Свободнее семи искусств

Советую прочитать эту книгу всем. Не только тем, у кого есть дети. У меня был просто фейерверк психотерапевтических инсайтов во время чтения

После этой книги я бродил по улицам Москвы и всюду видел приматов. Они и раньше были там, но я никогда толком из не видел. Горячо рекомендую

Это одна из лучших книг по философии, что я читал когда-либо. Горячо рекомендую

Эта книга написана очень хорошо — именно по слогу повествования (и ещё и, чудо-чудо, переведена на русский сносно). Ее можно было бы упрекнуть в поверхностности, но разве можно пробежаться по всей истории человечества и не быть поверхностным? Для ознакомления с вопросом и для того, чтобы заинтересоваться некоторыми вопросами дальше (и иногда просто посмеяться) подойдёт отлично. Рекомендую

Классическая экономтеория исходит из того, что люди совершают поступки рационально: выбирают тарифный план, реагируют на скидку или на слово «бесплатно», делают заказ в ресторане. Но это не совсем так. Это совершенно потрясающая книга о поведенческой экономике, основанная на реальных экспериментах. Написано очень просто (и нормально переведено). Рекомендую прочитать каждому

Хорошее и ясное (и при этом достаточно научное) изложение того, как работает сейчас наш перегруженный мозг. И ответ на вопрос: можно ли прокачать мозг упражнениями, как мышцы — в спортзале (спойлер: да, можно, но есть нюансы)

Вообще не очень люблю тривиальные руководства, как улучшить свою жизнь с понедельника. Но тут другой случай. Автор много лет разбирался со своими психологическими проблемами и потом описал этот путь в простой и ясной манере. Особенно хорошо это читается, если параллельно сам проходишь психотерапию

Это книгу стоит прочитать:
• потому что она написана легко и захватывающе;
• потому что она похожа на перевод с английского (и это комплимент, потому что русский нон-фикшн последних лет ужасен);
• потому что это книга про людей, настоящих и живых;
• потому что в лучших традициях американских журналов книга про острейшую политическую проблему («русские хакеры») показывает, а не рассказывает, не делает за нас выводы, а даёт повод подумать;
• потому что, наконец, ее автор Даня Туровский — мой прекрасный друг и блестящий журналист

Со стороны, конечно, виднее, поэтому, когда американец разбирается в разрухе Гражданской войны и обыденности зла сталинских репрессий, как-то веришь ему больше, чем любому соотечественнику.

Тема про судьбу дворян после 1917 года, конечно, безумно интересная. Мой любимый анекдот из 1918 года: раньше «конь подан» означало, что карета ожидает, а теперь — ужин.

Обыски, нищета, унижения, голод, побои, лагеря, расстрелы. Все это важно и нужно знать. Автор разбирает все на примере двух семей — Голицыных и Шереметевых. Скажу честно: в какой-то момент я запутался во всех родственных связях, но сути повествования это никак не вредит. В общем, читайте

Перечитывать школьную классику уже во взрослой жизни — надо. Ведь это все не писалось для девятиклассников, давайте уж честно.

А если перечитывать, то надо с кем-то и обсудить. Чтобы посмотреть под новым углом и увидеть то, что раньше не виделось. Книга Гениса и Вайля, уже классическая в некотором роде (ей несколько десятилетий), отлично подменит вам таких собеседников. Умная, легкая и смешная.

Читать Паустовского взрослым — совсем не то, что читать его в начальной школе. Тогда казалось, что это про птичек и зверушек, казалось, что бессюжетная ерунда. Зачем, мол, вообще это все.

А затем, что Паустовский описывает русский дзен, русское хюгге, русскую микро-медитацию, если вам угодно. И делает это все в сталинские тридцатые годы. Этот сборник эссе про леса и болота на границе Рязанской и Владимирской областей вышел в 1939 году, на излете Большого террора, в котором Паустовский потерял многих друзей.

Ему было уже почти 50, и он почти каждое утро уходил снова и снова в эти леса и болота. Есть в этом что-то пронзительное.

Вау, просто вау. Это лучшее, что я читал на тему: давайте спокойно разберёмся, откуда взялись люди. Не сваливаясь ни в язык пятиклассника, ни в академическое занудство, автор суммирует все, что известно о последних двух миллионах лет жизни наших предков. Просто, четко и по делу. У Харари просто хорошо с пиаром, а так, эта книга просто в разы содержательнее. Настоятельно рекомендую

Роберт Макки — один из лучших «авторов для авторов». Человек нормально и на пальцах уже много десятков лет объясняет, как строится хорошая история (если не читали его «Историю на миллион», обязательно прочтите, лучше в этом бизнесе пока ничего нет). «Диалог» — логичное продолжение «Истории». Четко, конкретно и по делу. Стоит прочитать не только потенциальным писателям, но и всем, кто работает со словом и текстами.

Так, сразу скажу, что читать книгу, мягко говоря, непросто. И сам-то автор пишет «для своих», вспоминая походя Хабермаса, Франкфуртскую школу и Грамши и сыпля терминами, и еще и русский переводчик отполировал это сверху наукообразным канцеляритом. В общем, если вы готовы через это продираться, то вот вам отличный экскурс в то, откуда вообще взялся термин постмодернизм и как он за последние полвека радикально менял свое значение

Несколько соображений по поводу нового Харари.

