«Книги, о которых пишет The Village», The Village сөресіндегі кітаптар

Если вы хотя бы немного увлекаетесь гастрономией, то имя ресторатора Ивана Шишкина уже должно было набить вам оскомину — от сооснователя кафе Delicatessen и «Юность» в Москве действительно никуда не деться. Это, впрочем, не повод игнорировать его новую, уже вторую книгу, в которой он детально рассказывает о том, как, по его мнению, устроена работа повара и ресторана, какую еду лучше готовить, как это правильно делать и так далее. Шишкин пишет бойко и увлекательно, так что пропускать книгу не стоит даже в том случае, если готовите вы только яичницу по утрам.

Хранитель кабинета итальянской гравюры в Эрмитаже и обаятельный эстет Аркадий Ипполитов рассматривает Рим не как объект, но как полноправного персонажа и главного героя. Этот величественный мощеный город становится вместилищем идей и исторической уникальности. Увлекательный и легкий экскурс в жизнь города — как у Дэна Брауна, только без теорий заговоров и убийств. Ну почти.

Еще один милый комикс о непослушных сорванцах и повседневном волшебстве от Нила Геймана. На этот раз о том, что папа всегда читает газету и ничего не замечает, даже своих детей, а золотые рыбки соседского мальчика так завораживающе блестят, что дети меняют их на папу.

Кондовый классик, чьи работы по сегодняшний день занимают важное место в изучении социологического ландшафта. В этой книге Дюркгейм на примере первобытных ритуалов Австралии показывает, что верования, космологии и представления о божественном и потустороннем на самом деле основываются на устройстве человеческого общества.

Деви Аю 20 лет пролежала в земле, а после выбралась из могилы, вернулась домой к четырем дочерям и села за стол — так начинается свежий изобретательный роман Курниавана, напоминающий творчество магических реалистов и Булгакова одновременно. Можно читать и как семейную сагу, и как мистический эпос с вязким экскурсом в историю Индонезии.

Окончание Первой мировой войны и прилегающая к нему пятилетка как особая веха в истории человечества: старый мир окончательно разрушен, новому еще только предстоит родиться. Немецкий историк Шёнпфлуг рассказывает об этом времени через судьбы десятка героев: Гарри С. Трумэна, Вирджинии Вулф, Махатмы Ганди, Луизы Вайс, Рудольфа Гесса, Хо Ши Мина и других.

Автор выхватывает из массива событий интересующие его сюжеты и старается их визуализировать, придать последовательности исторических фактов сериальную увлекательность (впрочем, надо признать, получается это у него не всегда). Художественную сторону призваны усилить и подобранные под каждую главку картины современников: Марсель Дюшан, Пауль Клее, Пол Нэш, Курт Херрман. Мозаика Шёнпфлуга позволяет сделать мир столетней давности понятнее и ближе, но, пожалуй, самое главное — учит замечать связность и причинность исторических событий, причем применительно к любой эпохе.

Из обзора Полины Рыжовой. Читать на The Village: https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/334035-knigi-zimy

Лабрадоры в МРТ-аппарате — история эксперимента нейробиолога Грегори Бернса, на протяжении нескольких лет исследовавшего мозг собак с помощью магнитно-резонансной томографии. Цель эксперимента — понять, какие субъективные переживания испытывает пес, что он чувствует, когда видит лакомство или хозяина или когда ему необходимо выбрать из этого что-то одно (ободряющий спойлер: подавляющее число собак любит нас примерно так же, как еду, а некоторые — даже чуть-чуть больше).

Также Бернс исследовал мозг морских львов и котиков, дельфинов и уже вымерших тасманийских волков. Вывод один: неспособность животных вербализовать свои эмоции не означает, что никаких эмоций у животных нет. При этом рассматривать их как существ понимающих, но не имеющих возможности говорить, тоже глупо — животные мыслят принципиально иначе (например, собаки, в отличие от людей, оперируют не названиями, а действиями). Книжка Бернса как минимум способна изменить взгляд на дрессировку собак, как максимум — отношение к животным в принципе.

