Мама с Лизой никогда не ссорятся и не кричат друг на друга, как кричим мы с мамой. Иногда мне кажется, что у Лизы одна мама, а у меня другая.

Мама кричит, потому что у меня грязные ботинки — вчера мы с Кариной ходили на болото, — а Лизины кроссовки стоят в коридоре беленькие, почти светятся, как церковные стены в сумерках. Лизины детские рисунки — собачки и кошечки — сложены мамой в аккуратную папку с ленточкой. На моих — кривые овцы и пауки с человеческими зубами. Лиза идет медленно, плавно поводит плечами; когда я пытаюсь копировать ее походку, мои руки и ноги чуть ли не скрипят, как ржавеющее железо, и мне кажется, что я уже не понимаю, как это — ходить.