Вскоре мысль, что она не могла внушить к себе любовь человеку, для которого сделала столько глупостей, глубоко ее огорчила. Тогда она прервала молчание и старалась сделать все на свете, чтобы вырвать у него, хотя одно слово любви. Он рассеянно говорил ей очень нежные вещи, но тон этих слов был далеко не так глубок, как когда он говорил о своих политических предприятиях; потом он с горем воскликнул: