Оглавление

Пролог

Ищущий силы человек навек становится заложником ее культа. События 1310 года положили конец Технологической эры, начав летоисчисление новой эпохи…

Осень 1266 года стала знаменательной для всего Мо́лвинтайна. Ученые нашли способ усовершенствования человеческого тела. Многочисленные расчеты вторили: подопытные станут выносливее, а скорость их биологических реакций увеличится. Эти люди, обладающие ловкими руками и острым умом, станут новой ведомой силой.

Выведенная бактерия получила в науке звонкое название: дикий симбионт. Вступая в симбиоз с подопытными животными, она обостряла их чувства и прививала иммунитет ко многим болезням. К сожалению, организм не мог полностью приспособиться к симбионту. Со временем животные подвергались его разрушительному воздействию.

Спустя тридцать лет исследований на месте подопытного животного оказался человек. Мир затаил дыхание, наблюдая за венцом творения генной алхимии. Самый волнующий эксперимент ознаменовал начало 1296 года. Дикий симбионт прижился в мужском организме без осложнений. Глаза подопытного обрели белый цвет, словно их затянуло молочной пеленой. Мужчина осознал, что больше не близорук. Не имея хорошей физической подготовки, он добился высоких результатов в беге и поднятии тяжестей. Помимо этого, мужчина был вменяем и здоров.

На протяжении четырех лет подопытный находился под присмотром ученых и самых влиятельных господ Молвинтайна. Дикий симбионт не проявлял разрушительных реакций в отношении носителя. В 1300 году ученые ввели бактерию в женский организм. Результат оправдал все ожидания: подопытная не стала выносливее и сильнее, зато в ней пробудились уникальные целительские способности.

Достижения генных алхимиков, создателей симбионта, привели к процветанию Ринехо́льского королевства. Пробирки с бактерией приобретались влиятельными людьми общества лекарей, зодчих и хлебопашцев, но больше всего — командующими воинств. Тысячи воинов по всему миру стали носителями дикого симбионта.

Плоду генной алхимии понадобился десяток лет, чтобы начать разрушительное воздействие. Бактерия постепенно овладевала телом, служившим для нее вместилищем. Дикий симбионт не убивал носителя, а пытался подавить его волю и сознание.

В 1310 году небо Молвинтайна накрыла пурпурная волна. Странное явление длилось всего пару минут, но стало предвестником ужасных событий. Носителей дикого симбионта охватили мучительные изменения. У порожденных существ были инстинкты хищных животных. Эти демоны стали охотиться на людей.

Молвинтайн потонул в хаосе. Поселения полыхали в огне, жители покидали свои дома и бежали в крупные города, стремительно возводившие вокруг себя высокие стены. Демонов расстреливали и сжигали. Носителей дикого симбионта, не впавших в безумие, отлавливали и помещали в лаборатории против воли. Чтобы защититься от демонов, генные алхимики преобразовали симбионт, сделав бактерию более слабой. Новый штамм словно находился в дремоте: он в меньшей мере улучшал своих носителей, зато нуждался в более длительном сроке, чтобы начать мутацию человеческого организма.

Усовершенствованные воины, названные архонтами, отразили нападение демонов, а затем взяли под защиту местность близ городов, дав возможность жителям заниматься возделыванием земли и выращиванием скота. После была принята идея о создании особых школ для носителей ослабленного штамма бактерии — слепого симбионта. Во всех уцелевших поселениях были построены казармы архонтов.

В 1314 году ученые изобрели «поглотитель», способный при длительном перегоне крови вывести слепой симбионт из носителя. Так началась эпоха Алхимии.

Глава 1

Ринехо́л всегда славился своими ресурсами и технологиями. Эпоха Алхимии превратила его в железное сердце Камнету́жи — самого крупного материка Молвинтайна. Порядок здесь держался на законах, диктуемых королем Эльгле́ем Печальным.

Архонты следили за спокойствием обывателей Ринехола и окрестных земель: ходили дозором по тесным столичным улицам и за стенами города. На начало 1315 года Ринехол насчитывал пятьдесят боевых отрядов усовершенствованных воинов, и каждый из них состоял из четырех Стражей, одного Огненосца и одной Девы.

Во главе архонтов Ринехольского королевства стоял человек тридцати двух лет, знающий природу демонов не понаслышке. После того, как Молвинтайн накрыла волна ужаса, Э́рнил Вольф стал одним из добровольцев, согласившихся на введение слепого симбионта. Эрнил сплотил людей, повел за собой воинов и защитил столичный город от демонической угрозы, а в 1313 году получил звание командора.

Особняк Эрнила находился в центральной части столицы. Двухэтажное каменное здание было приметно с любых высот, особенно с балконов королевского замка. Дорога вела от дверей особняка к широкой площади, вымощенной зеленовато-серым камнем. На расстоянии четырех метров друг от друга стояли древки с развевающимися под небесами знаменами Ринехола: на синем полотнище изображались поднятые крылья, обрамленные белыми перьями. Синий цвет символизировал не только чистое ринехольское небо, но и пламя, коим разгораются поверженные демоны.

Любой гость, вошедший в особняк Вольфа, раньше всего обратит свое внимание на высокие, стоящие полукругом шкафы, плотно набитые литературными произведениями и документами. Некоторые книги потрепаны временем и частично обгорели, большинство рукописей хранится в единственном экземпляре. Перед шкафами размещен массивный широкий стол, за которым сидит сосредоточенный и ответственный хозяин особняка, словно держит на плечах всю мудрость мира. От стола до дверей расстилается ковер, стертый тысячами ног. Окна открывают вид на одну сторону улицы, их стекла украшены мутной мозаикой. Справа находится лестница, что уводит на второй этаж особняка, в покои командора. Слева камин. Глядя на теплящееся пламя, Эрнил вспоминал, какой искрой он стал на этой войне.

Двери распахнулись, и в особняк вошел молодой мужчина в стальном доспехе и летящем плаще бездонного синего цвета. На доспехе, покрытом следами от когтей, выгравировано знамя Ринехольского королевства. Из наплечников тянутся острые шипы. Через плечо перекинут грубый кожаный ремень, держащий за спиной воина заметный щитовой пулемет. На поясе архонта покоятся ножны с полуторным мечом и опустевшая берестяная торба для боеприпасов. Страж снял шлем. Лицо воина было покрыто грязью, а волосы липли к голове. Человек явно был смущен тем, что предстал перед командором в неподобающем виде. Эрнил оторвал взгляд от бумаг и поприветствовал давнего друга.

— Командир отряда Шторм О́ливер Гарт в столицу прибыл!

Архонт придерживался воинского этикета. Эрнил развернулся на ножке стула и ловко достал с полки папку с докладами названного отряда.

— Мы не понесли потерь. Раненых нет. Мы уничтожили двух демонов, которые охотились на людей на пашне к западу от Камышовой деревни. Жители передали вам благодарственное письмо. По возвращении в Ринехол мы обнаружили четверых детей с симбионтом.

Перо командора остановилось на полуслове. Взгляд беленых глаз застыл на невозмутимом человеке, вытянувшемся струной. Эрнил поднялся с места и медленно обошел стол, скрестив руки за спиной. Оливер молчал, ожидая приказа.

