под Варшавой у русских войск возникли сложности. Союзники Наполеона, австрийцы, надеясь на помощь поляков, предполагали, что соберут здесь до 30 тысяч войска. И, таким образом, будут в силах разбить небольшой авангард Милорадовича.
Милорадовичу оставалось либо принять сражение на крайне невыгодных условиях, либо ввести противника в заблуждение; но как?
Глинка в своих записках посмеивается, рассказывая, чем всё закончилось, и это действительно кажется анекдотом, – если не помнить о том, что русский авангард мог при ином раскладе лечь костьми: «Сегодня пустили мы порядочно пыль в глаза полякам. Понятовский[9] вздумал прислать к нам своего адъютанта, будто для пересылки писем к пленным, а в самом деле – для узнания силы нашего авангарда… Генерал Милорадович приказал тотчас горсть пехоты своей рассыпать по всем деревням, вдоль по дороге лежащим, коннице велено переезжать с места на место, появляться с разных сторон и тем число своё увеличивать. А пушек у нас так много, что их и девать негде было. К счастию, в сей день, как нарочно, заехал к нам генерал Дохтуров, которого корпус неподалёку проходил. Накануне прибыли генерал-лейтенант Марков и князь Горчаков; последний привёл с собою не более 400 человек. Тут же находился и генерал Уваров, командовавший кавалериею авангарда. Адъютант Понятовского, белокурый, высокий, бледный, тонкий молодой человек, в предлинных ботфортах и в прекоротком мундире, прибыл к обеду. За столом сидело до десяти генералов. К крайнему удивлению, видя между ними четырёх, которые, имея по три звезды на груди, всегда командовали тремя большими корпусами и сделали имена свои известными, адъютант Понятовского подумал, что все их войска тут же вместе с ними. Войска авангарда, искусно по дороге расставленные, и великое множество пушек утвердило его в этом мнении. И таким-то образом этот тайный посланник Варшавы возвратился с известием, что генерал Милорадович может устремить против неё по крайней мере 30 тысяч штыков: а русские штыки памятны Варшаве!»
Между тем у Милорадовича было… менее 5 тысяч человек!
Рисковые игры велись.
Милорадовичу оставалось либо принять сражение на крайне невыгодных условиях, либо ввести противника в заблуждение; но как?
Глинка в своих записках посмеивается, рассказывая, чем всё закончилось, и это действительно кажется анекдотом, – если не помнить о том, что русский авангард мог при ином раскладе лечь костьми: «Сегодня пустили мы порядочно пыль в глаза полякам. Понятовский[9] вздумал прислать к нам своего адъютанта, будто для пересылки писем к пленным, а в самом деле – для узнания силы нашего авангарда… Генерал Милорадович приказал тотчас горсть пехоты своей рассыпать по всем деревням, вдоль по дороге лежащим, коннице велено переезжать с места на место, появляться с разных сторон и тем число своё увеличивать. А пушек у нас так много, что их и девать негде было. К счастию, в сей день, как нарочно, заехал к нам генерал Дохтуров, которого корпус неподалёку проходил. Накануне прибыли генерал-лейтенант Марков и князь Горчаков; последний привёл с собою не более 400 человек. Тут же находился и генерал Уваров, командовавший кавалериею авангарда. Адъютант Понятовского, белокурый, высокий, бледный, тонкий молодой человек, в предлинных ботфортах и в прекоротком мундире, прибыл к обеду. За столом сидело до десяти генералов. К крайнему удивлению, видя между ними четырёх, которые, имея по три звезды на груди, всегда командовали тремя большими корпусами и сделали имена свои известными, адъютант Понятовского подумал, что все их войска тут же вместе с ними. Войска авангарда, искусно по дороге расставленные, и великое множество пушек утвердило его в этом мнении. И таким-то образом этот тайный посланник Варшавы возвратился с известием, что генерал Милорадович может устремить против неё по крайней мере 30 тысяч штыков: а русские штыки памятны Варшаве!»
Между тем у Милорадовича было… менее 5 тысяч человек!
Рисковые игры велись.
