Выбор Дины Рубиной

Любимая книга моего детства — умная, теплая и проникновенная. Написана с мягким юмором, в котором буквально купаются острые характерные или мечтательные персонажи. Отличная книга для современного подростка, теряющего в дебрях интернета все маячки добра и благородства.

Одна из самых лучших и трагических новелл великого мастера. На мой взгляд, невероятно новаторская в плане психологическом, в точно выверенных наблюдениях врача над литературными героями, над ходом психической болезни интеллигента. Тяжко дышать, когда Чехов описывает ужасы психиатрических застенков провинциальной больницы. И мысленно всегда, в каком бы времени ни жил, проводишь параллели с сегодняшним днем.

В восьмом классе знала целиком наизусть монолог Печорина. Многие романтические подростки отождествляют себя с этим вечным литературным героем русской тоски и неприкаянности. В юности любишь главу «Бэла». С возрастом начинает больше нравиться «Тамань» — прозрачная, насыщенная плеском темной воды, коварством вольной и дикой женщины… Как странно, что этот мальчик (Лермонтову было 27, когда его убили), писал такую глубокую и даже глубинную прозу. Толстой говорил: «Если бы Лермонтов прожил еще десять лет, литературе не нужны были бы ни я, ни Тургенев».

Поистине никто более не нужен, когда открываешь первую страницу любой книги Николая Васильевича Гоголя. К нему нет ключей, нет объяснений, толкований; вернее, конечно, есть, но они не нужны, когда начинаешь просто читать прозу Гоголя. Эта проза — великая загадка русской литературы. Не представляю, как переводят его на иностранные языки. Как можно описать на немецком заросший сад Плюшкина? Как можно описать на французском бульдожью физиономию Собакевича? Просто медленно и спокойно читать «Мертвые души», погружаясь в этот фантасмагорический мир вечной и дикой России.

Удивительная фантастическая повесть мастера детективного жанра, причем на небольшой площади происходит симбиоз двух этих жанров — фантастики и детектива. Впрочем, когда читаешь, вообще не думаешь, что это. Проглотила лет в 12 — дух захватывало! Недавно перечитала в свои 70 — дух захватывает! Значит, не только Шерлок Холмс остался мировым культурным наследием замечательного писателя Конан Дойла!

Насмешливое любование персонажами и знаменитый мягкий юмор Стейнбека самым ярким образом проявились в двух его повестях — «Квартал Тортилья-Флэт» и «Консервный Ряд». Почему-то эта небольшая повесть, «Консервный Ряд», кажется мне исполненной на саксофоне. Там столько воздуха, иронии, певучей грусти; такое неразрывное слияние персонажей американской глубинки. Бродяги, проститутки, ученый из местной океанической лаборатории, китаец, владелец скобяной лавки… Такой плотный кусок пряной американской жизни: приливы и отливы прозрачной океанской волны.

Чистейшая нота любви в русской литературе. Читать непременно: в девятом классе, в 25, в 47, в 68 лет. Ибо те сюжеты российской любви, о которых старик Бунин написал, сидя в годы войны в голодной Франции, несут на себе такую мощную печать российской тоски и вдохновения, которые реально очищают душу на протяжении всей жизни.

Набоков для меня — отдельная вселенная, в которую совершаю путешествия всю жизнь, лет с 17, когда первой его книгой (самиздат, конечно) в руки мне попал именно «Дар» и я пропала… Я должна была проглотить эту книгу за трое суток. И после этого ходила пьяная, повторяя, как мантру: «Прощай же, книга, для видений отсрочки смертной тоже нет…» С тех пор эта книга, как, собственно, и весь Набоков, — со мной, на моих полках, на прикроватной тумбочке. Особенный воздух изумительной красоты проникновенного мира.

Это книга моей юности. Моей первой любви и первых настоящих слез — литературных, когда над сочиненными героями плачешь навзрыд. Книга о настоящей мужской дружбе и настоящей любви, написанная замечательным писателем и, что немаловажно, замечательным человеком, храбрецом, который, бежав от нацистов, тайно возвращается, чтобы в страшной опасности вывезти в Америку свою первую жену, еврейку. Он вывез ее, и она прожила долгую жизнь в Голливуде. А среди всех отличных книг Эриха Марии Ремарка все же выделяется именно эта — «Три товарища», пронзительная, чистая, полная щемящей грусти история…