— Где в данный момент находятся эти дети?

— В гостевом доме под присмотром отряда Шторм.

— Приведи их в лабораторию Ринехола. Позови доктора Гриш. Пускай она проведет анализ крови. Мы должны знать, с каким штаммом бактерии имеем дело.

Страж поклонился и немедленно покинул особняк. Командор вернулся к бумагам, склонился над ними, глянул на огонь в камине и задумался: «Отряд Шторм был отправлен в Камышовую деревню. Местность между ней и Ринехолом безжизненна, там нет ничего кроме священных холмов, руин сожженного селения, и демонов, пробирающихся через пепелище к оплотам людской цивилизации. Откуда там появились дети?»

Эрнил Вольф цокнул языком, отложил доклад отряда Шторм и последовал в лабораторию Ринехола за вразумительными ответами.

* * *

Лабораторный стол застелен поеденным мышами покрывалом и белыми халатами. В кладовой не нашлось ни одеял, ни иных постельных принадлежностей. В небольшой комнате, предназначенной для складирования инвентаря, находился отряд Шторм, а также главный генный алхимик Ринехола Фали́на Гриш и ее пятнадцатилетняя дочь Поли́я.

Командор Вольф закрыл за собой дверь и подошел к столу. Густые брови человека поползли на лоб. Эрнил не ожидал увидеть годовалых детей. Три мальчика и девочка, и у каждого из них беленые глаза.

— Что показал анализ, доктор Гриш? — мрачнея, спросил командор.

Смуглая женщина поправила очки, кашлянула в кулак и подошла к бодрствующим детям, рассматривающим собравшихся в комнате людей с особым любопытством.

— Их кровь требует изучения, командор. Однако я с уверенностью могу сказать, что они являются носителями дикого симбионта.

— Какой лиходей ввел эту заразу маленьким безобидным детям? — молвила Дева отряда Шторм и сочувственно посмотрела на девочку, запеленатую в лабораторный халат.

Мальчик с хохолком черных волос на макушке дотянулся до рукава доктора и сжал его в маленьком кулачке. Фалина погладила ребенка по головке и печально улыбнулась в ответ, затем обратилась к командору:

— Вам известно, что после ввода симбионта кожа на месте укола покрывается россыпью чешуек и возвращается к здоровому состоянию спустя один или два года в зависимости от физиологии носителя. Этим детям месяцев по двенадцать, тот белокурый мальчик старше. На их телах нет ни следов от укола, ни чешуи, — торопливо объясняла Фалина, сопровождая речь размашистыми движениями рук, — помимо этого, после событий 1310 года, по решению Коллегии Молвинтайна, были уничтожены все пробирки с первоначальным штаммом бактерии.

— Хотите сказать, что у этих детей врожденный дикий симбионт? — уточнил Эрнил, но получил от доктора робкий кивок. — Архонты, как именно вы нашли этих детей?

— Мы возвращались в столицу из Камышовой деревни. Когда мы проходили руины селения, услышали странные звуки. Мы пошли навстречу шуму и оказались у одинокой сгоревшей избы. Вокруг нее были ошметки демонов, разорванных на части. Рядом с этим месивом лежали дети, целые и невредимые, — задумчиво молвил Оливер, потирая рукоять меча. — Наша Дева ухаживала за ними по пути в Ринехол. Мы не делали привалов, потому быстро добрались до столицы.

— Нам повезло, — буркнул один из Стражей Шторма, — детский плач мог привлечь демонов, а боеприпасов у нас после зачистки пашни почти не осталось.

— Надеюсь, вы понимаете, что годовалые дети не могут свободно ходить и, тем более, защищать себя, — рассуждал Эрнил. — Они не могли появиться из пустоты.

— Мы обыскали избу и окрестности, но никого не обнаружили, — сказал Оливер.

Смуглая кудрявая дочь Фалины подошла к столу и свысока посмотрела на детей. Один из них дружелюбно потянулся к ней. Девушка поймала остерегающий взгляд матери и не выразила ребенку ответной симпатии.

— Малышей убьют? — с холодом спросила Полия.

— Не мне решать их судьбу, — раскинув умом, произнес командор Вольф, выпрямил спину и расправил широкие плечи, охватив ими всех людей в комнате. — Я доложу обо всем королю, а он созовет Коллегию Молвинтайна, членом которой является. До тех пор дети будут находиться в этом здании под присмотром. Доктор Гриш, найдите для них походящее место и приступите к исследованиям. Я отправлю к вам нескольких Дев. Отряд Шторм, вы не только выполнили задание, но и вернулись с ценной находкой. Освобождаю вас от заданий на неделю. Вы заслужили хороший отдых.

Архонты довольно переглянулись. Фалина одобрительно кивнула, соглашаясь с командором, и отвернулась от людей в приступе кашля. Девочка заплакала, и горькую песню подхватили другие малыши. Эрнил окинул взглядом детей и вышел из комнаты.

* * *

Прошло шесть долгих недель. Весть о малышах с диким симбионтом разлетелась по миру страшным предзнаменованием.

Коллегия Молвинтайна была основана в 1311 году. В ее состав вошли правители и ученые мужи из Ринехольского королевства, а также стран Валора́на и Тальта́жа. Со дня основания Коллегия занимается рассмотрением вопросов, связанных с симбионтом и поиском путей уничтожения чудищ. Демоны стали угрозой не для одной страны, а для всего человечества. Представители Коллегии совместно обсуждают то или иное решение на основе высказанных мнений, а после голосуют. Коллегия не имеет власти — правители могут прислушиваться к ее наставлениям или нет. Однако часть принятых решений все же закрепляется документом, подписанным всеми участниками. Одно из них звучит так: «Настояние об обоюдных знаниях».

Коллегия Молвинтайна решила судьбу особенных детей. По всему миру были разосланы письма, скрепленные плавкой алой смесью, показывающей важность послания. Одно из писем было доставлено в особняк Эрнила Вольфа.

Высокий широкоплечий мужчина с короткими смоляными волосами и белеными глазами смотрел в окно, сложа руки за спиной. Краски дня становились бледнее и расплывались в небе. Огонь в камине потрескивал. На летние улицы медленно ложилась сумеречная тень, силуэты домов становились острыми, стихли птицы. В этот час в особняк зашла смуглая женщина со своей пятнадцатилетней дочерью.

В гостевой зале находился единственный стул, на котором обычно сидел хозяин особняка, слушая доклады архонтов. Эрнил уступил место женщине и протянул ей раскрытое письмо с алой сломанной печатью. Кудрявая девушка, похожая на свою мать, подошла к крайнему шкафу, что у лестницы, и заинтересованно посмотрела на книги.

— Доктор, Коллегия доверяет мне и вам важные сведения касательно носителей симбионта в силу нашего положения в обществе, — молвил командор, наблюдая за Полией. — Разумно ли приходить сюда с ребенком?

Девушка, почувствовав себя неловко, со стеснением взяла одну из приглянувшихся книг и отошла к окну.

