Казмир, по-видимому, все еще считает, что я умер в его темнице. Когда Сульдрун тебя родила, тебя унесли, чтобы Казмир тебя не нашел. Потеряв и тебя, и меня, Сульдрун покончила с собой, и за это – за это горе, причиненное существу невинному, как лунный свет! – я ненавижу Казмира. Ненависть к нему пропитала меня до мозга костей, ее не вытравят ни время, ни радость. Вот так.
Старейшие острова и населяющие их народы: краткий обзор (не слишком докучливое предисловие – хотя читатель, недолюбливающий факты, может его и пропустить)
Король Дьюэль обратил внимание на Карфилиота: – Он употребил такое выражение? Это невежливо. Нам известны, однако, средства, прививающие должное почтение к царственным особам. Стража! Ко мне! Карфилиота схватили и перегнули через скамью. В его штанах сзади вырезали большую дыру, и ему в ягодицы воткнули десятки перьев всевозможных размеров и самой разнообразной расцветки, в том числе даже пару очень дорогих, страусовых. Наконечники перьев были заточены и зазубрены наподобие игл дикобраза, чтобы они не выпадали, причем, будучи воткнуты, перья поддерживали одно другое, и по завершении экзекуции плюмаж задорно торчал из задницы Карфилиота во всем великолепии.
Карфилиот непринужденно подошел ближе: – Чувствовать так просто. – Он взял ее за руку и положил ее пальцы себе на грудь: – Чувствуешь? Я силен. Слышишь, как стучит мое сердце? Как кипит во мне жизнь? Меланкте отняла руку: – Я не хочу ничего чувствовать только потому, что этого хочешь ты. Страсть подобна истерике. На самом деле мужчины вообще меня не привлекают. – Она отошла на шаг: – Будь добр, оставь меня в покое. Утром я к тебе не выйду – и ни в чем не стану содействовать твоим предприятиям.
Дескандоль скромно возразил: – Это не совсем так! Прежде всего я руководствовался намерением избавить вас от унижения, вызванного глупым положением, в которое вас непременно поставили бы эти воровки. – В таком случае ваш поступок был поистине благороден. Жаль, что у меня нет времени, чтобы провести с вами пару часов в приятной, непринужденной беседе. – Не имею ничего против. – Увы, время не ждет. Бод, свяжи сэра Дескандоля по рукам и ногам, чтобы ему не пришлось ими размахивать. Мы уважаем его достоинство не меньше, чем он уважает наше. – Очень любезно с вашей стороны. – Замечательно! Бод, Каргус, Гарстанг – возьмитесь за веревку и хорошенько потяните! Вздернем сэра Дескандоля повыше!
Короче говоря, мы ходатайствуем о том, чтобы вы, сэр Эйлас, стали новым лордом Светлейшего Априллиона и окружающих земель! – Только не я! – заявил Эйлас. – У меня много неотложных дел, и я уже опаздываю. Выберите кого-нибудь другого. – Тогда мы хотели бы, чтобы нами правил сэр Гарстанг! – Прекрасный выбор, – согласился Эйлас. – Сэр Гарстанг – человек высокого происхождения, храбрый и щедрый. – Не могу принять ваше предложение, – отказался Гарстанг. – У меня есть собственные владения в другой стране, и мне не терпится их снова посетить. – Что же, может быть, кто-нибудь из других ваших спутников согласится нами править? – Только не я, – покачал головой Бод. – Я человек непоседливый. То, чего я ищу, всегда оказывается где-нибудь за тридевять земель. – И не я, – сказал Ейн. – Я люблю сидеть в таверне, а не в приемном зале. Мои амурные похождения и пьяный разгул только опозорят вашу деревню. – И тем более не я, – проворчал Каргус. – Вы же не хотели бы, чтобы вами правил философ? Это опасно. – Ублюдок гота лордом быть не может! – твердо заявил Форфиск. Квальс задумчиво произнес: – Возникает впечатление, что я – единственный кандидат с подходящей квалификацией. Я благороден, как все ирландцы. Я справедлив, снисходителен и честен. Я умею играть на лютне и петь, что позв
Альвикс тем временем решил напасть на «карусель тумаков» энергичнее, чем когда-либо. Отскакивая, он наткнулся на тачку и упал среди осколков и мраморной крошки. Эйлас стоял на коленях, собирая остатки этой пыли. Взбешенный лорд Альвикс вскочил и с размаха пнул Эйласа в зад. На какое-то мгновение Эйлас оцепенел, но накопившаяся ярость возобладала. Выпрямившись, он отшвырнул Альвикса в сторону фехтовальной карусели, не замедлившей нанести тому удар в висок кожаным мешком на конце деревянного бруса. Пошатнувшись, Альвикс шагнул вперед и со свистом рассек шпагой воздух: – Мерзавец! – Лорд сделал выпад. Эйласу пришлось отбежать и схватить со стола другую шпагу. Отразив второй выпад Альвикса, он набросился на обидчика с таким бешенством, что тому пришлось отступать по всему саду. Возникла беспрецедентная ситуация: ничтожный скалинг вступил в поединок с лучшим бойцом из присутствующих ска – и явно преобладал в поединке! Противники двигались то в одну, то в другую сторону. Альвикс пытался нападать, но приемы наглеца в железном ошейнике постоянно заставляли его занимать оборонительную позицию. Альвикс сделал отчаянный выпад и просчитался – Эйлас выбил шпагу у него из руки и прижал острие оружия к горлу побагровевшего ска, заставляя его опасно отклониться назад над балюстрадой. – В бою я зарезал бы тебя как овцу, – сдавленным от гнева голосом произнес Эйлас. – Скажи спасибо, что я даже размяться не успел!
Эйлас услышал далекий крик, похожий на отчаянный возглас женщины с низким голосом – что-то одновременно напоминавшее вой и стон – звук, заставивший его поежиться. Эйлас поглубже зарылся в подстилку и поплотнее завернулся. Прошло несколько минут – звук не повторился. В конце концов принц погрузился в оцепенение беспамятства и проспал дольше, чем намеревался: проснулся он только тогда, когда лучи восходящего солнца прикоснулись к лицу.
Пока Друн и Глинет подкреплялись, к крыльцу подошел молодой помощник местного мясника: – Леди Мелисса! У вас для меня ничего нет? – Как же, как же! Есть упитанная годовалая свинка. В последнее время она почему-то стала выть и мешает мне спать. Я привязала ее к дереву на заднем дворе – забери ее. Когда я в следующий раз буду в городе, мясник со мной рассчитается. – Так и сделаем, леди Мелисса. – Молодой человек завернул за угол и вскоре вернулся уже со свиньей на веревке: – Ишь как брыкается – здоровая тварь! Ладно, тогда я с вашего позволения пойду по своим делам. – Помощник мясника удалился, и еще долго можно было видеть из окна, как он с привычной бесцеремонностью тащил по дороге упиравшуюся свинью.
