Garage + Ad Marginem

Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы. Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры. Начиная свое повествование временем конных трамваев и дирижаблей и заканчивая эпохой Occupy Wall Street и социальных медиа, автор предлагает увлекательное и популярное введение в историю одного из самых значительных интеллектуальных явлений XX века.

Ведущий теоретик искусства размышляет об искусстве в эпоху интернета.
В течение ХХ века постепенно утратилась вера в стабильность художественных институтов. Соответственно, утратилась и надежда художников на сохранение произведений искусства в музеях, на их доступность для зрителя будущего. В результате искусство стало производить не объекты, а события (от перформанса до социальных проектов). Информация об этих событиях сохраняется в виде художественной документации, которую можно найти прежде всего в интернете.

В книге известного французского философа Бруно Латура развивается оригинальный проект «экспериментальной метафизики». Ее главной целью является выработка новой концепции политической экологии, которая позволила бы совместить научные практики с демократическим процессом принятия решений, что требует одновременного пересмотра трех фундаментальных для западной философии понятий логоса, фюсиса и полиса. Опираясь на разработки в области социологии наук, сравнительной антропологии, политической философии, а также на принципиально новое осмысление практики экологических движений, Латур предлагает программу построения «общего мира», в котором нечеловеческие акторы принимают участие на равных с людьми.

В 1935 году Ле Корбюзье впервые посетил США по приглашению Музея современного искусства в Нью-Йорке. Своеобразный отчет об этой поездке лег в основу данной книги, впервые изданной на французском языке в 1937 году и переведенной на английский уже после войны, в 1946-м. Великий новатор не мог не восхититься небоскребами Нью-Йорка и бурным индустриальным развитием Америки в XX веке. Лифты, drives, subways, вертикали и горизонтали Манхэттена вызывают его жгучий интерес. Ле Корбюзье вдохновлен ритмом Нью-Йорка, его новой музыкой (hot jazz Армстронга) и новой социальностью. В своем поэтическом отчете он впервые формулирует идею вертикального города, которую век спустя разовьет еще один влюбленный в Большое яблоко архитектор — Рем Колхас. Америка напоминает Ле Корбюзье эпоху становления Европы, время, когда технологический и социальный прогресс были неразделимы, когда соборы были белыми и самыми передовыми строениями своего времени. Его единственный упрек «нации атлетов» состоит в том, что американцы — нерешительные люди, не поспевающие в своих стремлениях за технологическими скачками, ведь небоскребы могли бы быть и повыше.

Тема книги может показаться абсурдной в эпоху постмодернизма, когда, после «смерти субъекта», казалось бы, ничего нового сделать уже нельзя. Тем не менее Гройс подчеркивает, что «современное культурное развитие определяется принуждением к инновации. От мыслителя, литератора, художника требуют, чтобы он создавал новое, — так же, как раньше требовали, чтобы он придерживался традиции и подчинял себя ее критериям». Важно отметить, что само понимание нового изменилось. Раньше целью создания нового считалось «обнаружение истины, сути, смысла, природы или красоты». Сегодня больше нет стремления к истине, открытию внекультурной реальности — новое является таковым только по отношению к внутрикультурному старому, к традиции. Настоящее русское издание — одобренный Гройсом перевод немецкого оригинала, снабженный новым авторским предисловием.

Если в «неофициальные» времена все самое интересное происходило на квартирах или вне города, на пленэре, то в условиях перестройки, выйдя на поверхность, искусство приняло еще более причудливые формы. «…Стало можно делать выставки, но не было помещений для того, чтобы их делать», — вспоминает Бакштейн. Так, в 1988 году он устроил акцию московских концептуалистов в Сандунах, где снимался и один из видеоклипов «Среднерусской возвышенности». А в 1992-м при содействии Галины Старовойтовой вывесил работы Кабакова, Чуйкова, Елагиной, Пивоварова в коридорах Бутырской тюрьмы. Конец 1980-х — начало 1990-х — это также первые зарубежные проекты, осуществленные по инициативе Бакштейна: «ИсKunstво» в Западном Берлине (1988) и Стокгольме (1990); «Между весной и летом» в ряде американских галерей (1990–1991); «Музей МАНИ. 40 московских художников во Франкфурте-на-Майне» (1991). Именно этому периоду посвящен основной корпус текстов.

Люк Ферри, известный французский философ, публицист и политик (министр по делам молодежи, образования и науки в 2002–2004 годах), адресует свою новую книгу всем, кто, не занимаясь философией профессионально, хотел бы иметь о ней представление, выходящее за рамки простого перечисления имен мыслителей и названий их теорий. Выделяя в истории западной мысли четыре основные вехи — античный стоицизм, рационализм Нового времени, философию Ницше и постмодернизм, — Ферри показывает, как все они, уточняя и развивая идеи друг друга, решают ключевые для человечества проблемы познания, морали и спасения. Будучи кратким, доступным любому читателю и вместе с тем достаточно углубленным введением в философию, книга также является последовательным изложением взгляда автора на современное состояние мысли.

Джон Бёрджер всю жизнь учился смотреть и исследовал способы видеть. В собранных в настоящем сборнике эссе он избирает объектом наблюдения животных, поскольку убежден, что смотреть на них необходимо — иначе человеку как виду не справиться со своим одиночеством. «Будучи одиноки, мы вынуждены признать, что нас сотворили, как и все остальное. Только наши души, если их подстегнуть, вспоминают первоисточник, молча, без слов». Бёрджеру удалось не только вспомнить забытое, но и найти верные слова, чтобы его выразить.

Отталкиваясь от личного переживания одиночества в мегаполисе, Лэнг посвящает книгу художникам, испытывавшим схожие чувства, которые, как и она, жили в Нью-Йорке и воплощали это состояние в своих работах.
«Одиночество, — пишет Лэнг, — совсем не обязательно физическое уединение: это отсутствие или скудость связи, сплоченности, родства, невозможность по тем или иным причинам обрести всю необходимую близость». Героями ее книги становятся авторы совершенно различных судеб, среди которых Эдвард Хоппер, Энди Уорхол, Дэвид Войнарович, Генри Дарджер и многие другие.

«Каннибальские метафизики» возвращают нас к истокам дисциплины и ее основателю Клоду Леви-Строссу, заново переосмысляя и актуализируя структуралистские основы антропологии как науки. Однако, в отличие от классической традиции, видящей в туземных сообществах миноритарные группы, чья роль сводится к функции объекта изучения, Кастру предлагает встать на позицию самих туземцев и, наделив их таким образом статусом субъекта, прокладывает путь к так называемой антропологии имманентности.

Современный взгляд на жизнь и творчество выдающегося британского режиссера, литератора, художника и активиста, отстаивавшего права квир-культуры в самый разгар эпидемии ВИЧ/СПИДа и преследования сексуальных меньшинств политикой тэтчеризма.

Композитор Эрик Сати в интерпретации американской исследовательницы Мэри Дэвис предстает одним из главных реформаторов музыки и культуры модернизма.
Даже в кругу художественного авангарда и парижской богемы эпохи fin de siècle Сати всегда выделялся необычным внешним видом, эксцентричным нравом и радикальными художественными жестами. А в сочетании с кризисами, периодами отчаяния и безденежья это сделало его культовой фигурой в истории музыки. Тем не менее талант Сати часто затмевали более «цельные» современники — такие как Дебюсси, Стравинский и Равель. Заново прослеживая основные этапы биографии Эрика Сати, американская исследовательница Мэри Дэвис возвращает Сати статус подлинного новатора, без которого был бы невозможен переход от классики к принципам модернизма и послевоенного искусства.