Оглавление

Первое предисловие

ко второму изданию

Когда меня спрашивают, основаны ли мои рассказы на реальных событиях, я обычно отвечаю, что на 80 процентов они документальны. Мне нравится цифра 80 и соотношение 80 к 20. То есть, четыре части правды и одна часть непонятно чего — фантастики и Божьего промысла.

На самом деле, ясно, что невозможно с помощью цифр ответить на вопрос об истине.

И тут я с грустью вспоминаю мою подругу-фотографа. Узнав в одном рассказе наш совместный поход на концерт, дополненный ее откровениями, она обвинила меня в использовании секретных данных в корыстных целях и устроила то, что в Одессе называют «вырванные годы». Она потребовала не печатать рассказ даже после ее смерти. Почему эта правда так не понравилась моей подруге? И стоил ли рассказ «Первая камера» (неплохое, кстати, название), который в итоге никто никогда не сможет прочесть, — нашей дружбы?

Еще я подумала, что от кого-то после смерти и остается лишь рассказ. Если повезет! Слава Богу, мы пока живы и дальше размышляем о лезвии правды.

А вот другая ситуация, тоже связанная с реальностью и вымыслом. Не такая горькая, скорее наоборот. Один мой товарищ по имени Ханка попросил продать ему Женско-Мужской словарь, что я с удовольствием и сделала. Ханка начал читать, и оказалось, что многого, о чем я говорю на страницах книги, он не понимает. «Не дорос». Мы обменивались письмами, и через пару лет я написала историю, основанную на этих письмах. Он прочел и пришел в полный восторг! Он что-то понял и захотел перечитать Женско-Мужской словарь. На работе он стал искать книжечку и, к удивлению, не обнаружил ее. Похоже, книжку кто-то взял! То есть, украл! Я знаю, что художники всегда радуются, когда кто-то ворует их работу. Я тоже порадовалась. Но Ханка хотел читать. А книги не было. И тогда мы встретились, и я в этот раз уже подарила ему Женско-Мужской словарь. Из-за таких вот ребят, спасибо вам, запасы бумажной книги в моем шкафу истощились.

Недавно меня попросили дать ссылку на электронную версию Женско-Мужского словаря. Я поглядела в невод. И — о ужас! Версия, которая лежала на Литрес, улетучилась полностью. Словарь лежал на каком-то безымянном сайте, распиленный пополам! Обрезанный вариант заканчивался на середине рассказа «Друзья и пиво или Лесной король». Те, кто читал или прочтет эту трагическую историю, согласятся, что ее нельзя четвертовать или располовинить без потери смысла.

Так возникла идея сделать второе издание и выложить Женско-Мужской словарь на Ridero, чтобы здесь он лежал в своем самом лучшем виде. Вечно.

Это книга, которую я писала семь лет в Одессе, читается за один день. Сейчас, когда я закончила роман-хостел «Хостел», некоторые ее тексты кажутся мне учебными. И все же я не стала ничего убирать из Женско-Мужского словаря, а наоборот добавила. Теперь тут можно прочесть рассказ «Марина в примерочной», эпопею про шерстяное пальто английской шерсти «Пальто», индийскую историю «Одеяло из Харидвара» и, конечно, мне захотелось впихнуть в Женско-Мужской словарь победителя и чемпиона «Через щелочку гляжу на Варанаси», историю длиной в 192 слова, которая выиграла в конкурсе короткого рассказа «192 слова» Всемирного клуба одесситов. Я не могу сказать, что эта история лучше или хуже остальных. Просто с этим конкурсом и его жюри — трехглавым драконом Голубовский, Кохрихт, Губарь — связаны самые приятные одесские воспоминания.

По поводу выхода Женско-Мужского словаря мы устроили отличную вечеринку в Доме12 и моя Мама наконец признала во мне писателя. И Мама порадовалась. Поэтому хочу сказать тем людям, которые думают, издавать или не издавать книгу, — обязательно издавайте! Потому что появление книги — всегда большой праздник для тех, кто имеет к ней отношение и для всех людей, которые улыбаются автору издалека.

