Было лето, станет осень,

Сменит золото зима,

Огонёчком папиросы

Вспыхнет шалая весна.

Круг замкнётся по привычке,

Повторяясь, будто сон,

И закроется в кавычки

Слова странного: «сезон».

Наблюдая длинный-длинный

Сонм находок и потерь

Этой нити серпантинной,

Понимаем, что теперь

Мы — пробелы одиночеств,

Не нашедшие покой

Между выдуманных точек

Вечно замкнутой кривой.

На робких пальцах тишины

Во сне февральском

Искрят мгновения весны

Свечой бенгальской.

Сгорая так же невзначай,

Как лучик света,

Бегут в невидимую даль,

Теплом согреты.

И я люблю переживать

Мгновенья эти

И незаметно превращать

В мечты о лете,

Смотреть, как блики в вышине

Безмолвно тают,

И там, с собой наедине,

Скользят по краю…

Я помню белый день, когда на небосклон

Туманным огоньком взбираясь незаметно,

Он гонит в облака встревоженных ворон

И лижет скаты крыш малиновым рассветом.

Ещё лежат снега, ещё дерев стволы

Отчаянно скрипят морозными ночами,

И льдины над рекой развесив кандалы,

Вцепились в берега холодными зубами.

Обычный зимний день владенья сторожит,

Но в облике его безудержная старость

Проталины кладёт, и чуточку дрожит

В прищуре серых глаз февральская усталость.

Гляжу в окно. Кругом земля

Белым-бела, и зимний вечер

Прозрачный сумрак тополям

Кладёт на сгорбленные плечи.

Снегов пушистый хоровод

Кружит в безмолвии просторов,

И волочит небесный свод

Полы одежд по косогорам.

Леса нашли в объятьях сна

Уют, в бескрайние постели

Легли поля, и тишина

Качает песней колыбельной

Покой. Обнял ночной мороз

Юдоль невидимого края,

Хрустальный блеск холодных звёзд

Во тьме заоблачной скрывая.