— Полия идет по моим стопам. Она станет генным алхимиком. Вы знаете, как важно для меня передать ей те знания, за которые меня ценят в столице, — женщина вздохнула, но вместо слов с уст вырвался кашель.

Эрнил не стал возражать. Фалина Гриш, держа у губ платок с кружевной каймой, наклонила письмо к камину и принялась читать его. Взгляд скакал бегло, но вдумчиво. Закончив, женщина положила письмо на усеянный документами стол и поправила очки на переносице.

— Думаю, вы все правильно поняли, доктор Гриш. Страна, обнаружившая нечто ценное, касательно симбионтов, обязана делиться этим с мировым сообществом. Только совместными усилиями можно найти путь к спасению человечества от демонической угрозы. В этом и заключается «Настояние об обоюдных знаниях». Коллегия Молвинтайна предложила оставить в Ринехоле девочку и старшего белокурого мальчика, а остальных детей переправить через океан на два материка Молвинтайна: Валоран и Тальтаж. Эльглей Печальный одобрил это решение. Коллегия также говорит о создании отдельной комнаты в лаборатории для изучения носителей дикого симбионта и их проживания. Я слышал, что в Валоране изготовят особую комнату-клетку для этих целей.

— Эльглей дал согласие. Однако, выбор, в каких условиях будут жить эти дети, остается за вами, верно?

Смуглая девушка услышала разговор и оторвала взгляд от книги, повернувшись к людям. Эрнил поднял над головой письмо и демонстративно порвал его на две части. Под тяжестью печати обрывки бумаги упали на каменный пол с отчетливым шлепком.

— Не думаю, что разрушение является движимой силой. Я не могу вмешаться в дела Валорана и Тальтажа, но мне достает власти, чтобы не повторять чужих ошибок. Эльглей возлагает на меня большую ответственность, я готов ее нести, — уверенно произнес Эрнил Вольф. — Я не поддерживаю мнение о том, что дети с врожденным недугом должны жить в лаборатории как подопытные звери. Мы дадим им свободу и имя. Доктор?

— Командор?

— Отныне вы посвятите себя изучению дикого симбионта. Эти дети станут вашими подопечными, а я буду наблюдать за ними глазами архонтов. Эльглей держит мои руки развязанными, потому что я ставлю безопасность в столице выше собственных интересов. При малейшем проявлении демонической сущности я пойду на жесткие меры.

Решение Эрнила пришлось Фалине по душе. Женщина поднялась и подозвала к себе дочь. Полия смотрела на командора с легким недоумением, молчаливо возражая ему. Она положила книгу у окна и покинула особняк. Фалина неожиданно остановилась:

— Как вы назовете детей? Мне нужно вписать их имена в научные документы.

— До того, как я занял этот пост, я был командиром отряда Мгла. Коллегия Молвинтайна только начинала свою практику. Мгла состояла не из шести человек, как это принято в Ринехольском королевстве сегодня, а из четырех. Мы стали носителями слепого симбионта, не зная, когда обратимся в чудищ. Мы сражались с демонами, показывая, что у любого врага есть уязвимые места. Люди следовали нашему примеру. Вместе мы избавили Ринехол от демонов. Но я был неосторожен, и мои решения привели к гибели двух собратьев. Рами́рия Э́лиотс пожертвовала собой, чтобы спасти попавших в западню детей. Ве́рлиан Гахе́льм пал в бою. Пусть малыши растут и несут память о них.

Эрнил посмотрел на огонь в камине и представил Оливера, соглашающегося с ним. Тот был четвертым воином Мглы и основоположником идеи об именовании отрядов. После гибели Рамирии и Верлиана, а также назначения Эрнила на пост командора, Мгла была вычеркнута из списка действующих отрядов, а Оливер стал командиром Шторма.

Фалина поклонилась и ушла. Эрнил Вольф остался в особняке наедине со своими воспоминаниями. Командор подошел к окну и заметил книгу, оставленную Полией Гриш: спорный научный труд по генной алхимии, рассуждающий о важности агрессивных методов исследования. Мужчина вернул книгу на полку и сел за стол. Металлическое перо окунулось в чернила и записало на листе принятое решение.

* * *

Рамирия Элиотс и Верлиан Гахельм оказались в детском приюте Ринехола. Он находился в Нижнем городе на окраине квартала Мастеровых. Большое здание было обнесено высоким сетчатым забором. Юные носители дикого симбионта находились под постоянным присмотром Дев, ежедневно докладывающих командору о самочувствии детей и их поведении.

Рамирия и Верлиан росли среди сверстников изгоями. Молчаливые и задумчивые, они предпочитали одиночество. На территории приюта был небольшой сад. Выше по улице находилась ткацкая мастерская. Ее стены разрисованы яркими красками, похожими на всплески воды. Рамирия и Верлиан любили проводить здесь свободные часы: прислушиваться к тихому шепоту сада и уходить в свои мысли. Они смотрели друг на друга через пелену беленых глаз, как могут смотреть те, чьи жизни сложно переплелись: с пониманием чужого состояния и с желанием и боязнью приблизиться. В приюте каждый норовил показать на носителей дикого симбионта пальцем — никто не хотел жить под одной крышей с «двумя демонами». Фалина Гриш испытывала к необычным детям сильную привязанность. С Рамирией она общалась близко, и девочка искренне любила ее. Верлиан же был замкнут. Изначально он видел в Фалине доктора, а уже потом человека с большим сострадающим сердцем. Исследования бактерии давались Фалине тяжело: по необъяснимым причинам кровь, взятая у носителей дикого симбионта, вне организма меняла состав и самоочищалась. Но на детей не действовал «поглотитель» и Очищение. Фалина искала пути излечения детей, но ее попытки оказывались тщетными, а время утекало сквозь пальцы.

Рамирия росла отзывчивой и старательной благодаря Фалине, приложившей руку к воспитанию ребенка. К десяти годам у девочки пробудились врожденные способности. Она помогала в лазарете приюта и исцеляла мелкие порезы и царапины у сирот. Люди постепенно привыкли к темноволосой девочке с белеными глазами. Того же нельзя было сказать о Верлиане. Мальчик уже не молчал. Если он замечал, как сверстники унижают детей помладше, то высказывал обидчикам все, что было на уме, после чего становился участником драк, из которых всегда выходил победителем. Некоторые дети считали светловолосого мальчика высокомерным и бесконечно гордым человеком. Остальные тайно восхищались им, как борцом за справедливость. Однако, ошибались и те, и другие. Верлиан никого к себе не подпускал и не искал дружбы. Никто не мог сказать, какой же он человек.

Однажды Верлиан пришел в лазарет с рассеченной бровью. У Девы было много хлопот, и она попросила Рамирию заняться раной. Верлиан сел на стул и оглядел полки с лекарствами и полотна со знаменами Ринехольского королевства. В комнату вошла Рамирия. Ее темные каштановые волосы были заплетены в косу. Тело закрывало длинное синее платье, сшитое на манер одеяний Дев. С того дня, как Рамирия стала помощницей в приютском лазарете, Верлиан нечасто видел ее. Но сейчас эти двое находились на расстоянии полушага.

