Приснился Пелевин. Сидит у меня в гостиной, в руке рюмка водки, смотрит немигающими глазами и говорит: ‘А Мария Захарова ничего такая, за нее!’ и опрокидывает рюмку. А я ему: ‘Книги у вас, Виктор Олегович, хорошие, а сам вы какой-то мудак’. Полез с кулаками. Но то был мой сон, и я, как внебрачная дочь Ван Дамма, накостыляла Олеговичу по красоте. На утро потекли заголовки таблоидов ‘Избили знаменитого писателя’..

Проснулась и поняла, что пора. Нырнула сюда часов на 5 под бой с печенегами (перебила всех из пачки). Хорошо, без половцев обошлось. И тут посреди дзен-буддийского созидательного материала, когда ничего не предвещало, появляются пушистенькие уши нетипичного грубовато-пошловатого юмора. И это даже любопытнее сюжета.

Люблю пелевинский сторителлинг за вот такие вкрапления, разбросанные по тексту. Чем-то смахивает на стэнд-ап, только в письменной форме, а в твоей голове автор это рассказывает своим баритональным субтоном:

‘Искусствовед и консультант выставки обсуждают художника Павленского:

«В Москве проведен телефонный опрос с целью определить его самую популярную у современников работу. С большим отрывом ею оказалась акция «Хуй в плену у ФСБ».

Мара нахмурилась.

— Это разве работа Павленского?

— Да, конечно. После одной из своих акций Павленский провел в плену у ФСБ примерно семь месяцев, что вполне можно рассматривать как художественную работу’.

Любить Пелевина можно по разным причинам. Но я пойму и оправдаю в его сторону всякий скепсис. Однажды один писатель, имя которого вы не знаете, потому что никто не знает, сказал, что Пелевин уже не тот, что повторяется, косплеит Гребенщикова, на три рюмки отстает от полического ландшафта, на 5 от информационного дискурса. Я не знаю, правда это или нет, никто еще не доказал. Потому что когда мы говорим о Пелевине, правдой может оказаться всё, что угодно. При этом Виктор Олегович даже не шелохнется, поскольку давно живет в астрале.

Но лично для меня его безжалостный и в то же время без какой-либо точечной злобы юмор — да, неотёсанный, да, неожиданный, но такой ювелирно точный, навсегда останется родным, пелевинским. Как флексовые соединения на любимых брендовых очках. Думаю, по этой причине Пелевин из русской культуры никуда не денется. И это не единственная причина.