуть ли не предметом обстановки, неодушевленным объектом вроде стула или стола. Она бы не удивилась, если бы с нее попытались сдуть пыль
Кожа ослепительной белизны, идеальной, розовато-прозрачной лилейности, какая встречается только у рыжеволосых красавиц. Головка с искусно завитыми, заплетенными волосами, уложенными в замысловатую и вместе с тем невысокую прическу с жемчужным украшением, подобно голове античной Аретузы, горделиво венчает длинную и гибкую лебединую шею.
Чистый овал лица, выпуклый округлый лоб, над ним мелкие, наподобие овечьего руна, локоны медно-рыжих волос, тонкий, с горбинкой (пожалуй, немного утрированной) нос, низкие (пожалуй, немного даже чересчур) скулы, большие, чуть навыкате серые глаза под изысканными дугами бровей; веки кажутся слишком туго натянутыми в уголках глаз, да и рот, пунцовый, нежно очерченный, тоже чуточку туговат, верхняя губа словно бы едва прикрывает зубки. Как ни странно, эти ее тугие веки и рот придают всему облику необычайную утонченность и в то же время налет загадочности и какой-то почти зловещей соблазнительности – в них чуется готовность брать, но не отдавать.