Рамирия уложила растрепанные светлые волосы мальчика и коснулась рукой раны. Верлиан сидел недвижимо, слегка сутулился и смотрел на Рамирию. Девочка была сконцентрирована, в ее ладони пульсировала энергия. На лицо мальчика лился мягкий золотой свет. Девы отрядов творили на поле боя чудеса исцеления лишь потому, что взаимодействовали с симбионтом архонтов, ускоряя их регенерационные реакции. Если же человек не являлся носителем симбионта, дар был слабо полезен.

Рана затянулась. Послышался звонкий голос Девы, зовущий к себе Рамирию. Девочка ласково улыбнулась и поспешила в соседнюю комнату. Верлиан пошел в сад. Он ощущал покой и неведомо знакомое тепло.

* * *

В приюте находят кров дети разных возрастов. Самые старшие воспитанники проходят испытания. Впоследствии многих из них забирают из приюта в качестве помощников мастеров. Годные к службе юноши и девушки могут освоить военное ремесло: стать архонтами, либо дружинниками. Когда Рамирии и Верлиану исполнилось по пятнадцать и шестнадцать лет, они непроизвольно оказались на скамье испытаний. Носители дикого симбионта показали себя с лучшей стороны. После этого командор подписал распоряжение, дав согласие на обучение особенных детей в казармах архонтов.

Настояние 1. С момента, когда Стражи, Огненосцы и Девы ввели в свой организм бактерию симбионта, они становятся архонтами. Архонты перестают быть оными после Очищения.

Наставники помогали воспитанникам освоить грамоту, счет и письмо. В первый год обучения Рамирия и Верлиан учили наизусть Кодекс архонтов, читали военные рукописи и историю Молвинтайна. Другие занятия состояли из физических упражнений, укрепляющих тело. Важнейшими моральными качествами признавались преданность и упорство.

Настояние 2. Каждый архонт обязан соблюдать настояния Кодекса.

К окончанию года проводилась череда испытаний. Воспитанники, успешно проходившие их, продолжали обучение. Однако дальше девушки и юноши учились врозь. Будущим Девам прививались новые качества: стойкость, внимательность и сострадание. На этом этапе обучения их знакомили с анатомией человека и основами генной алхимии для понимания механизмов исцеления. Юноши занимались изучением карт местности и ее особенностей. Каждый из них готовился в будущем выйти за стены Ринехола. Умение определять свое местонахождение считалось ключевым. Но, помимо этого, любой юноша учился планировать поход: выбирать безопасный путь с учетом имеющегося времени и обстоятельств, усложняющих выполнение поставленной задачи.

Настояние 3. Срок службы архонтов составляет десять лет. Допускается досрочное освобождение от службы. Архонты, отслужившие декаду, либо досрочно освобожденные от службы, обязаны пройти Очищение и обследоваться в течение пяти лет. По окончании обследования дозволяется повторное введение симбионта.

На третий год обучения Рамирии и Верлиану предстояло облачиться в специальное одеяние и взять в руки оружие.

Девы носят узкие штаны и длинное закрытое платье синего цвета с широкими разрезами по бокам для удобного передвижения. Голову защищает шлем, а туловище — изготовленная из войлока и стали кираса, изогнутая в соответствии с анатомией женского тела. На талии находится пояс с жесткими кожаными чехлами для двух плазмакольтов. Одна емкость-обойма рассчитана на шесть выстрелов. В отличие от Стражей, Девы не носят с собой боеприпасов, ибо применяют плазмакольты лишь в целях самозащиты, а остальное время занимаются врачеванием. Каждая Дева имеет при себе холщовый кошель с обмотками, лекарственными травами и снадобьями.

Настояние 4. Архонтам запрещено заводить детей.

Верлиан намеревался стать Огненосцем, однако, после проверки знаний и изучения результатов пройденных испытаний, наставники пришли к выводу, что из него получится отличный боец. До командора Вольфа доходили письма, повествующие об успехах юноши. Все наставники называли Верлиана уникальным человеком и писали, что он сильнее, ловчее и выносливее других воспитанников. Эрнил прислушался к их советам и подписал распоряжение. Верлиан продолжил обучение в качестве Стража.

Настояние 5. Боевой отряд состоит из четырех Стражей, одного Огненосца и одной Девы. Стражи обязаны сражаться с демонами и быть ударной силой отряда. Девы обязаны следить за состоянием здравия архонтов и оказывать целительскую помощь раненым людям. Огненосцы обязаны защищать Дев и предавать демонов огню. Боевой отряд возглавляет командир, которым становится один из Стражей по приказу командующего архонтами.

Экипировка и вооружение Стражей продуманы так, чтобы находящиеся в гуще боя архонты уничтожали демонов, обладая повышенной выживаемостью. В распоряжении Стражей находится щитовой плазменный пулемет: массивное шестиствольное оружие. В отличие от плазмакольта он обладает высокой пробивной способностью, но имеет малую прицельную дальность. Щитовой плазменный пулемет производит тридцать выстрелов и имеет съемную емкость-обойму, замена которой требует немало времени. Стражи хранят боеприпасы в берестяной торбе, носят ее на поясе. Их облачение состоит из латного доспеха, длинного синего плаща, который архонты зачастую используют в качестве подстилки или одеяла, а также наплечников, усеянных шипами. Когда стрельба теряет свое преимущество или кончаются боеприпасы, Стражи вступают в ближний бой: в ножнах на поясе они носят полуторный меч, а пулемет оснащен особым механизмом, позволяющим шести стволам сойти с оси и видоизмениться в щит.

Настояние 6. Архонтам запрещено причинять людям вред и быть угрозой для общества, защитой которого оные являются. Архонты должны проявлять хладнокровие по отношению к демонам.

Огненосцы уступают Стражам в экипировке, полагаясь лишь на защиту шлема и кольчуги на поддоспешнике. Огненосцами становятся крепкие мужи, умеющие совладать с тяжестью, не теряя при этом боевой подвижности. В их арсенале находится пламямёт и большая емкость с подведенной к оружию горючей жидкостью, воспламеняющейся при контакте с кислородом. Пламямёт бесполезен для дальнего боя. Это оружие нуждается в близком контакте с врагом. Основная задача Огненосцев заключается в защите Дев и уничтожении демонов путем предания их огню. Огненосцы имеют при себе два кастета-ножа. Это цельное металлическое оружие с тупыми шипами на боевой части и рукоятью кастетного хвата, переходящей в нож.

Настояние 7. По завершении задания Страж-командир боевого отряда обязан явиться на суд к командующему архонтами и доложить о проделанной работе.

Верлиан Гахельм продолжил обучение в качестве Стража. Каждый день юноша упражнялся стрельбе из плазменного пулемета, учился видоизменять оружие в щит и наоборот, снимать и ставить емкость-обойму. Наставники рассказывали об особенностях передового, но все же несовершенного оружия, способного во время ожесточенного боя прийти в неисправность и поставить жизнь под угрозу. Верлиану особенно нравились боевые тренировки на мечах. Юноша с интересом обучался тактикам нападения, защиты и обманным маневрам.

Настояние 8. Архонты, нарушившие Кодекс, должны понести наказание и принять кару от командующего архонтами или короля в зависимости от тяжести нарушения.

