Буркова МарияЛегенда о героях Галактики. Спасти Императора
Космоопера — это та Вселенная, что вобрала в себя все известные стили письма, начиная с древних памятников и заканчивая современностью. Удачно совмещающая в себе все жанры не только литературы, но театра и кинематографа. Вершина творческой мысли человечества — и закономерное развитие его истории… Наслаждайтесь — ибо сказано, что «никто не уйдёт голодным».
Но на этот раз дело уже было вовсе не в недавнем инциденте — что-то ещё неуловимое в облике офицера подсказывало ему, что следует соблюдать особую учтивость. Нарочитое мальчишество командира явно имело под собой вовсе не плебейскую тягу к панибратству и не простодушие простолюдина. Оставалось предположить, что это настоящий высокородный аристократ, коих на деле осталось слишком мало после нескольких столетий войн с республикой, да ещё множества диких обычаев старого Рейха. Если такой человек позволяет себе отвязаться до внешнего ребячества — значит, он слишком доверяет тому, кто мог оказаться свидетелем этого, а доверие столь сильного человека необходимо оправдывать. А учитывая, сколь мало они ещё знакомы, стоит предполагать, что командир очень легко читает в душах тех, кого видит даже мельком. Клаус не мог отделаться от некоторого внутреннего трепета, понимая, что при всей внешней простоте сейчас происходит нечто слишком значительное, настолько, что он ещё не в состоянии предположить истинные масштабы события.
Клаус Кляйн Вернер, человек с неизвестным никому в Галактике прошлым, остался в памяти немногих офицеров ведомства Антона Фернера как на редкость светлый и доброжелательный человек, и многие совершенно серьёзно сравнивали его манеру держаться со знаменитым Зигфидом Кирхайсом. Существовали какие-то версии о том, что в юности он служил на передовой ещё до знаменитых боев, прославивших Кирхайса и его великого начальника. Они все основывались лишь на том, что Вернер иногда проявлял осведомлённость о таких событиях и хорошо знал уклад жизни офицеров космофлота Рейха. Но поскольку молодой иеромонах отличался исключительной скромностью, а выдержан был ещё строже, чем сам Пауль фон Оберштайн, о его настоящей биографии остались лишь подобные предположения. Что именно связывало этого человека и императора Райнхарда — знали только они сами.
Внезапно на лужайку из кустов вылетел клубок из двух играющих собак — золотистого ретривера и рослого далматинца, отчаянно портя собой тишину. Молодой император поспешил к ним, весело смеясь, и был за это сурово наказан — сбив его с ног, собаки радостно взялись кувыркаться с ним в траве… Начальник охраны не решился вмешиваться в эту кучу-малу, зная, что вмешательство не будет одобрено никоим образом, и лишь всплеснул руками с улыбкой сожаления в ответ на обычный холодный взгляд Оберштайна, что возник рядом будто из воздуха. Но тот как будто был даже рад созерцать происходящее, и учтиво кивнул в знак приветствия. Возня весело продолжалась ещё несколько минут, разнося по лужайке гордый рык и добродушный смех, затем завершилась сочным восклицанием:
