сущему, обладающему материей и формой, поэт вбирает в себя их, но считает себя больше них. В него вместятся оба мира — душа и тело, они имеют место в нем самом. Но вместится ли в этот мир души и тела сам поэт, ведь он больше, чем они? Конечно, нет. Потому что он — божественная форма. Это, как у Аристотеля высшей формой всего сущего является Бог, имеющий бытие вне мира.