Ни один боевой отряд не состоит полностью из новобранцев, едва окончивших обучение в казармах архонтов. Отряд объединяет людей, находящихся на разной стадии жизни со слепым симбионтом. Бывалые архонты делятся опытом с новоприбывшими, а спустя несколько лет проходят Очищение, освобождая место для следующего архонта. Такая система была предложена Коллегией Молвинтайна и узаконилась в некоторых странах Валорана, а также в Ринехольском королевстве. Она снизила риск человеческих потерь и позволила тренировать новобранцев, сохраняя боевой потенциал отряда.

К концу третьего года обучения воспитанники вновь подвергаются испытаниям знаний и необходимых навыков. Тем, кто успешно их прошел, вводится слепой симбионт. Далее новоявленные архонты приступают к завершающему этапу обучения, который длится от месяца до года. В этот период воспитанники приспосабливаются к бактерии, открывая новые возможности своего тела.

Рамирия Элиотс и Верлиан Гахельм были рождены с симбионтом и не нуждались в познании своих способностей. Окончив обучение в 1332 году в возрасте восемнадцати и девятнадцати лет, девушка и юноша поступили на службу.

* * *

Король Эльглей родился в 1275 году. В 1294 году в возрасте девятнадцати лет он участвовал в сражении за Лазурное побережье. В 1296 году у Эльглея родилась дочь Розалия, а в 1306 году — сын Толемей. В 1309 году Эльглей стал королем, сменив отца, умершего от былой раны, полученной в сражении за Лазурное побережье от воина Тальтажа. Спустя год случились ужасы, вызванные появлением демонов, и королевство потонуло в хаосе. После этого Эльглей получил прозвище Печальный — никто не видел его улыбки. В 1330 году король отправился на встречу с наместником Велентука в уцелевший город Бреза, дабы обсудить торговые отношения с Нолгерой, и не вернулся. Его обоз был найден на окраине Бурнолесья. Следы засохшей крови и останки тел указали на то, что Эльглей и сопровождающие его слуги и воины были убиты демонами. В Ринехольском королевстве трон переходит от отца к сыну. В 1330 году правителем стал сын Эльглея, Толемей, получивший за свой возраст прозвище Младый.

* * *

Летом 1332 года скончался главный генный алхимик Ринехола. Доктор Фалина Гриш долго боролась с неизлечимой болезнью, но жизнь покинула ее в преддверии больших научных открытий.

Обряд сожжения состоялся на площади Храмового квартала столицы. К югу от нее располагалась Королевская академия, с крыши которой можно было увидеть бо́льшую часть площади. Туда-то поднялась Рамирия, ощущая горечь утраты. Девушка подошла к уступу и села на пологую каменную поверхность крыши, согретую теплым солнцем.

Шествие возглавлял священнослужитель Келя, читая молитвы нараспев. Отдаленно слышался его мягкий голос. Следом за ним шли четверо мужчин в темно-синих рясах и ритуальных бусах из красного камня, и несли на плече деревянные носилки. За ними тянулась вереница из родственников и знакомых. Каждый держал в руках луговые цветы синих оттенков: васильки, колокольчики, журавельники и вязель. Людей собралось немного. Рамирия насчитала семь человек вместе с Полией.

Внезапно на ум Рамирии пришла мысль, будто за ней кто-то следит. Девушка обернулась и увидела юношу с растрепанными пшеничными волосами. После минутного молчания Рамирия вновь повернулась к площади и села, обхватив руками колени. Верлиан тихо подошел к ней и присел неподалеку, наблюдая за шествием. Покойная не была похожа на себя. Болезнь исказила ее лицо, за румянами проступали темные пятна.

— Однажды ночью я и Фалина поднялись на крышу, чтобы понаблюдать за очами Келя. Фалина сказала мне, что каждый новорожденный, сделав первый вздох, касается Келя и становится искрой вечной памяти в его глазах. Так появляются звезды. Как ты нашел меня?

Рамирия не могла замаскировать сильные чувства. Едва она произнесла эти слова, как начала захлебываться слезами и шмыгать носом, неотрывно глядя на шествие посреди площади.

— Когда я обращаю к тебе свои мысли, в моем разуме возникают различные образы. Если ты далеко, они размыты и неясны, но всегда указывают путь, который несомненно ведет к тебе. Приближение делает образы четкими. Словно открывается завеса. Я нашел тебя, доверившись этому инстинкту, — молвил юноша. — Я сопереживаю твоей утрате.

— Почему Кель забрал ее? — девушка глотала слезы. — Фалина была добрым и искренним человеком, никому не причиняла вреда! «Рамирия, ты самая чистая душа, которую когда-либо видел мир, — твердила она мне, — ничего не бойся». А потом тяжело кашляла в платок и ласково улыбалась.

Верлиан подвинулся к девушке и обнял ее. Рамирия почувствовала сильное тепло, и дрожь отступила.

Четверо мужчин в темно-синих рясах поднесли деревянные носилки к месту сожжения и переложили тело на помост, сложенный из нескольких дров. Покойная была облачена в длинное платье, украшенное вышивкой. Ее волосы были красиво уложены. Считалось, что усопшие должны начать свой путь к Всеобъемлющему Келю чистыми и нарядными. К Фалине подходили родственники и знакомые. Прощаясь, они оставляли луговые цветы рядом с телом.

Рамирия смотрела на площадь, находясь в объятиях Верлиана. Священнослужитель Келя совершил омовение ароматическими маслами и поджег помост.

— Верлиан, ты задумывался о том, кто мы?

— Один мой недруг из приюта сказал: «Тот, кто задается вопросами, притягивает к себе неприятности». Он недалекий человек, но в его словах есть истина. Стоит ли нам рисковать, чтобы узнать ответы? — Верлиан не выпускал девушку из объятий. — С самого детства за нами следят и ждут проявления демонической сущности. Несмотря на это, мы стали лучшими воспитанниками казармы архонтов и законопослушными жителями.

Люди неторопливо покидали площадь. Рядом с костром остались родственники, священнослужитель Келя и мужчины в темно-синей рясе. Верлиан поднялся.

— Нас же не будут держать в Ринехоле до конца жизни, — почти с вопросительной интонацией сказала Рамирия. — Служба в боевом отряде позволит изучить мир за стенами столицы и найти ответы.

— Фалина любила тебя. Ты выросла доверчивой, но помни, что люди никогда не будут считать нас одними из них. Что, если они правы, и мы где-то глубоко внутри греем чудище, которого следует бояться?

Юноша оказался у лестницы. Рамирия не придала значения его словам и поежилась от холода, оставшись на крыше Королевской академии.

* * *

После всего пережитого Рамирии не хотелось приходить в квартал Науки и посещать лабораторию Ринехола. Мрачные мысли не давали девушке покоя, сердце часто сжималось в кулак, а грудь охватывала глубокая пустота.

Личная рабочая комната Фалины Гриш недолго оставалась свободной. Дело матери по настоянию короля Толемея продолжила ее тридцатидвухлетняя дочь Полия. Войдя в комнату, Рамирия словно окаменела: со спины смуглая и кудрявая женщина в белом халате была похожа на свою мать. Услышав девушку, Полия неторопливо повернулась и присела на край стола. В ее руках находилась урна с прахом. Полия посмотрела на облачение Девы на Рамирии и слабо улыбнулась.