Из обзора Полины Рыжовой. Читать на The Village: https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/334035-knigi-zimy

Сборник задумчивых околофилософских эссе о насекомых. Американский антрополог Хью Раффлз видит в них идеальных «Других», пугающих человека своей принципиальной непрозрачностью: «Это что-то похуже равнодушия. Это глубокое мертвое пространство, где нет ни взаимности, ни чувства сродства, ни подкупающего обаяния». Тем не менее попытки протянуть эту умозрительную ниточку между насекомым и человеком Раффлз все-таки не оставляет.

Сады энтомолога Жана Анри Фабра, шанхайские сверчки, язык пчел, влияние радиации на насекомых, этика экспериментов с дрозофилами, уничтожение вшей — эссе свободно меняют регистры, от солидных научных расследований до художественных миниатюр с «утренними дымками» и прочими «чернильными зарисовками Луны». В этой книге, прежде всего, восхищает ритм — неспешный и самозабвенный, возникающий только тогда, когда автор напрочь забывает о своем читателе и полностью отдается власти мысли и строки.

Из обзора Полины Рыжовой. Читать на The Village: https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/334035-knigi-zimy

История западного перфекционизма — от Древней Греции до наших дней — с заходами в политику, экономику, социальную психологию и личную жизнь автора, британского журналиста Уилла Сторра. Это подробное путешествие помогает понять, как мы дошли до сегодняшней нарциссической обсессии — зачем безостановочно рассказываем о себе в соцсетях и обновляем ленту в ожидании поощрительных лайков.

Зачастую именно зазор между идеальной версией себя и собой настоящим становится причиной многочисленных неврозов и депрессивных расстройств. Мы слишком строго судим себя, помимо того — и это, пожалуй, наиболее тревожный симптом эпохи торжествующего перфекционизма, — мы начинаем предъявлять завышенные ожидания и к окружающим. Сторр не только объясняет, что к чему, но и оказывают скорую психологическую помощь: никто из нас не Ганди, и слава богу.

Из обзора Полины Рыжовой. Читать на The Village: https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/334035-knigi-zimy

Неандертальцы — первые предки человека, которые начали оценивать личную красоту сородичей. Они же первыми начали делать красители и другие синтетические вещества. Последние следы этой ветви человеческого рода обрываются в Крыму. В новой книге Станислава Дробышевского, самого известного исследователя древних людей, собраны 50 историй о предках человека.
«Байки из грота» можно отнести к док-фикшну. Первая часть каждой истории — художественная, вторая — научно-популярное объяснение первой. Самый частый сюжет в мире древнего человека — смерть. Например, в одной из первых глав антрополог описывает историю мальчика, которого кто-то стукнул по голове, но племя не бросило его: древний инвалид доживал свой век среди тех, кто о нем заботился.
Остатки целебных веществ в найденных зубах, за которыми охотились древние дизайнеры, глиняный мяч, следы предположительно первой домашней собаки — эти и другие открытия в самом деле переворачивают представления о нашем прошлом.

Ген консерватизма и либерализма еще не открыт, но склонность человека к одному из политических лагерей уже можно определить с помощью томографа. Сегодня «фейковые новости добираются до первых 1 500 адресатов в шесть раз быстрее, чем настоящие. А вероятность ретвита у отдельно взятой фальшивой новости на 70 % выше». Ложь распространяется быстрее фактов, потому что она выглядит необычнее, больше удивляет или пугает, побуждает нас рассказать об открытии другому.
С появлением социальных сетей изменилась и наша система доверия. Кажется, мы с большей охотой поверим мнению давнего друга, а не ученого. Неправда проникает на федеральные каналы, часто они же и производят фейк-ньюс. Пока еще не ввели наказание за распространение фейков, а любое внимание к их производителям играет на руку лжи.
После Первой мировой войны пропаганда стала частью индустрии полуправды. Лозунг Маклюэна «Medium Is The Message» сегодня звучит как реквием факт-чекингу. Научный журналист Борислав Козловский, опираясь на многочисленные исследования, показывает механизмы распространения лжи и рассказывает, почему многие теории заговора просто невозможны, даже если в них иногда так хочется верить.

