Валерий Левенталь описывает пространство спектакля так: «Я понял, что нужно создать среду, способную деформироваться, изменяться. А Агафью Тихоновну и Подколесина поместить в маленькие, статичные мирки-коробочки. Агафья Тихоновна живет в своем крошечном ситцевом уголке, а Подколесин — в мире, где только и ведется разговор, что о ваксе и о портном. А остальное пространство должно на эти мирки работать, должно дышать и жить вокруг них. Поэтому я написал на всю сцену живописное панно — неясные, расплывчатые очертания предметов, переходы цвета стремились создать ощущение полусна, полуреальности. Оно было выполнено на отдельных створках-жалюзи. Звучал гонг, эти створки поворачивались вокруг своей оси — и зрители видели графическую панораму Петербурга, фрагментарно воспроизводящую реальный Невский проспект, и многократно повторенную фигуру бегущего человека» [40].