Олаф Стэплдон (1886 — 1950) — профессор психологии, философии и промышленной истории в Ливерпульском университете, писатель, творчество которого произвело неизгладимое впечатление на самых популярных мастеров НФ ХХ века. Станислав Лем, Артур Кларк, Брайан Олдисс неоднократно отзывались о романах Стэплдона с большой теплотой, считая его во многом своим учителем.
В 1930 году Стэплдон пишет свой дебютный роман «Последние и первые люди: история близкого и далекого будущего», в котором действительно представлена самая масштабная в фантастике история будущего, охватывающая двухмиллиардолетнюю эволюцию разума на Земле и в Солнечной системе.
История зарождения и развития человечества, многообразие форм живой и разумной материи, бесчисленные войны и катастрофы, формирующие все новые виды развития, выход людей будущего к Марсу, Венере, Нептуну и дальше — за пределы изученной вселенной… Предчувствие чего-то важного, великого, абсолютного, вечный поиск и вечная борьба с косностью — эта книга была настолько заряжена идеями, что последующим поколениям фантастов достался неисчерпаемый кладезь вдохновения…
В 1930 году Стэплдон пишет свой дебютный роман «Последние и первые люди: история близкого и далекого будущего», в котором действительно представлена самая масштабная в фантастике история будущего, охватывающая двухмиллиардолетнюю эволюцию разума на Земле и в Солнечной системе.
История зарождения и развития человечества, многообразие форм живой и разумной материи, бесчисленные войны и катастрофы, формирующие все новые виды развития, выход людей будущего к Марсу, Венере, Нептуну и дальше — за пределы изученной вселенной… Предчувствие чего-то важного, великого, абсолютного, вечный поиск и вечная борьба с косностью — эта книга была настолько заряжена идеями, что последующим поколениям фантастов достался неисчерпаемый кладезь вдохновения…
Ұқсас кітаптар
Пікірлер6
💤Іш пыстырады
Далек от того, чтобы что-то советовать или не советовать. Кому то заходит. Слушал аудиокнигу и у меня поначалу создалось впечатление, что я это какой-то средневековый бестиарий, только он космический - такие расы, сякие расы, зубоноги, мохноглазы, человеко- и нечеловекоподобные, цивилизации выше и ниже человеческой. Или путешествие Гулливера к космическим лилипутам и великанам (у Свифта интереснее получилось). Скучно, как урок вселенской географии и истории.
👍Ұсынамын
🔮Қазыналы
💡Танымдық
Сильное произведение. Необычное. Отметил, что многие фантасты и сценаристы фильмов черпали тут вдохновение. Сложно даже перечислить сколько я тут разглядел: от Конца детства Кларка, до Начала Нолана и тд. Сразу не обратил внимания, что это сборник, может даже и к лучшему, поскольку прочел еще и Последние и первые люди… странного Джона читать не стал. Начав сборник, сразу очень бросилась в глаза, так скажем, незрелость автора и его первого произведения, кошмарные сложножносочиненные и сложноподчиненные предложения на целые страницы длинной, а так же детальность и откровенная повторяемость описания одних и тех же событий, граничащая, на мой взгляд, с графоманией. Но без этото первенца недостаточно будет для глубины понимания уже Создвтеля звезд. Тут мы уже видим взрослость писателя и более читабельную фантазию, так же кое где сходящую в графоманию, опять-таки по моему мнению. Однозначно стоит внимания!
Дәйексөздер541
Это может показаться странным, ведь у них не было музыки; но поскольку у них не было и газет, радио оказалось единственным способом, которым человек на улице мог узнать спортивные или лотерейные результаты, что составляло основу его умственной диеты. Более того, место музыки здесь занимали вкусовые и ароматические темы, которые преобразовывались в паттерны эфирных колебаний, транслируемые всеми крупными национальными станциями, и интерпретировались в начальную форму в карманных приемниках и вкусовых рецепторах населения. Эти приборы сложным образом стимулировали вкусовые и обонятельные органы руки. И такова была притягательность этого развлечения, что все мужчины и женщины почти всегд
других странах, и русских научили думать о самих себе как о спасителях человечества.
вая чувственность и, однако, еще и очень удивительная и, по существу, мистическая или интуитивная сила отторжения всех личных стремлений.