— Ты повзрослела со дня нашей последней встречи. После того, как я поступила в альма-матер генных алхимиков, я редко виделась с мамой, но каждый раз она говорила о тебе. Ты была ей очень дорога, — Полия обошла стол и поставила урну, склонилась над ней словно медведица над детенышем, — но вот ее не стало. Мне предстоит продолжить труд ее жизни. Я знала, что когда-нибудь стану главным генным алхимиком Ринехола.

Смуглая женщина устало вздохнула, поднесла к лицу первый попавшийся лист с заметками Фалины. Прочитанные записи не вызвали интереса, и Полия потянулась за другим листом. Рамирия огляделась по сторонам и увидела на испачканной лекарствами полке очки с широкой оправой.

— Разве мы встречались раньше? — робко спросила девушка, побоявшись обидеть собеседницу.

— Я отчетливо помню тот день, когда Дева из отряда Шторм принесла тебя в это здание, такое маленькое и неразумное дитя. Эрнил Вольф поручил Фалине заботиться о тебе и изучать симбионт. Иногда я помогала маме с пеленанием. Однажды ты испачкала мое любимое платье. Вот, пожалуй, и все. Когда я поступила в альма-матер, мы больше не виделись.

Рамирия застенчиво подняла очки Фалины и посмотрела на затемненное отражение в широких линзах. От очков до сих пор веяло цветочными духами. Девушка прикусила губу, сдерживая слезы. Затем Рамирия набралась смелости и задала вопрос ученому:

— Фалина когда-нибудь рассказывала вам о своих исследованиях? Как я оказалась в руинах селения близ Ринехола и почему являюсь носителем дикого симбионта?

— Я знаю не больше твоего, — молвила женщина. — Фалина изучала тебя и Верлиана почти двадцать лет. Возможно, я смогу найти ответы в ее заметках. Но сначала мне нужно указать ей путь к Келю.

Полия произнесла последние слова без сочувствия, словно смерть ее матери была не трагедией, а рядовым происшествием, отвлекающим от работы. Близкие родственники усопшего после кремации тела дожидаются чистой звездной ночи, чтобы отправиться к священным холмам и развеять прах. Обыватели Ринехола выбрали для обряда холмы-близнецы, располагающиеся к востоку от столицы, и назвали их Плечами Келя.

— Мама была набожным человеком, пускай и ученым. Она ходила в храм, брала меня с собой, молилась. В детстве я любила смотреть на звезды, потому что чувствовала связь с Богом. Едва мне исполнилось десять лет, как Ринехол оказался на военном положении из-за ужасных превращений носителей дикого симбионта в демонов. Война отняла у меня отца, — вполголоса рассказывала Полия, поглаживая пальцами урну. — Я видела смерть и разложение, охоту на людей с диким симбионтом, сохранивших рассудок. Жители ополоумели, стали жестокими и боязливыми. Я не видела ничего более гнусного и богопротивного. В итоге людей спасла не высшая сила и не божественная милость, а ученые, создавшие слепой симбионт. После войны я начала интересоваться наукой, прочитала уйму книг по генной алхимии.

Полия подошла к окну и посмотрела на безоблачное небо.

— Однако я уроженка Ринехола и храню традиции этой земли. Ночь сегодня будет звездной, — заметила женщина. — Командор выделил мне в сопровождение два боевых отряда. Когда я вернусь, то приступлю к изучению заметок матери. В дальнейшем мне понадобится твоя кровь.

— Помогу всем, чем смогу.

— Рамирия, ты очень милая девушка, — Полия повернулась спиной к окну и оглядела собеседницу, заметила в ее руках очки Фалины. — Можешь оставить их себе.

Рамирия благодарственно кивнула и пошла к двери.

— Кстати, — внезапно сказала Полия, заставив девушку остановиться на пороге, — в тот день кроме тебя и Верлиана архонты принесли еще двух мальчиков. Их отправили в Валоран и Тальтаж.

— Как вы считаете, с ними все в порядке?

— Как знать. Не исключаю того, что они росли в нездоровом окружении. Командор Вольф вопреки опасениям дал вам имя и свободу, он полностью поручился за вас. Не каждый человек смог бы взвалить на свои плечи такую ответственность.

Рамирия перевела грустный взгляд с генного алхимика на темные половицы, затем вышла из комнаты. Слова ученого запали девушке в душу. Никто никогда не рассказывал ей о том, что на двух других материках Молвинтайна живут такие же носители дикого симбионта.

* * *

Мужчина пятидесяти двух лет приближался к двухэтажному каменному особняку, минуя древки с развевающимися под небесами знаменами Ринехола. Бывший командир отряда Шторм прошел Очищение более десяти лет назад и уже не был архонтом. Шаг Оливера по-прежнему походил на строевой. Спину он держал прямо, как в былые времена.

Дверь особняка пришла в движение, и на площадь ступил Верлиан Гахельм. Лицо юноши выражало недовольство. Он по привычке хотел сунуть руки в карманы, но пальцы ударились о стальную кирасу. Верлиан цокнул языком, глянул на идущего навстречу мужчину и обошел его, едва не задев колючим наплечником. Оливер шагнул в дом.

— Этот щенок выпьет из меня всю кровь, — раздался раздраженный голос командора.

— Это тот самый юноша с врожденным диким симбионтом? — спросил Оливер и пожал руку другу.

— Он самый. Хочет попасть в отряд вместе с Рамирией Элиотс и защищать ее от демонов, — Эрнил устало опустил веки, положив пальцы на переносицу — Такое чувство, что Кодекс не для него писан.

Оливер внимательно посмотрел на друга. Время не обошло Эрнила стороной. Командору почти пятьдесят, но внешне он кажется старше: седина коснулась коротких волос и густых бровей, лицо усеяли морщинки. Кожа на шее и запястьях ложилась складками из-за ран, полученных во время войны.

— И снова твои глаза затянуты белой пеленой, — Оливер устроился в кресле, наблюдая, как Эрнил разливает по бокалам вино. — Я думал, что после декады службы и Очищения ты никогда не введешь симбионт.

— В 1315 году в моем подчинении находилось пятьдесят боевых отрядов архонтов. Сегодня их число увеличилось в девять раз. А еще девятьсот архонтов служат в столице и не состоят в боевых отрядах, — подсчитывал Эрнил. — Очищение лишило меня симбионта, но не работы. Я ощущал слабость, клонился в сон, ничего не успевал. Пришлось привлечь помощников.

Командор посмотрел в конец гостевой залы:

— Нади́н, довольно на сегодня.

Оливер обернулся и увидел длинный стол у окна, за которым среди аккуратно разложенных бумаг сидела хрупкая девушка лет двадцати пяти. На ее щеках багровел румянец. Надин откланялась и покинула особняк.

— Как же тут все изменилось, — подметил Оливер, удобно погружаясь в кресло и вдыхая аромат терпкого вина. — Раньше ты предпочитал работать в одиночку.

