И тут я, пойманный в силки,
Волнуясь и спеша,
Все рассказал. И от цепей
Избавилась душа.
Но с той поры в урочный час
Мне боль сжимает грудь.
Я должен повторить рассказ,
тем не менее кому удается оглянуться на собственное детство без того, чтобы не вспомнить о его горестях и мучительных страхах?
Конь, принуждаемый к неистовой скачке всадником с острыми шпорами, был свободнее, чем я – раб жестокой тирании собственной натуры.