Вместе с тем я знавал и дни невыносимой тяжести и усталости, когда, бывало, нет-нет да проскочит желание махнуть на самый край вселенной, к самой дальней из всех бесчисленных звезд, на последний каменный осколок-заставу, чтобы усесться на нем и сидеть так лицом к бескрайней космической пустоте, спиной к материи и жизни, ни о чем не думая, ничего не чувствуя, ничего не помня, пока не кончится вечность.