— Шесть лет назад ученые мужи из Оливхейма, что в Валоране, придумали способ исчисления вознаграждения архонтов. Они учли многое: выходит ли архонт в область или служит в городе, сражается ли с демонами или помогает жителям. Все эти сведения содержатся в докладах, которые я получаю от командиров отрядов и архонтов-одиночек Ринехола. Некоторое время ко мне приходили королевские счетоводы и переписывали сведения из докладов, а потом прислали Надин. Одной заботой меньше.

Пламя в камине звонко потрескивало, отбрасывая на пол танцующие силуэты. За окном стояла угрюмая темень, словно близился дождь.

— Доклады содержат в себе всю служебную жизнь архонтов, — задумчиво молвил Оливер. — Сколько у тебя помощников сейчас?

— Четверо. Надин тут от имени королевских счетоводов. Остальных принял лично. Они хотели получить разрешение на ввод слепого симбионта без обучения в казарме архонтов, представляешь? Я нашел лучшее применение их талантам. Нынешняя молодежь иначе воспринимает архонтов: восторгается их силе, статности и беленым глазам. А мы когда-то от одной мысли о симбионте испытывали страх и отторжение.

— Время движется вперед, — Оливер поставил на стол пустой бокал. — Месяц назад мой сын заключил семейный союз с девушкой из семьи, занимающейся изготовлением ножен для полуторных мечей и владеющей одной из мельниц у столицы. Они ждут малыша. Я исполнил свой долг архонта и отца. Добился всего, что хотел. Больно видеть, как ты все глубже зарываешься в доклады и сторонишься человеческого счастья.

— Даже спустя годы я не могу ее забыть, Оливер. Служба отвлекает меня и не дает сойти с ума, — Эрнил Вольф налил вина и осушил бокал пятью глотками.

— Рамирия Элиотс была твоей первой любовью. Признаюсь, я удивился, узнав, что ты назвал ее именем носительницу врожденного дикого симбионта.

— Разве ты не скучаешь по ней? Ты тоже питал к Рамирии сильные чувства.

— Я смирился с потерей и начал новую жизнь. В конечном итоге она все же выбрала тебя, а не меня, — легко улыбнулся Оливер и пригубил вина. — Зачем ворошить прошлое, имея неопределенное настоящее?

— Вот тут ты прав, — Эрнил передвинул бумаги и посмотрел на карту Ринехольского королевства. — Демоны угрожают человеческой безопасности. Мы по-прежнему знаем о них немного. Боевые отряды продолжают нести потери. Еще, каждый день мне поступают письма от жителей столицы с просьбами о помощи. Зодчие, ремесленники, водоносы, хлебопашцы и многие другие люди нуждаются в силе архонтов.

— Я бы мог принимать эти письма вместо тебя и посылать архонтов на работу. Это не только развяжет тебе руки, но и позволит жителям быстрее получать отклик на свои просьбы.

— Хорошая мысль. Мои помощники трудолюбивы, но неопытны. Если они окажутся на моем месте, то наведут шороху.

Мужчины поднялись и ударили по рукам. Затем вино вновь наполнило их бокалы.

Глава 2

В Мо́лвинтайн неторопливо пришел август. В Ринехольском королевстве стояла невыносимая жара, горожане готовились к сбору урожая и всякий раз радовались дождю, прибивавшему пыль к дороге.

Эрнил Вольф вытер остатки мыла с гладковыбритого подбородка, открыл окошко и глотнул свежего воздуха. Недавно прошел дождь: он не был ливнем, но и не моросил. Крыши домов потемнели, а выложенная зеленовато-серым камнем площадь превратилась в гладь, отражавшую едва колышущиеся знамена. Пахло влажной почвой и мокрыми липами, которые уже отцвели. Командор вышел из своих покоев и очутился на вершине лестницы. Из гостевой залы особняка доносился шелест и тихие голоса. Спустившись, Эрнил обратил внимание на новый стол. На протяжении двух недель Оливер Гарт работал бок о бок с молодыми помощниками командора, но теперь у него появилось личное место для труда.

Поприветствовав людей, Эрнил подошел к Оливеру и сонливо поинтересовался его успехами. Бывший архонт ответил:

— Утром принесли несколько писем. Торговый Ряд просит прислать двух архонтов для погрузки вагонов в восточной гавани поездов. Крестьяне из южных сельских угодий пишут, что скотина ведет себя беспокойно и неуемно, и рассчитывают на боевой отряд для патрулирования местности. Еще одно письмо пришло от наставницы школы из Верхнего города. Ей нужна Дева, которая смогла бы рассказать ученикам об искусстве исцеления.

— Понятно.

— Ты сегодня немногословен, — с улыбкой заметил Оливер.

— Два месяца назад я отправил боевой отряд Зола к Лауре́льскому Пределу. Раньше там располагалась деревня, которая была торговым узлом между городом Ринехольского королевства Ксено́н и кланом Ая́т из Елового Гнезда. Во время пожаров 1310 года деревня сгорела дотла. Вчера мне пришло письмо от командора из Ксенона. Его люди обнаружили на пожарище шесть свежих изъеденных трупов. А неподалеку следы демонов, — Эрнил тяжело погрузился в кресло. — Описание показало, что все погибшие служили в Золе.

— Примите мои соболезнования, — послышался голос молодого помощника.

— Они были хорошими ребятами, — вспоминал Вольф. — Архонты Золы постепенно сменяли друг друга, но дух единства в отряде жил всегда. Они были опытными воинами. Что же с ними случилось? Попали в засаду?

Эрнил некоторое время молчал, потом призвал всех к работе и тоже склонился над бумагами. Несмотря на недосыпание, утомление и помятость быстро сошли с его лица. Эрнил вновь стал сосредоточенным и серьезным человеком, каким его привыкли видеть.

В особняк приходили командиры отрядов и отчитывались перед командующим архонтами. Эрнил молниеносно заносил сведения в доклады и принимался за другие дела. Молодежь, наблюдая за отточенными действиями командора, поражалась тому, сколько может держать в своей голове этот человек.

К полудню разыгралась невероятная жара. Каждый раз, когда дверь особняка приходила в движение, посетители тянули за собой шлейф дрожащего воздуха. В скором времени в гостевой зале появился веснушчатый мальчишка в белом краповом берете и передал Оливеру стопку писем. Мужчина перебрал их пальцами и неожиданно обратился к командору, показывая печать с вытесненным знаменем Ринехольского королевства.

— Здесь написано о сложении полномочий наместника Ринехола, — произнес Эрнил три минуты спустя.

— Давно пора, — высказался Оливер, — человек скоро разменяет восьмой десяток лет. В народе давно гуляют истории о том, как он засыпает на важных встречах и не может разглядеть слова через толщу очков.

— Неважно, что о нем говорят. Когда король Эльглей сомневался в моем решении о даровании детям с диким симбионтом свободы и имени, наместник Мео́р Бодри склонил чашу весов в мою сторону: он одобрил мои намерения, а Эльглей прислушался к своему верноподданному, — командор убрал письмо в ящик стола. — Теперь неизвестно, какой человек встанет у власти.

