— Мой император, — тихо сказал Ройенталь, однако ступая рядом с ним шаг за шагом, — это слишком великодушно с Вашей стороны, я недостоин… Мне лучше бы вообще не родиться…

— Молчи, дуралей, — сурово оборвал Райнхард, — кто бы тогда вытаскивал меня под Вермиллионом, или тебе весь список припомнить? Если твой отец был урод, это не повод воспринимать его слова как истину. А истина в том, что он после таких слов не имеет права называться твоим отцом — как и мой, ты знаешь, после чего. Я забрал тебя и у него и у Гольденбаума в тот вечер, когда ты пришёл просить за Миттельмайера, и не собираюсь ничего менять. Так что больше над тобой нет ничьей власти, учти, объявляю это тебе своим именем и именами наших сыновей.

— Повинуюсь, мой император, по своей воле, — негромко ответил Ройенталь, но после этого пол как-то подозрительно дрогнул. Это оба решили проигнорировать.