В книгах давно уже описали и ужасы войны, и смех ребенка, и башмак, и даже гвоздь, которым подбит башмак. Мир не шел ни в какое сравнение с собственным описанием, сдобренным ловко подобранными эпитетами и олицетворениями. Цветы, заключенные в тиски метафор, пахли куда сильнее цветов, с которых их писали. Превращенные в слова рассветы и ракеты становились невзрачными.

Писатели, как птички по зернышку, склевывали мир, и мир тускнел.