Янина Желток, декабрь 2020

Второе предисловие

Галины Маркеловой
ГЕЙ МИТ МИР

Вот и я о переводе словечко замолвлю. Вернее, о невозможности, о непередаваемости истинного смысла, того, что НАД оформленного в идиомы, грамматические построения, слова, морфемы и прочего строения языка.

Я о том, что в горле.

Воздуха, который прохождением, трением, скольжением создаёт Допонятийное ощущение. Оно охватывает всю твою сущность и создаёт то первое, то единственно вернейшее знание.

Ясно помню свой детский ужас от вопроса поэта — «Вер райтет зо шпэт дурхь нахт унд винд»? С каким трудом нужно было продираться сквозь лес «Р» и ветер «Х», чтобы вовремя остановиться на стоккатном «Д», но это ещё ничего — впереди маячило то самоё — «гей мит мир» так и не выученной, к ужасу моих бабок, баллады. А мои первые потуги перевода так и не справились с этим внутренним ужасом — «гей мит мир». Ну, конечно, можно было как юный Михаил Юрьевич создать красивую гениальную картинку, но вот «танненбаум». Как тянется эта соловецкая ель там, далеко, на севере, где темно и низкое небо, как ехидно, иголками, врастает в ладони атлантов! Совсем не мечтательная сосна. Это был первый урок об особенностях «инакового» мышления.

Всё это вспомнила я, когда взяла в руки книжечку Женско-Мужской словарь Янины Желток. Захотелось пожелать ей прекрасных мудрых критиков, которые бы смогли правильно прочитать эти шифровки. А в подтверждение истинности её картинок хочу рассказать, как в начале нашего века добрая девушка Таня, приехавшая из-за большой воды, подарила поэту Игорю Ивановичу двадцать долларов. Роковые. Поэт тут же спустился в трюм на Воровского угол Канатной и потребовал налить на все. Деньги по тем временам были огромные. Естественно, поэт был ограблен и избит. Ни что вам не напоминает?. Коллизия идентичная рассказу Яны на стр.19, но абсолютно достоверная.

С тех пор я панически боюсь этих чужеродных денег, займов, траншей, которые шуршат заманчивым фантиком, спускаясь всё ниже и ниже, туда, где в ущелье ширинки свернулся блудливый уд педофила, под непереводимое «гей мит мир».

Галина Маркелова, поэт

Женя в январе

Патриархи сидят за столами с сынами и сынами сынов и сыновних сынов сынами.

Уолт Уитмен

Женя позвонил в десять утра, когда мы еще спали. Он сказал, что хочет поздравить нас с Новым годом и поэтому придет через час. Мы начали выковыриваться из кровати. Мне нравится выражение «выковыриваться откуда-то», потому что оно точно описывает процесс, когда что-то откуда-то вынимают с трудом, возможно, при помощи инструментов, и то, что вынимают, выходит на поверхность уже не такое, каким было прежде, а слегка деформированное. Может быть, даже искривленное. Пока все выковыривались, я спала дальше и проснулась без двух минут одиннадцать с мыслью о том, что, если Женя сказал «через час», значит, он будет ровно через час.

Через две минуты я услышала приятный голос Жени. Он поздоровался медленно и церемонно. Поздравил проснувшихся с Новым годом и стал выкладывать подарки. «Какой гигантский бублик!» — закричал кто-то из детей. Когда я вышла, то увидела, что Женя принес еще цветные камушки, шоколад, пластилин, карандаши, фломастеры, альбомы, тетрадь с яхтой на обложке и что-то еще и еще.

— Здравствуйте, Яна, — сказал Женя и повернул свою седую и слегка поблескивающую яйцевидную голову в мою сторону.

Я поняла, что вертеть головой Жене не так-то просто, хоть он и старается. Женя, как всегда, был в отличном настроении, с широкой улыбкой. Облачен в аккуратный шерстяной пиджак и темные брюки. Он как раз уже закончил с новостями из жизни родственников и теперь перешел к теме влияния искусства на жизнь.

