И, словно в эмблематическое подтверждение этого, на первой же странице книги читателя встречает утроенный ноль, составленный из имени, отчества и фамильи гоголевского мимолетного персонажа, источника сведений В. о погоде в день рождения Севастьяна: «Ольга Олеговна Орлова, овалообразную аллитерацию имени которой было бы жалко утаить». В конце концов выходит, что первое лицо книги не может в ней умереть, потому что оно и есть книга. Севастьян умирает, Севастьяна нет (и, может быть, и не было), но Севастьян – это книга. И если Севастьян в ней отсутствует, то, значит, книга эта сочинена кем‐то другим, кого ни тот ни другой сводный брат не знает и знать не может.