Nomen est omen
Имя есть предназначение
Яркий красный свет освещал всё живое и неживое. Люди, дома, деревья и бескрайнее небо — всё было «прошито» странным, пугающим светом. Казалось, Творец всемогущей рукой осветил Землю красным факелом, чтобы в последний раз осмотреть то, прекрасное, что осталось на ней, а затем уничтожить.
— Наверное, будет гроза, — тихо произнесла рыжеволосая девушка, задумчиво глядя в окно.
— Ну, вот! А я зонтик не взяла! — весело ответила ей подружка из кассы, — Почему дождь всегда начинается к вечеру, когда надо идти домой?
В обувном магазине «Камилла», что на центральной улице Белогорска, сегодня был короткий рабочий день, и девушки с утра ждали, когда можно будет выйти на улицу. В помещении было душно, а за окном лёгкий ветер без устали играл с листьями деревьев и одеждами прохожих.
— А я девочки, если честно, боюсь выходить сейчас на улицу. Пусть лучше дождь пойдет. Мне на всё это красное даже смотреть жутко, — сказала полненькая симпатичная блондинка, примеряющая красивые лакированные туфельки, которые чем-то не понравились последней покупательнице.
— А мне, наоборот, этот цвет нравится, — задумчиво произнесла рыжая Кристина, — Я пойду — растворюсь в нём. Всё равно покупателей нет.
Кристина быстро пошла к выходу и скрылась за дверью.
— Странная она, — блондинка решительно сняла туфельки, — такая худенькая слабенькая, а иногда так посмотрит — испугаешься.
— А ты скажи мне, чего ты не пугаешься. Светочка, ну ты же всего боишься, — ласково ответила ей Оксана, выходя из кассы.
— Да ведь таким взглядом сглазить можно!
На самом деле, Кристина не поражала людей какой-то особой странностью внешности или характера. Она не была особенной: худое тельце, бледная кожа, безжизненные тёмно-рыжие волосы. Лишь большие задумчивые серо-зелёные глаза могли привлечь к себе мимолетное внимание, но, в общем, девушка была скорее бесцветной, незаметной.
Она работала в обувном магазине менеджером уже три года и в настоящее время искала работу более высокооплачиваемую, делая упор на то, что успела набраться опыта в этой области. Жить на ту зарплату, что платили здесь, становилось всё сложнее, а рассчитывать было не на кого.
Вот уже полтора года Кристина жила совершенно одна. Родители погибли, когда девочке не было и пяти лет. Сироту воспитывала тётка, старшая сестра отца. Тётя Лида была вдовой, кроме племянницы у неё никого не было. Но, несмотря на любовь к девочке, она, имея чёткий свой взгляд на формирование личности, воспитывала ребенка в строгости и порядке, будучи уверенной, что этим сможет привить ей те, черты характера, которые так нужны, чтобы достойно прожить в этом мире.
Строгая, серьёзная, рассудительная властная женщина, казалось, не способная на какое бы то ни было проявление чувств, находясь наедине с подопечной, порой забывала о собственных правилах: смеялась, играла с Кристиной в куклы, строила на детской головке немыслимые прически и рассказывала девочке о погибших родителях, своём муже, бабушке…
Но больше всего Кристине нравились рассказы о далёкой родственнице, баронессе Высоковой. У баронессы было очень редкое имя Медея. Тётя Лида часто говорила, что это, наверное, самое красивое имя на свете.
Но не имя было самым примечательным в рассказах о баронессе, жившей в конце восемнадцатого века. Дело в том, что, по тёткиным словам, Медея Высокова обладала невероятной сверхъестественной силой. Современники поговаривали, что она — ведьма, и что именно она губила тех несчастных, которых сводила с ней судьба. Хотя доктора констатировали, что умерших постигла остановка сердца, всё же молва твердила своё. Также рассказывали, что в полнолуние она превращалась в чёрную кошку, и что в ночь на Ивана Купалу летала на шабаш и ещё многое, многое, многое…
«Как жаль, — иногда думала Кристина, сталкиваясь с многочисленными жизненными неприятностями, — что я не унаследовала от баронессы, ну хотя бы чуточку способностей! Конечно, превращаться в кошку мне ни к чему, но воздействовать на умы людей, заставляя их поступать так, как мне нужно, было бы очень кстати».
В тот вечер девушка пришла домой довольно поздно. Отметив с подружками начало своего отпуска, она неосмотрительно потратила почти все отпускные и до ниточки промокла под холодным колючим дождем. Приподнятое настроение быстро сменилось подавленностью и осознанием собственной бесполезности, ничтожности.
