Настольные книги максималиста

Книга из детства, которую мама взяла невесть откуда и положила в сумку, когда провожала меня в спортивный лагерь.

В детстве я погрузился в мир, который был наполнен таким реалистичным сюрреализмом, что я ощущал себя рядом с героям. Все повороты простого сюжета захватывали дух, а мораль и посыл остались со мной на всю жизнь.

Кульминация 20-летнего труда Пелевина по созданию единой непротиворечивой литературной и философской системе.

Путь героя романа — это в принципе путь мысли автора и рефлексия мира. не современного, а мира вообще. Если в предыдущих книгах герой оставался с открытым вопросом «Что делать?», то здесь нас плавно подводят к ответу на него.

Второй том завершает развитие пелевинского мира и не останавливается на этом. Теперь наоборот — мир живет, согласно введенным законом.

Соль в том, что неизменной частью пелевинского мира является субъект — читатель. А так же сам герой, который фактически понимает, что бунт его естесства против автора и читаеля не может закончится успехом.

тем не менее, он продолжает. Как продолжает Пелевин писать, а мы — читать.

Самый сложный, непонятный, тяжелый и неудобоваримый диалог Платона из существующих. Именно в нем можно увидеть не главную идею его философской системы, но суть метода, которым истину можно пытаться «откопать» среди бесконечных мнений.

Что характерно, диалог заканчивается видимым поражением человеческого разума перед вечной и неизменной истиной. Но это только на первый взгляд.

Перечитывать его можно десятки раз, на всякий новый глубже понимая не только структуру, но и цель всего диалога. Более того, именно этот диалог мог стать отправной точкой гегелевского диалектического метода.

Роман без времени и места, закольцованный сам на себя. Прочитав последние страницы можно вернуться в начала и начать новый цикл.

Буддизм как ответ на эпоху вечного пост-модерна, западный строй мысли встроенный в восточную систему ценностей — это и многое другое именно в ЧиП.

Плюс тут же рождается литературная вселенная Пелевина. Вводятся законы повествования, локальные тропы и висят ружья для следующих книг.

Когда-нибудь я напишу об это монографию. Может быть в следующей жизни.

Книга о не столько о черных дырах и парадоксах, сколько о внутренней кухне современной науке. О противостоянии между авторитетным мнением видного ученого и неочевидной научной теории.

10 лет борьбы за свои идеи, которые увенчались успехом. Книга скорее иллюстрирует идеал разумного человеческого общества, где в итоге побеждают аргументы, а не мнения. Про мир, в котором признать свою ошибку не поражение — а успех для всех.

Как помирить идею того, что в мире есть случайности, и тем не менее существуют строгие законы науки?
Где проходит грань между точными предсказаниями и точно такой же точностью появления абсолютных случайностей? Что такое случайность?

Эта книга открывает новый взгляд на мир, в котором находится место как для непреодолимой силы причины и следствия, так и для абсолютной неспособностью человека предсказать всё.