1. Не надо писать новый нон-фикшн, если ты все свои идеи изложил к предыдущей книге. То есть редакторы и издатели будут, конечно, говорить, что надо, но не надо. (То же самое применимо и к другим вещам — от колонок до музыкальных альбомов)

2. Развенчивать либерализм прикольнее в 17, чем 30 (думаю, в 40 и 50 дело обстоит еще хуже)

3. Пугать биг датой можно маленьких детей, как меня пугали Бармалеем. Придет страшная биг дата, Машенька, прочитает все твои письма, мысли всякие нехорошие и расскажет, как тебе жить. У-у-у!

4. Полагать, что Павел Дуров и Марк Цукерберг с алгоритмами и нанороботами в крови станут вечно живущими и крайне умными суперменами, которые будут относиться к постплебсу на безусловном доходе как к скоту, конечно, можно, но я и теперь знаю немало людей, которые к прочим относятся как ко скоту. Без всяких, заметьте, нанороботов.

5. Вдогонку. Полагать, что вечно живущий Павел Дуров со своими друзьями в условном Беверли-Хиллс у бессмертного бассейна будет создавать нечто лучше Пушкина (что будет непостижимо для плебса; см. можно), конечно, можно. Но заметим, что условия жизни Пушкина и его друзей отличались от жизни и культуры крепостных крестьян примерно также или больше. В общем, удачи бессмертному Цукербергу в написании симфоний и романов. Почитаем!

P.S. Потратить пару дней на спокойное прочтение этой книжки можно. Хотя бы для того, чтобы мягко усмехнуться на всеми давосами, где так боготворят ее.

Тот редкий случай для современных популярных нон-фикшнов, когда название все же соответствует содержанию книги. Авторов двое: один — журналист, а другой — ученый. Это, видимо, позволило выдержать баланс между тем, чтобы постоянно рассказывать про окситоцины, вазопрессины и цепочки генов, а с другой стороны не перегрузить.

Из минусов: к сожалению, все те же, что свойственны большинству переводных нон-фикшнов в современной России. То есть, прежде всего, плохой перевод плохим русским языком. Ну и формат псевдохудожественной новельности в духе журнала «Нью-Йоркер» начинает утомлять, конечно (тут этого, кстати, не очень много). Не повествование, а сборник статей из журнала

Этой книги нет в школьной программе, и ее незаслуженно мало читают в современной России. Бестселлер середины XIX века, который нужен и для понимания Тургенева, и для чтения Достоевского с Толстым даже. Помимо выпуклой картины нравов (ах, он ездит в русский театр, как стыдно!), еще и действительно вечные наблюдения за природой отношений мужчины и женщины вообще.

Эту книгу я даю прочитать всем начинающим журналистам уже несколько лет. И дело не в только в том, чтобы научиться бороться с канцеляритом (хотя это крайне важно). Дело в том, чтобы почувствовать само биение сердца русского языка, если представить у него есть сердце и в его, языка, воображаемых жилах течет кровь.

Перевод, как это обычно бывает в последние годы с нон-фикшном в России, не очень, но терпимый. Да и сам оригинал написан по шаблонным уже правилам массовой научно-популярной литературы на Западе: с обязательными художественными вставками.

Мне было интересно, вычленить 5–7 любопытных моментов плюс несколько практических советов для еды и вина, но в целом все это можно было ужать в 10 раз минимум и написать одну большую статью. Если вам жаль свое время, скорее не читайте.

Страстное, я бы даже сказал: полное любви и обожание исследование Чехова-человека и Чехова-литератора (провести границу невозможно). Пока не случилась революция и Корней Иванович Чуковский не занялся безобидной детской литературой, он был отличным литературным критиком, в чем можно убедиться, прочитав этот труд.

Особенно любопытны пассажи о том, что Чехов считал себя ленивым и не только по капле выдавливал из себе раба, но и всю жизнь боролся с ленью, заставляя себя работать. Полезно для мотивации.

Что это: сборник эссе об основных придуманных языках от известного современного лингвиста

Зачем читать: написано легко, просто, понятно и с юмором. Сама по себе история того, как люди последовательно, раз за разом, сотни лет пытались придумать новый общий язык (и использованные при этом критерии и функции) — достойный внимания сюжет.

Увы, замах на рубль, а отдача ну не на копейку, копеек на десять, наверное. Бестселлер мирового нон-фикшна меня скорее огорчил. Начинается он очень бодро. Юваль Ной Харари, израильский исследователь, воспаряет максимально высоко и начинает максимально широкими мазками живописать историю человечества с доисторических времен. Он показывает, например, то, о чем не пишут в учебниках по истории: переход от пещерного человека к земледелию был своего рода катастрофой. Но после этого идет лишь цикл эссе с наблюдениями Харари о природе человека и общества вообще. А хотелось бы, чтобы он, как и написано в названии, довел повествование через Античность и Средние века до наших дней.

Хороший нон-фикшн для тех, кому интересны два вопроса: 1) куда делись неандеральцы (убили ли их наши предки) 2) как мы приручили собак.

Из минусов: много, слишком археологических деталей и ненужных подробностей вроде того, что такой-то историк пять лет назад написал в таком-то журнале. Через это приходится продираться местами, а в остальном — стройная теория, позволяющая взглянуть по-новому (или вообще впервые) на то, что происходило 50–30 тысяч лет назад.