— Только вчера услышала про синдром Стендаля, — сказала я, — это зависимость от живописи и всякой красоты!

— О синдром Стендаля, — сказал Женя, — это когда начинает колотиться сердце при виде чего-то прекрасного и слезы брызжут из глаз. Ведь со мной такое было. Во Флоренции! Яна, вы были во Флоренции?

— Я не была, но слышала, что там очень узкие и темные улочки, высокие дома, они давят на идущих и подавляют. Некоторым становится плохо во Флоренции.

— Да, действительно узкие темные улочки. Мы шли там всей нашей группой в сорок человек. Причем вся группа шла сзади, а я подбежал к экскурсоводу, чтобы узнать то, что интересно именно мне. Я спрашивал ее о том, готовит ли она дома, есть ли у нее дети и учатся ли они в университете и сколько это все стоит. Мне это ужасно интересно! Это была русская дама, много лет назад она осталась жить в Италии. Такая немолодая, некрасивая и даже неопрятная женщина. Она предупредила нас, что у нас может случиться синдром Стендаля. Правда, не объяснила, что это такое. Только потом я сходил в библиотеку, прочел о Стендале, прочел книгу его путевых заметок и все понял. Так вот она мне рассказывает про жизнь в Италии, про своих детей, мы идем этой узкой улочкой, за нами группа. И вдруг площадь. А на ней храм. Храм мраморный и зеленый! То есть мрамор с зелеными прожилками! Такое чудо. И тут слезы прямо брызнули у меня из глаз! Вот так!

Дети опустили только что подаренные альбомы, фломастеры и пластилин, в надежде увидеть, как брызнут слезы у Жени. А он сидел, слегка открыв улыбающийся рот, держа паузу и наслаждаясь эффектом.

Через миг он вернулся во Флоренцию:

— Я не мог дальше идти! Я остановился, прислонился к стене. Вся группа прошла мимо меня, и я не знал, где они, и меня больше не интересовало, куда они пошли. На этом месте мне удалось сделать замечательный снимок площади и храма… А с вами случалось что-то подобное? — спросил Женя.

Мы вспомнили про нас, но это, конечно, было не так выразительно.

— Куда вы собираетесь в следующую поездку, Яна? — спросил Женя.

— Пока никуда, а вы?

— Хочу съездить в Лондон и на этом закончить с путешествиями, — сказал Женя, — так, ребята, мне пора, буду собираться…

— Ты домой? — спросил кто-то из мальчишек.

— Да, у меня очень много дел! У меня масса дел.

— А что ты будешь делать? — спросил Женю старший.

— Дел столько, что не переделать. Я иногда даже составляю план! — И тут Женя рассказал еще одну историю: — Когда я окончил институт, меня отправили в другой город по распределению. Я приехал, пришел на завод, все очень обрадовались, вышли знакомиться. Меня спросили: «Как вас зовут??»

Я сказал: «Евгений Валентинович!»

Начальник объявил: «Так, к нам на практику приехал новый инженер — Евгений Валентинович!»

И все стали звать меня по имени отчеству. И было мне тогда двадцать два года! Мне очень нравилось, что меня так зовут. Яна, вам уже есть двадцать два года? — спросил Женя.

Он, конечно, знал, сколько мне лет, ведь мы давно знакомы. Но я поддержала игру:

— Конечно есть. Мне уже двадцать пять!

Женя продолжил:

— Мне показали мое место. Теперь у меня был свой стол. Еще были ручки, бумага и счеты. Я сел за стол. Но что делать — мне не сказали. Я просидел день. Просидел за столом еще полдня. А потом я пошел к начальнику. О, у меня был замечательный начальник. Мне очень повезло в жизни, я счастливый человек! Начальник был прекрасным человеком и очень старым. Пятьдесят лет. Я спросил: «Так что же я должен делать?»

Начальник сказал: «Евгений Валентинович, вы же инженер?»

«Да, инженер», — ответил я.

«Так вот, задача инженера, — находить для себя работу и делать ее».

