Он не мог забыть глаза миссис Пайн-Эйвон, хотя ничего не помнил о других чертах ее лица. Они были округлыми, вопрошающими, лучистыми. А как сияли ее каштановые волосы: не требовалось никакой диадемы, чтобы украсить их, как это сделала одна вдовствующая дама, которую он видел там, и которая выложила себе на голову десять тысяч фунтов, чтобы выглядеть хуже, чем в девятипенсовом муслиновом чепце служанки.