Книги из Книжного бункера

Жизнь Дафны Пэрриш похожа на мечту миллионов девчонок. Она живое воплощение куклы Барби, которая живет со своим прекрасным Кеном в огромном особняке на берегу моря, после обеда пьет коктейли около бассейна, ее гардеробная ломится от дизайнерской одежды и обуви, а по выходным они с двумя очаровательными дочками выходят в море на яхте. Так стоит ли удивляться, что Дафна вызывает острые приступы зависти у женщин? И теперь только вопрос времени, когда одна из завистниц хитростью и тонким расчетом проникнет в жизнь Дафны, чтобы забрать у нее все хорошее и в идеале втоптать в грязь то, что останется. Берегись, Дафна, Эмбер Паттерсон, как зима в Престолах, уже близко.

Кто-то талантливо рисует, кто-то поет, кто-то готовит чизкейки, а Эмбер Паттерсон гениально завидует. Ее зависть дает ей такой заряд сил и целеустремленности, что любые преграды на своем пути она может или преодолеть, или найти обходные пути. На ее прицел попал богатый, красивый и очень влиятельный Джексон Пэрриш - владелец корпорации по торговле недвижимостью. И тот факт, что цель уже много лет жената и имеет в браке двух дочек, для Эмбер лишь досадная преграда на пути к райским кущам высшего света. У нее уже есть план, как стать новой миссис Пэрриш. Новой и последней.

Сначала кажется, что сюжет основан на старой, как мир, теме “любви все возрасты покорны” и на том, что общество не готово это принять. Но это лишь верхний - сладкий до приторности - слой. Вскоре Деккер его отбросит, а там… могильная земля и черви, там протухшие надежды и украденные жизни, там сломанные судьбы и кости, там лютая зависть и большой обман, там ненависть и трусость, там безграничный эгоизм, лицемерие и подлость. Одним словом все то, из чего рождается сюжетное болото, которое затягивает читателя. Нет, этот роман не про любовь. Он про муки.

Юлия не знала своего отца. В ее памяти остался только один ясный день, когда она была ещё совсем малышкой, который она провела вместе с родителями в парке. Было много солнца, смеха и счастья. После отец исчез из ее жизни. Лет в восемь Юлия, устав от переездов матери и её очередного мужа, решила сбежать к отцу. В свой детский чемоданчик она положила куклу и красные сандалии. Полицейские нашли её на Центральном вокзале, откуда она хотела уехать в папе в Италию, мать говорила, что он живёт там. В тот день мать сказала Юлии, что её отец умер.

Но однажды в ее жизни появился странный незнакомец. Высокий, худощавый, элегантный. Типичный немец, который, как выяснилось, оказался её родным дедом. Он показал ей фото бабушки и сообщил, что отец Юлии жив. В тот день представления Юлии о своей жизни разлетелись на тысячу осколков и ей предстояло собрать их заново, чтобы узнать правду о своих корнях.

«Вьюрки» прямо с порога, с самых первых слов встречают родным летним зноем, стрекотанием кузнечиков и каким-то дачным уютных покоем, когда просто хочется закрыть глаза, глубоко вдохнуть и погреть лицо в солнечных лучах. Оставить цивилизацию внутри пентаграммного круга МКАД, надеть ситцевый халат с маками и на два дня окунуться в размеренную трудотерапию деревенской жизни. К этому дзену среди грядок кабачков и клубники остервенело кидаются жители мегаполиса в пятницу после работы, чтобы уже в воскресенье вечером через обязательные пробки или вокзальную толчею втиснуться обратно в свою обычную жизнь. Однако стоит лишь перешагнуть порог, перевернуть страницу, как становится ясно, что с дачным поселком «Вьюрки» что-то неладно. Из обычного садового товарищества со своими радостями и дрязгами они стали местом русско-народной аномалии, оказались под фольклорным колпаком.