С тех пор я сам ищу себе работу и делаю ее. Мне уже намного больше чем пятьдесят, а дел только прибавляется. Сейчас передо мной просто уйма задач, поэтому я еду!

Женя поднялся бодро, но не очень легко. Его движения были несколько деревянными, но он справлялся. Женя надел свое темное пальто, накинул шарф. Наклонился за портфелем. И еще раз солнечно улыбнулся. Пожелал взрослым быть здоровыми. Детям посоветовал заполучить как можно больше хороших отметок, заметив между прочим, что если хороших отметок будет мало, а плохих окажется много, то потом уже во взрослом возрасте придется толкать по Привозу тележку с помидорами для крестьянок и торговок. Кошкам Женя пожелал много еды, не выдвинув при этом дополнительных условий. Он еще раз поздравил нас с Новым годом и отправился вперед — решать важные вопросы, делать важные январские дела.

Из Википедии: Синдро́м Стенда́ля — психическое расстройство, характеризующееся частым сердцебиением, головокружением и галлюцинациями. Данная симптоматика проявляется, когда человек находится под воздействием произведений искусства, поэтому нередко синдром возникает в месте их сосредоточения — музеях, картинных галереях. Симптомы могут вызвать не только предметы искусства, но и чрезмерная красота природы: природных явлений, животных, невероятно красивых мужчин или женщин.

Происхождение

Синдром получил название по имени французского писателя XIX века Стендаля, описавшего в книге «Неаполь и Флоренция: путешествие из Милана в Реджио» свои ощущения во время визита в 1817 году во Флоренцию:

«Когда я выходил из церкви Святого Креста, у меня забилось сердце, мне показалось, что иссяк источник жизни, я шел, боясь рухнуть на землю…

Я видел шедевры искусства, порожденные энергией страсти, после чего все стало бессмысленным, маленьким, ограниченным — так, когда ветер страстей перестает надувать паруса, которые толкают вперед человеческую душу, тогда она становится лишенной страстей, а значит, пороков и добродетелей».

Симптомы

Несмотря на множество описаний приступов у людей, посещавших флорентийскую галерею Уффици, синдром был описан только в 1979 году итальянским психиатром Грациэллой Магерини, которая исследовала и описала свыше ста одинаковых случаев среди туристов во Флоренции. В одноименной книге она классифицировала случаи болезни по их происхождению:

• туристы из Северной Америки и Азии не подвержены этому синдрому, поскольку это не связано с их культурой;

• итальянские туристы также имеют иммунитет, поскольку находятся в этой атмосфере с самого рождения;

• среди остальных туристов, наиболее подвержены ему одинокие люди с классическим или религиозным образованием, вне зависимости от их половой принадлежности.

Впервые диагноз был поставлен в 1982 году. Чаще всего кризис наступает во время визита в один из пятидесяти музеев Флоренции, колыбели Ренессанса. Внезапно посетитель оказывается поражен глубиной чувств, которые художник вложил в свое произведение. При этом он необычайно остро воспринимает все эмоции, как бы переносясь в пространство изображения. Реакции жертв синдрома различны, вплоть до истерии или попыток разрушить картину. Несмотря на относительную редкость синдрома, охранников музеев Флоренции учат, как вести себя с жертвами синдрома. Термин часто используется для описания реакции слушателей на музыку периода романтизма.

Груши в золотую крапинку

Надо сказать, что рождение и смерть — переходы не из приятных. Я знаю, что говорю: всю жизнь проработала в госпиталях и больницах. Хотя многое тут зависит от компании. Хочу сказать, что мне повезло, потому что в тот полдень рядом со мной оказался очень славный мальчик — друг моего внука.

Был конец весны, все деревья уже отцвели, лепестки опадали, в небе между домами носились и щебетали ласточки. Он вошел очень быстро, почти неслышно, невесомо, взял Библию и начал читать. Дочитал до слов:

«… и времени больше не будет». Остановился.

Потом он подбежал к телефону, набрал номер и проговорил:

— Затихла. Да. Да. Я ей читал. Приезжайт