Профилактика разбитых сердец начинается в школьных стенах. Первые чувства чаще всего сложно выразить и еще труднее сохранить. Школьная программа по литературе кажется настолько оторванной от реальной жизни ребенка, что сложно представить себе, как советы Пушкина или Шекспира могут помочь юным влюбленным, которые получают валентинки в мессенджерах. Нормальные люди лет 8–12 сегодня переживают те же ситуации, что и Татьяна Ларина или Тургенев, который влюбился в 42 года и не понимал, как выразить свои чувства. Одно из самых сложных искусств — это по-прежнему искусство говорить о своих чувствах другому человеку.
Любовные сцены и истории из жизни писателей и их героев сегодня нуждаются в прояснении. Юлия Яковлева, известная по серии «Ленинградские сказки», представляет диалоги из классики через общение в чате или мессенджере, упаковывая старые, почти вечные истории в форматы, которые ясны современному школьнику: как это делали в проектах «1917» и «1968». При этом никто не бросает Анну Каренину или леди Макбет в кипучую современность — к героям классики в этой книге относятся с заботой. Каждому из них создают условия для свидания с ребенком или родителем.

После третьего прочитанного текста кажется, что автор, кинокритик Денис Горелов, сидел в тысячах советских кинотеатров, построенных в начале 60-х. С «Девчатами» или «Человеком-амфибией» он провел не одну бессонную ночь — в надежде точно установить, как появилась первая психоаналитическая комедия и насколько успешно близняшки-пионерки борются с педофилами в экранизации «Королевства кривых зеркал» Губарева.
В каждой главе «Родины слоников» вместе с вольным анализом одного из лидеров советского проката рассказывается даже не о духе, а о запахе времени — недаром Горелов был одним из сценаристов первых выпусков парфеновской программы «Намедни». Бум бандитизма в 70-х, расцвет хмели-сунели-комедий и люля-детективов в это же время в советской Средней Азии, появление фильмов о героях-силовиках после отставки Хрущева и воцарения Андропова. Актер, который 14 раз играл Сталина, умирает вслед за вождем. С появлением «Девчат» после авангардных 20-х вспыхивает феминистская повестка в массовом кино СССР. Голая секретарша появляется в картине («Город Зеро»), которую снял сын партийного деятеля. Горелов через описание «выдающихся, среднепроходных и чудовищных фильмов» рассказывает не столько об особенностях советской киноиндустрии, сколько о советской цивилизации в целом — «страны, в которой родился автор и которая умрет вместе с последним человеком, заставшим ее в сознательном возрасте. То есть довольно скоро».

Важная часть кампании по возвращению Павла Зальцмана, художника, кинематографиста и младшего товарища обэриутов, в историю русской литературы. Большинство его текстов увидели свет совсем недавно — главный роман Зальцмана «Щенки» (в котором Гражданская война показана глазами двух щенят), впервые был опубликован только в 2012 году, сборник дневниковой прозы — в 2017-м. В этом издании «Средней Азии…», второго неоконченного романа Зальцмана, впервые опубликованы первая часть и план второй части текста, а также «Среднеазиатские сказки» и «Среднеазиатский дневник 1934 года». Зальцман здесь создает редкий сплав русской литературной традиции с миром восточной мифологии, среднеазиатскую версию магического реализма. Виртуозная растушевка границ между пластами реальности и мистики сообразна здесь то ли сну, то ли солнечному удару, случайно схваченному на выходе из кишлака, то ли модернистскому киноэксперименту.