«4321» Пола Остера - большой роман для медленного чтения. Тренирует внимательность, осознанность и хороший вкус к литературе. Его можно сравнить с медитацией: надо настроиться на неспешность, созерцательность и терпение, тогда этот текст может стать ярчайшим литературным опытом. Это не просто роман с эффектом бабочки, эффект бабочки здесь в четвертой степени: четыре варианта разной продолжительности жизней одного набора персонажей нарезаны на несколько частей и перемешаны между собой. Задача читателя - аккуратно смонтировать каждую жизнь в единый видеоряд и, как это обычно бывает, увидеть в итоге что-то свое, что откликается личному опыту.

Кому понравится: ценителям собирать пазл из слов, распутывать по смыслу длинные предложения, разбирать их по буквам - молекулам романа - и давать тексту медленно проникать в чувства и память. «4321» можно рекомендовать, как сложносочиненный роман взросления (не только физического, но и большей степени духовно-эмоционального) на фоне эпохальных исторических событий. Очень жизненно и сильно. Ведь что есть жизнь любого человека, если не роман взросления независимо от количества уже прожитых лет.

Кому не понравится: любителям быстрого развития сюжета и линейного прохождения судьбы персонажа. У Остера всё дотошно, обстоятельно, с камбеками, которые составляют основу повествования.

Впервые с книгами Элены Ферранте читатель познакомился в 1990-х годах, но когда в 2011 году вышла первая книга «Неаполитанского квартета» «Моя гениальная подруга» - мир накрыло волной настоящей феррантомании - лихорадкой Ферранте, получившей официальное название и хештэг #Ferrantefever, которой заболели Мишель Обама, Хилари Клинтон и Джонатан Франзен. Романы Ферранте продаются миллионами, и на улицы Неаполя, о которых она написала в своих романах, уже совершаются настоящие паломничества ее поклонников.

Когда Ферранте только начала планировать роман «Моя гениальная подруга», то весь замысел укладывался в один солидный том, и только начав писать, она поняла, что этой истории потребуется четыре тома. Так появился «Неаполитанский квартет», который от первой до последней своей страницы - это путь персонажей длиной в 60 лет. Это история дружбы-соперничества дочери швейцара Элены (Лену) Греко и дочери сапожника Рафаэллы (Лины, Лилы) Черулло. Нищие улицы Неаполя, измученные женщины и нервные мужчины, бедность и смерть - вот повседневность двух девочек, которым суждено стать заклятыми подругами. Вечными соперницами на всю жизнь.

Эту книгу мог бы написать Диккенс. Малышка Мари как будто сошла со страниц его романа: она трудолюбива, терпелива, прошла через трудное детство, выросла в атмосфере унижения и презрения, несправедливости и лишений, но при этом оставалась добра сердцем и тверда в своей решимости заниматься любимым делом. Её единственной удачей было то, что судьба привела ее в дом доктора Куртиуса. Но и за неё она заплатила дорогую цену. Её мать не вынесла жизни в доме доктора, который для местной больницы изготавливал с ампутированной натуры анатомически точные копии внутренних органов из воска. Вместо матери Мари обрела призвание (к счастью, это просто сюжетный ход, на самом деле Мари не осиротела и жила у Куртиуса с мамой, а не со «злой мачехой», но тсссс, пусть книга рассказывает свою историю как хочет, а для фактов есть другие источники). Но право заниматься им пришлось выцарапывать и доказывать буквально рабским трудом.

Прежде, чем мир узнал и прославил имя мадам Тюссо, она прошла долгий и трудный путь.

Простая на первый взгляд история загрипповавшей семьи с папой-автослесарем, мамой-библиотекарем и второклассником-сыном оборачивается душевным и жутковатым больничным бредом, на который так богата наша жизнь, где новогодние театральные елки для детей - это еще один круг ада Данте, а в городском общественном транспорте полно сумасшедших. Это говорю вам я, та, к кому в автобусе как-то подошел на костылях одноногий мужик и сказал, что я загубила душу дочки, дав ей в руки мобильный телефон, а сама уже давно стала нечистью.

Человек учится ходить дважды: когда родился, и когда начинает делать свои первые шаги во взрослый мир. В обоих случаях он набьет немало синяков, пока научится держать баланс. Шестнадцать лет - самый травмоопасный для души возраст, когда пограничное состояние между детством и осознанной юностью неуклюжее в своей наивности, ранимое в своей доверчивости, представляет собой комок беззащитных нервов.

