Выбор Алексея Поляринова

Власть в стране захватила хунта, введено военное положение, спецслужбы похищают людей прямо на улицах. Дело происходит в Ирландии. Душераздирающий роман о том, что все диктаторские режимы похожи друг на друга, а все семьи в диктаторских режимах несчастливы одинаково.

Сборник лекций и эссе, посвященных послевоенной Германии. Зебальд описывает, как немецкие писатели пытались подойти к теме бомбардировок и уничтожению немецких городов союзниками, как образы разрушенных, горящих городов и обожженных тел отражались в их текстах. Примерно в середине книги он рассказывает историю Альфреда Андерша — писателя, который мечтал о величии, но не потянул, потому что в самые важные годы жизни, во время войны, когда кошмарная реальность требовала ясной этической позиции, принял несколько очень сомнительных решений. Очень полезное чтение сегодня — особенно для писателей.

Еще один нон-фикшн о послевоенной Германии, в этот раз — глазами антрополога. Моника Блэк исследует, как вера в потустороннее и магическое мышление в целом может быть симптомом проживания коллективной травмы. Россию в обозримом будущем, я полагаю, ждет нечто подобное — талисманы-обереги, доносы по подозрению в колдовстве и гастролирующие по стране целители.

Прошлым летом съездил в Гори, зашел в музей Сталина. Там был сувенирный магазин: чашки, майки, значки — все с портретами Сталина, водка со Сталиным, бюсты Сталина, с которыми туристы делают селфи. Вместо музея памяти — Диснейленд, ощущение тотального сюрреализма не отпускает до сих пор. Чтобы как-то справиться с ним, начал читать книгу Олега Хлевнюка — пока что, кажется, лучшее исследование жизни вождя.

Роман-допрос. 1942 год, руководитель московского крематория Петр Ильич Нестеренко попадает в застенки Лубянки. В Москве очередной виток шпиономании, и главного героя подозревают в работе на иностранные разведки. Выясняется, что Нестеренко — бывший дворянин, во время Гражданской войны был на стороне белых, после революции бежал из России и провел несколько лет в Польше, Сербии и Франции. А потом вернулся. И последнее — возвращение — кажется следователям подозрительным: и правда, кто в здравом уме решит вернуться в СССР из Франции?

«Кремулятор» удивительно хорошо рифмуется с сегодняшним днем: в кратком пересказе сюжет кажется обманчиво простым и даже банальным: застенки, допросы, расстрелы, энкавэдэшники; на деле же перед нами история о тоске по родине и прошлому, которое как затонувшая Атлантида.

Огромное исследование о том, как была устроена жизнь в позднем Советском Союзе, о том, как и чем сформированы наши представления о брежневской и горбачевской эпохах. История о жизни внутри системы, которая кажется монолитной и вечной, а на деле исчезает за пару лет — как и не было ее. Очень успокаивающая мысль.

С тех пор как живу на Кавказе, читаю и перечитываю тексты о Кавказской войне. Из всех художественных книг о той эпохе эта — самая выразительная.

Книга поможет понять, что такое на самом деле «денацификация» и как выглядят практики переходного правосудия в диктатурах. Переходное правосудие — то, что нас ждет, так что можно уже начинать готовиться.

Этот роман — чудо языка. Я прочел его год назад и недавно перечитал, он так хорошо написан, что некоторые абзацы хочется зачитывать вслух.

«Дорога» — самый быстрый и эффективный способ вогнать себя в отчаяние. Очень рекомендую.