Тот, кто велел написать на своей могиле: «Hierruhtein rechtschaffener deutscher Mann, ein eifriger Christ, ein treuer Gatte»(«здесь покоится честный немецкий гражданин, ревностный христианин, верный супруг»), упомянув в самой последней строке о музыкальном таланте, — хотел показать, что величие свое он полагал скорее в сердце, чем в искусстве.