Порции пришлось проходить весь курс взросления экстерном из-за трагических обстоятельств - она осталась сиротой и приехала жить в дом старшего брата по отцу и его жены Анны. Таковой была воля покойного, чтобы девочка пожила один год в роскошном особняке Лондона, а потом уже продолжила паломничество по сиротливой жизни у многочисленных тетушек по материнской линии. Ничего особенного с ней за этот год не произошло, она не попала в вертеп, с ней просто случилась жизнь. Жизнь среди уставших друг от друга людей из общества хороших манер, за которыми стоит лишь лицемерие и притворство. Людей, для которых чистота и наивность Порции, ее умение слушать и чувствовать других, были как болезненный укол напоминания о чем-то важном и утраченном.

Книгу стоит читать не ради сюжета, он здесь обманчиво прост: жила-была сирота, а потом она узнала, что люди могут быть подлецами, конец. Такие книги нужны, как рехаб для эмоций, которые уже истощились от острых ощущений, для сердец, которые умерли от сериала «Чернобыль» и ленты новостей. «Смерть сердца» - это отпуск для наших нервов, который они заслужили.

Обычно сюжеты о маленьких городках связаны с ужасными убийствами в подвалах или сараях, где благочестивые на вид соседи совершают кровавые преступления, опережая в изобретательности и жестокости бывалых маньяков. Кажется, что убийство в маленьком городке как явление уже переросло в отдельный литературный жанр. Это не удивительно, ведь обычная, повседневная жизнь этих мест мало чем может увлечь читателя. Ее описание можно свести к приходской книге с записями о рождениях, свадьбах и смертях. Круговорот людей в природе. Но Ричарду Руссо удалось создать выдающийся роман о жизни в провинциальном, пустеющем Эмпайр Фоллзе без трупов (почти), но с мрачными секретами, затаенной болью и тлеющими кострами былых амбиций, угли которых выжигают на душах людей клеймо неудачника.

Впервые “Стоунер” был опубликован 50 лет назад и на фоне своих современников остался практически незамеченным. В свингующие шестидесятые, в эпоху новых открытий, полетов в космос, модных революций, битников и Битлов тихая история Стоунера пришлась не ко времени. Не до него было. Прошло пятьдесят лет. Человечество пресытилось всеми гонками, в которые само себя и загнало, и в этом душевном похмелье вдруг появилась потребность заглянуть в себя.

Сначала история предвещает громкий селф-мейд. Уильям Стоунер родился в семье фермеров и до двадцати лет в его жизни не было почти ничего, кроме изнурительного и беспросветного труда, который оставлял силы только для вялого пережевывания ужина. Жизнь в старом доме мало отличалась от жизни хозяйского скота в загоне - пашешь с раннего утра, жуешь трудный свой хлеб, спишь, чтобы утром начать все сначала. И вдруг перед Уильямом открылась другая вселенная - он поступил в университет. Первые два курса это была механическая учеба на сельскохозяйственной факультете, пока в один день не пришла она - Любовь. Любовь к литературе.

Задумка этого романа у Селесты Инг появилась в 2009 году и началась она с персонажей: с семьи Ричардсонов - коренных жителей Шейкер-Хайтса (реального города, в котором жила сама Селеста с 1990 до 1998 год, пока не уехала учиться в колледж) - и приезжей фотохудожницы Мийи Уоррен с дочерью Пёрл. Взаимоотношения этих двух семей сложным образом переплелись и уже достигли определенного градуса накала, но не хватало последней капли масла в этот тлеющий костер конфликта. И тогда Инг вспомнила давний случай, когда белая семья решила усыновить китайского ребенка…

Начавшись с пожара в доме Ричардсонов, роман пройдется бикфордовым шнуром по чувствам всех персонажей - вот где на самом-то деле таятся главные костры и пепелища. Эта история рассорила целый город, поэтому неудивительно, что при знакомстве с ней у читателя тоже где-нибудь пригорит.