Из обзора Полины Рыжовой. Читать на The Village:
https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/323475-knigi-oseni

Переводная работа профессора кафедры славистики Калифорнийского университета в Беркли. Паперно исследует нехудожественные толстовские тексты под углом философии, показывая, как писатель пытался нащупать свое «я» и сопоставить его со сферами внеличностного бытия. Материал исследований обширный: личные дневники, переписка с Николаем Страховым, «Исповедь», трактаты, неудачные попытки написать автобиографию. В этой запутанной, но увлекательной истории толстовской интроспекции, постоянного «самоповествования» Паперно находит универсальный ключ к пониманию не только Толстого-мыслителя и Толстого-художника, но, кажется, и Толстого-человека. Если вдруг захочется стряхнуть с классика пыль накануне его 190-летнего юбилея, то книга Паперно претендует на роль самого подходящего для этого способа.

Из обзора Полины Рыжовой. Читать на The Village:
https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/323475-knigi-oseni

Заключительный том талебовского пятикнижия Incerto, вышедший на русском языке с непривычно малым временным отрывом от зарубежного оригинала. Талеб развивает максиму, уже хорошо знакомую его читателям по предыдущим книгам: для того чтобы уметь принимать адекватные решения, нужно уметь брать на себя личную ответственность. Он заостряет эту мысль парадоксальными примерами, превращая внешне невыразительную абстрактную мудрость в заточенное интеллектуальное орудие, практический принцип «шкуры на кону». Талеб с его советами держаться корней в эпоху пост-пост, мета-мета выглядит провокационно ретроградно, зло и, разумеется, ужасно симпатично. Даже если с мыслью поп-звезды современной философии где-то можно не согласиться, наблюдение за тем, как один интеллектуал называет других интеллектуалов «умственно отсталыми», всегда представляется чрезвычайно увлекательным занятием.

Из обзора Полины Рыжовой. Читать на The Village:
https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/323475-knigi-oseni

Журналист и политический писатель, чья книга «Вся кремлевская рать» о новейшей российской истории стала бестселлером не только в стране, но и за рубежом, выпускает новый нон-фикшн. Как и сайт Зыгаря Project1917, книга посвящена революции 1917 года. Журналист придает формату учебника детективный виток и ближе знакомит россиян с такими историческими фигурами, как императрица Александра Федоровна, министр Петр Столыпин, молодые революционеры Владимир Ленин и Лев Троцкий и многие другие.

Один из лучших романов американского классика — он был довольно обаятельно экранизирован в 80-х с Уильямом Хёртом и Джиной Дэвис с главных ролях. Главный герой — Мейкон Лири, автор путеводителей, ненавидящий путешествия. Его жизнь полностью разладилась после смерти ребенка и ухода жены, но все изменит появление в ней не совсем обычного персонажа. В пересказе книги Энн Тайлер могут звучать как любовные романы, на деле же они совсем не об этом — точнее, не совсем об этом: скорее о том, что все люди в мире очень странные, совсем потерянные, но именно это их и объединяет.

Из обзора Лизы Биргер. Читать на The Village:
https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/259676-knigi-vesny

Каждому (даже самому преданному) читателю Антонии Байетт знакомо это ощущение: когда хочется, чтобы философия с историей отошли куда-нибудь на второй план и осталась только сказка. И вот они, наконец, — только сказочки, первый том из обещанного полного собрания короткой прозы. Но это, конечно, сказочки в духе Байетт: очень взрослые, не знающие запретных тем, приоткрывающие самые темные уголки сознания истории о современном человеке, запеченном, словно начинка в пироге, в щедрое тесто фольклора.

