Не только в горах Кавказа, но и в шуме родной реки Лермонтов слышал голос своей матери, как о том можно судить по фрагменту из незаконченного им романа «Вадим»: «В шуме родной реки есть что-то схожее с колыбельной песнью, с рассказами старой няни; Вадим это чувствовал и память его невольно переселилась в прошедшее, как в дом, который некогда был нашим, и где теперь мы должны пировать под именем гостя; на дне этого удовольствия шевелится неизъяснимая грусть, как ядовитый крокодил в глубине