Если бы Данте писал свою «Божественную комедию» сегодня, то элитная закрытая школа-пансион вполне могла бы стать у него одним из кругов ада. Тана Френч - прекрасный гид по токсичной среде девичьих страстей - проведет читателя по этому лабиринту из дружбы, которая, как башня из кубиков, может разлететься на куски от любого неловкого движения, жгучей ненависти в глазах соперниц, выматывающей первой влюбленности, ежедневного троллинга, которому надо противостоять или приспосабливаться. И всё это поджаривается на медленном огне взросления, гормонального фона и личных проблем в семье.

В детстве, когда я смотрела выступления художественных гимнасток, меня особо восхищали их упражнения с лентой, ожившей, казалось, в их руках, как будто они держат за хвост волшебную змейку, которая никак не может вырваться на свободу. Ольга Славникова с ловкостью олимпийской чемпионки демонстрирует невероятную гибкость и метафоричность русского языка. Легко представить ее: вместо палочки - шариковая ручка, вместо ленты - длинная вязь слов.
Это выступление достойно золота.

Олег Ведерников с детства отличался особой прыгучестью, как будто вместо воздуха дышал каким-то летучим газом, каждый день заставлявшим его бросать вызов гравитации. У мальчика был дар, который с годами под чутким и умелым тренерским надзором мог воплотиться в олимпийскую медаль и не долговечную спортивную славу. Олег исправно ходил в спортшколу олимпийского резерва, где учился уже не столько прыгать, сколько парить над взрыхленным песком. Был близок день, когда он должен был оттолкнуться от доски и улететь в свое светлое будущее, но фатум поставил на его пути глыбу, о которую разбились все надежды. Майским днем, который Олег посекундно будет вспоминать всю оставшуюся жизнь, он увидел, как на дорогу в погоне за прыгающим красно-зеленым мечом вылетел маленький мальчик Женечка Караваев почти прямо по колеса огромного джипа. Олег не задумывался, он не мечтал о славе героя-спасителя, это был почти рефлекс. Он совершил свой самый лучший и последний прыжок, который в другом месте мог быть стать новым мировым рекордом. Он спас мальчишку.
На этом закончилась его карьера возможно великого легкоатлета.
С этого начался роман Ольги Славниковой.

Успех Нейтана Хилла и его дебютного романа «Нёкк» - это не очередная история литературной Золушки. Скорее это долгое восхождение на Эверест. Хилл писал свой роман больше 10 лет. В какой-то момент он решил, что писателя из него не получится и перестал посылать свои работы в издания и волноваться из-за редакторов и агентов. Теперь веру в свою неудачу он считает лучшим, что с ним тогда могло произойти. Он стал свободен. Он писал для себя и своего единственного слушателя и читателя - жены. Хилл вспоминает: «Я не стал возлагать на это все мои надежды, и решил писать так, как люди заботятся о своем саде. Никто не держит сад, чтобы быть знаменитым. Никто не считает свой сад неудавшимся, если его никто не видит. Просто тебе нравится ухаживать за своим садом. Именно этому научила меня моя книга — получать ежедневную радость и наслаждение от самого процесса». Нейтан Хилл «вырастил» роман, который стал для меня большим открытием этого года.

Ли Июнь - американская писательница китайского происхождения по настоянию родителей - физика ядерщика и школьной учительницы - закончила биологический факультет, получила степень бакалавра, переехала в США, где специализировалась на иммунологии и получила магистерские степени по литературному мастерству. Теперь ее книги переведены более чем на двадцать языков, а The New Yorker в 2010 году назвал ее в числе 20 лучших писателей в возрасте до 40 лет. Ее научное образование чувствуется с первых страниц книги. Она, как биолог-исследователь, помещает своих персонажей в агрессивную среду и наблюдает за их конвульсиями и попытками развития. Герои «Добрее одиночества» разлагаются на атомы из букв в чашке Петри в сильно концентрированном растворе вины. Состав участников эксперимента: одна отравленная девушка и три отравленные жизни.