Из обзора Лизы Биргер. Читать на The Village:
https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/259676-knigi-vesny

Уникально, конечно, способный к бестселлерам автор — под волшебным прикосновением Элизабет Гилберт любая книга о поисках себя, в кулинарии или в путешествиях, моментально покоряет список бестселлеров The New York Times. «Большое волшебство» — книга о поисках себя в творчестве. Вопреки любым ожиданиям, она довольно честная и увесистая — немаленький томик мелким шрифтом о том, что все мы можем стать творцами, если сумеем преодолеть страх, с обязательными элементами автобиографии. В конце концов, читателю вовсе не обязательно интересно использовать соображения Гилберт как учебник, наверняка ему просто захочется вдохновиться ее успехом: написать книгу, заработать миллион, вот это все.

Из обзора Лизы Биргер. Читать на The Village:
https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/259676-knigi-vesny

Трудно представить себе автора, который был бы более настроен «против интерпретации», чем Дэвид Боуи: он буквально ненавидел, когда разбирали его песни, и сам говорил, что сочиняет практически интуитивно, из воздуха, сам иногда до конца не понимая, что имел в виду, — очень часто смысл его собственных песен приходил к артисту гораздо позже того, как они были написаны и записаны. С этой точки зрения разбор песен Дэвида Боуи, устроенный философом Саймоном Кричли, можно было бы счесть занятием довольно бессмысленным, но все же задача тут немного другая — через песни музыканта понять его время и, главное, самого себя.

Из обзора Лизы Биргер. Читать на The Village:
https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/259676-knigi-vesny

Триллер в жанре северной готики, собравший почти все награды 2016 года: от премии Costa за лучший дебют до устного признания самим Стивеном Кингом. Жанр «странная семейка приезжает в странное место, и там начинается ужасное» доведен Харли практически до совершенства: герои этой книги, ясновидящий мальчик-рассказчик, его немой брат и католики-родители, которых рассказчик называет не иначе как Мать и Родитель, раз в год отправляются на неделю покаяния и молитвы в самое странное место на свете, название которого так и переводится — «глушь», Лоуни. Самое сильное в романе Харли — что в нем нет перехода из обычного в странное: необычность, какая-то странная дичь, существует здесь с первых страниц. Здесь не было начала, точки входа, и, соответственно, невозможна и точка выхода.

Из обзора Лизы Биргер. Читать на The Village:
https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/259676-knigi-vesny

Потрясает сама по себе история Дональда Рейфилда — английского слависта, изучавшего Чехова и Мандельштама, в совершенстве выучившего грузинский, чтобы читать переписку русских и грузинских поэтов, и в итоге ставшего главным специалистом по Грузии в Англии, автором англо-грузинского словаря. Если вы не читали его биографию Чехова, давно уже переведенную на русский язык и выдержавшую несколько переизданий, то начать стоило бы и с нее: серьезное, обстоятельное, вдохновляющее чтение, как по-русски не умеют. «Грузия» — из той же серии обстоятельного и серьезного, где автор умеет оставаться сочувственным, не принимая сторон, а просто рассказывая историю.

Из обзора Лизы Биргер. Читать на The Village:
https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/259676-knigi-vesny

Английский писатель Себастьян Фолкс сделал своей главной темой Первую мировую войну как незажившую коллективную рану, от которой Англия так и не сумела оправиться. Его главный роман «И пели птицы…» вышел в 1993 году и с тех пор регулярно входил во всякие хит-парады важных английских книг — но удивительно, что, добравшись до русского читателя в 2014-м в как всегда отличном переводе Сергея Ильина, он ничуть не растерял обаяния.
Дело, вернее всего, в исключительной сентиментальности Фолкса: оставаясь исключительно трезвыми и здравомыслящими, его герои тем не менее всегда готовы с головой кинуться в бездну чувств. Так устроен и роман «Там, где билось мое сердце» — герой, переживший конец Второй мировой войны в Неаполе, получает письмо от старика, некогда воевавшего с его отцом, и отправляется по дороге памяти, понимания и принятия — итогом его пути станет новый хрупкий мир с самим собой и с ХХ веком.

Из обзора Лизы Биргер. Читать на The Village:
https://www.the-village.ru/village/weekend/season-plans/253059-novels