В предисловии к книге написано - «Не пугайтесь, это совсем не то, что вы думаете: не еще одна книга о борьбе с раком». Но, вообще-то, это именно она, и именно что о борьбе, а не о победе. Чувствуете разницу? И борьба эта продолжается по сей день. 5 апреля этого года у Владимира случился второй(!) рецидив. Я долго думала, для чего были эти слова в начале книги, которая начинается со слов - «22 июня - день особый. Для меня еще и по причине того, что в этот день в 2015 году мне вырезали злокачественную опухоль. К сожалению, вместе с глазным яблоком». И поняла для чего. У этих слов успокоительно-обезболивающая функция, это как медсестра перед какой-нибудь процедурой говорит пациенту, что больно не будет, а если и будет, то совсем чуть-чуть. Потому что оглоушь читателя сразу этим предложением, и мало кто преодолел бы первый болевой порог книги, которую, поверьте мне - мне, которая панически, до потных ладоней, боится этой темы - читаешь, не отрываясь.

Началось всё с горячего пирожка с заварным кремом. Дэниэл - старший из сыновей портного Шауля - зашел за ним в лавку кошерной еды и в очереди подслушал разговор двух мальчишек, которые говорили о загадочной постоялице с верхнего этажа дома на Эстер-стрит. Из их слов выходило, что она может предсказывать судьбу и даже знает, кто когда умрет.

Детское любопытство, как атомная электростанция, требует постоянного присмотра и контроля, иначе всё может закончиться катастрофой. Какая только глупость не придет порой в детские головы. Особенно в жаркие летние месяцы, когда есть время на поиск приключений и кажется, что жизнь проходит мимо тебя, если их нет. В далеком 1969 году любопытство привело четверых детей семейства Голдов - Варю (13 лет), Дэниэла (11 лет), Клару (9 лет) и Саймона (7 лет) к порогу квартиры старой гадалки. На этом их детство кончилось. Потому что детство - это ожидание будущего, а для этих детей с этого дня начался уже обратный отсчет, они ждали смерти.

«Лоуни» - это готика высшей пробы, то есть такая, что в первую очередь показывает гнилостную сущность живых, а не гремящих цепями призрачных мертвых. Крепкий, как чистый виски, саспенс (когда предчувствие тонкой удавкой затягивается вокруг шеи, и в какой-то момент ты ловишь себя на том, что неосознанно держишь руку на горле), не разбавленный излишними подробностями и потому далеко не всем придется по вкусу, но тем, кто распробует, guilty pleasure гарантировано.

Джулиан Барнс - патологоанатом душ человеческих и профессор по анатомии чувств. Каждая страница «Одной истории» - это ядовитый концентрат мысли, проповедь и заупокойная служба для всех романтиков этого мира. Что такое любовь, что такое правда, что такое память? В конечном счете всё это - просто наша иллюзия.

Обложка романа - это шедевр, достойный музея современных искусств. На ней есть всё, что надо знать об этой разделенной (расчлененной?) на три части истории - красивое начало, болезненное продолжение и неизбежный конец. Образцово ровные красные буквы (романтика и свежесть чувств, уверенность, что это, конечно же, навсегда) зачеркнуты резко, с силой, явно с раздражением нетвердой (пьяной?) рукой и сверху выведены другие - черные, корявые, болезненные в своей заостренности и рахитичной кривизне (все пошло не так, как было задумано). Эти буквы размыты. Слезами? Возможно. Случайно пролитой водкой? Вполне вероятно. Дождем, нашедшим их небрежно забытыми на улице, выброшенными из жизни? Может быть.

После «Маленькой жизни» я Янагихарой восхищалась. После «Людей среди деревьев» - полюбила (что само по себе тянет уже на какое-то отклонение, которому можно присваивать собственное название, синдром Янагихары, например). Если «Маленькая Жизнь» была о насилии человека над человеком, то «Люди среди деревьев» о том, что человек, фигурально выражаясь, насилует всё живое, до чего только может добраться. Это называется прогрессом, наукой, исследованиями. Эти слова придают надругательствам легальный статус. Человек вторгается, навязывает, переделывает, убивает, исследует, изучает, вскрывает, корежит всё - ради якобы общего блага, ради светлого будущего человечества. Если вы относитесь к числу людей, которым доверчивых черепах, безмолвно страдающих собак и беспомощных ленивцев жалко больше, чем человека, то «Маленькую жизнь» читать будет трудно, но «Люди среди деревьев» порой просто невыносимо. Янагихара умеет писать о насилии с красноречием и фантазией одаренного вивисектора, и перед читателем этот остров будет истерзан так, как это умеет делать только белый человек, вгрызаясь в плоть природы, используя все доступные инструменты цивилизации и бросая потом выпотрошенную жертву в лохмотьях и алкогольных парах доживать оставшийся ей век, как получится.

Любой детектив можно сравнить со стриптизом. В приватном танце перед читателем постепенно, мотив за мотивом, оголяется сюжет, завораживая намеками и обманными, отвлекающими движениями, дразня догадками, с каждым поворотом всё больше возбуждая интерес, пока до самой сути не останется одной крошечной догадки, которая наконец-то будет отброшена в сторону и вот перед читателем интрига во всей своей первозданной красоте. Да, детка! Теперь мы знаем кто убийца и почему! Бывают танцы, которые увлекают сразу и держат в крепких объятиях профессионалов всю ночь, пока читатель в сладком изнеможении не откидывается на подушки. От некоторых засыпают прямо на середине, а то и вовсе отворачиваются, едва взглянув. «Время-убийца» - знойный, жгучий, яростный, страстный - из тех танцев, где процесс «раздевания» намного важнее конечного результата.

Кейт Аткинсон создала какую-то восхитительно безумную смесь жизнелюбия Вудхауса и тлена Кафки, где обучение на Кафедре Английского языка вместе с нелепыми до смешного людьми представляется бесконечным, бессмысленным, абсурдным, мучительным и плесневело-тоскливым процессом, из которого, кажется, не может быть никакого выхода. Она написала многогранный роман о Литературе и Персонажах в ней, объединила семейную сагу с детективом и университетским романом, построила «сюжет внутри сюжета с убийствами, сумасшедшими, кражей бриллиантов, потерянными наследниками, капелькой секса и подозрением на философию». Она на правах творца смела все рамки и границы жанров, вылепив на гончарном круге литературного искусства нечто совершенно особенное. Говорят, что это называется метапрозой. Я называю это ослепительным сиянием таланта.

Если бы я была злой феей из сказки, то развлекалась бы от души, устраивая в ЗАГСах что-то типа ЕГЭ по литературе. Подал заявление? Получи список обязательной литературы и не видать тебе свадьбы, пока не сдашь по нему тест.

По романам Энн Тайлер задание было бы особым - учить наизусть диалоги персонажей или их молчаливые размышления. Это простейшая техника безопасности семейной жизни, обычные навыки, которые должны быть по умолчанию, как заводские настройки, у каждого, кто решил завести семью, как если бы человек, который хочет переплыть реку, должен для начала научиться плавать. Почему-то считается, что брак по любви никаких особых умений не требует. Какое опасное заблуждение! Оно ведет по известной крутой и обрывистой дороге взаимных упреков, а дальше как повезет.

Это не просто детектив, это Масштабная Семейная Драма. Правильнее будет сказать – многосемейная. Перед нами три драмы трех разных семей в три разных отрезка времени. Их ничто не связывает, это абсолютно посторонние друг другу люди. Два преступления были так и не раскрыты, и даже спустя долгие годы это причиняло боль. Но однажды им суждено сойтись в одной точке во времени и пространстве. Зовут эту «точку» Джексон Броуди.

Джексон Броуди – бывший полицейский – перешел на вольные хлеба частного детектива. Ему сорок пять, и он оказался в центре всевозможных кризисов: возрастного, семейного, финансового и творческого. Никаких дел, кроме слежки за женами и поиском пропавших котов, до недавнего времени у него не было. Что оставляло массу времени для изматывающих мыслей о болезненном разводе и кризисе среднего возраста. И вот на него свалилось сразу три дела, от которых полиция давно отказалась.