В особняк вошел Страж. Своим появлением он прервал беседу мужчин. Эрнил поприветствовал командира отряда и потянулся к нужной полке. Оливер подвинул к себе чернильницу и вернулся к письмам.

* * *

В северо-восточной части Ринехола шло строительство кронверка: похожего на корону укрепления, возводимого на углах каменных стен. Этот проект, предложенный год назад Ксеноном, быстро привлек внимание столичных зодчих. Получив поддержку короля Толемея, они начали претворять его в жизнь.

Ксенон, один из уцелевших городов Ринехольского королевства, славится своими научными разработками. Он расположен на скудных землях, не имеющих плодородных почв или залежей полезных ископаемых. Его ближайшие соседи, Ринехол и Смогхолд, снабжают город всеми необходимыми ресурсами. Именно Ксенон научился извлекать энергию из минерала, называемого синей пылью, и применил ее в создании плазмакольта, щитового плазменного пулемета и двигателя паровоза.

В столице помимо кронверка возводилась сторожевая башня с внутренней стороны стены. Ежедневно груженые камнем и песком повозки совершали путешествие из одного конца города в другой. Стоял гулкий шум, в воздухе оседала пыль, прилипая к взмокшим телам. Солнце неистово пекло, люди опустошали бочки с колодезной водой. Из окон маленьких домов, стоявших на окраине Верхнего города, постоянно виднелась какая-то возня: плотники превращали необработанную древесину в различные детали, труженики просеивали песок и готовили растворы. Крепкие воины: дружинники и архонты носили камень и материалы на стену, либо на вершину строящейся сторожевой башни. Рядом находилась мастерская, где два кузнеца постоянно что-то чинили и изготавливали инструменты для каменотесов и резчиков.

Полдень. Управляющий строительством протрубил в рог. Работа остановилась, люди похватали утиральники и направились в корчму. Верлиан Гахельм зачерпнул ковшом воду, половину выпил залпом, а остальное вылил себе на голову. Осмотревшись, юноша нашел тень под навесом мастерской, перетащил табурет и развалился на нем, припав спиной к стене. Зодчие очень ценили носителей симбионта за силу, позволяющую поднимать и носить большие тяжести. Руки Верлиана пульсировали от усталости, ныла спина. Юноша мечтал о тихом прохладном месте где-нибудь вдали от суеты.

Некоторые труженики трапезничали здесь же: доставали свертки с хлебом, худыми полосками мяса и сыром, который, пролежав на жаре, источал острый запах. Верлиан открыл глаза и увидел перед собой девушку немного старше себя, с собранными в тугой хвост рыжими волосами, припорошенными строительной пылью. Незнакомка назойливо сверлила Верлиана карими глазами, ее губы подергивались в дурашливой улыбке.

— Чего тебе? — с холодом отозвался Верлиан.

— Управляющий убежден, что такими темпами мы достроим башенку с кронверком к середине осени. Так здорово быть частью чего-то единого, работать сообща и делать столицу лучше, — с восторгом произнесла девушка. — Мое имя Янта́ра.

— Меня прислали сюда носить тяжести, а не языком чесать.

— Фи! Вас что, в казарме архонтов манерам не учили? — девушка сморщилась, будто лизнула лимон. — Почему бы и не почесать, если есть с кем словом перекинуться? Давай, рассказывай, откуда ты?

Янтара подвинула второй табурет и села напротив Верлиана. Ее молочно-белая кожа была усыпана веснушками. Карие глаза с задором и интересом изучали собеседника, не желающего вступать в разговор. Верлиан напрасно надеялся, что его молчание заставит Янтару уйти.

— Что ж. Не хочешь рассказывать о себе? Я сама попробую догадаться, — молвила Янтара, сверкая хитрыми глазками. — Ты родился в Военном квартале Ринехола. В детстве много времени проводил на отцовской псарне, что у тренировочной площадки. Ты часто наблюдал за дружинниками и восхищался ими, но тебя не взяли в дружину из-за слабого здоровья. Тогда ты подался в казармы архонтов и стал носителем симбионта. Поэтому у тебя беленые глаза.

Янтара довольно хлопнула в ладоши и выжидающе посмотрела на юношу.

— Мимо, — Верлиан дотянулся до бочки и, наполнив ковш до краев, пригубил воды.

— Хорошо, — не сдаваясь, Янтара задумчиво почесала щеку. — Твоя изба находится в восточных сельских угодьях столицы. Твоя родня всю жизнь занимается возделыванием земли. Ты рос, понимая, что это ремесло тебе не по душе. Однажды ты отправился в Ринехол с родителями. Год выдался урожайным, вы пришли на рынок с полными мешками зерна. Там ты познакомился с командором Вольфом. Он разглядел в тебе воина и предложил стать архонтом. Затем ты покинул родительский дом.

Верлиан усмехнулся. Девушка раскрыла рот и, выпучив глаза от изумления, стала похожа на рыбу, выброшенную на берег.

— Это что? Я вижу тень улыбки на твоем лице? — воскликнула Янтара, обращая на себя внимание трапезничающих тружеников. — Я угадала?

— Ты шутишь? Командору хватает забот. Его трудно представить в таких местах, как рынок, покупающим картофель или чеснок, — голос Верлиана стал чуть мягче. — Твои милые домыслы невыносимы. Для девушки, работающей в подобном месте, ты обладаешь хорошей фантазией.

— Я плету канаты и веревки, — Янтара указала на впечатляющую купу нитей и целый тюк волокон у стены, а также два рулона сыромятной кожи, — однако, если в мои руки попадает рукопись, я сажусь за чтение. Обожаю сказки! К слову, я многое узнала о Ринехоле из книг.

«Не местная?» — подумал Верлиан и обратил внимание на человека, пристально наблюдавшего за ним и рыжеволосой девушкой. Этот мужчина был одним из тружеников. Незнакомцу не больше тридцати. Его голова была полностью обрита и терялась среди крупных плечевых мышц, словно тонула в мускулах. Мужчина не из робкого десятка: рослый и крепко сложенный. На груди, на кожаном шнурке поблескивал на солнце маленький железный оберег с вытесненным знаменем Ринехольского королевства. Это военное украшение, которое вручал воевода каждому дружиннику. На обратной стороне ставился оттиск с именем владельца оберега.

Судя по всему, воин находился здесь по той же причине, что и Верлиан: в качестве наемного труженика. Мужчина окликнул Янтару и достал из сумы бутыль с темным стеклом и большую плошку, обтянутую тряпицей. Девушка встала с табурета, наигранно откланялась Верлиану и ушла. Юноша испил воды, поставил ковш у бочки и постарался расслабиться, сомкнув глаза.

Позже раздался звон рога. Закипела работа и вновь поднялся привычный шум.

* * *

Несколько дней спустя мальчишка в краповом берете принес очередную кипу писем. Среди прошений жителей таились темные, как ворон, вести. Эрнил сломал печать и раскрыл письмо, присланное командором Смогхолда. В послании говорилось о гибели двенадцати архонтов близ Давены. Обнаружены походные вещи и сложенный костер. Два боевых отряда встретились и разбили лагерь. Тогда на них и напали демоны. Командор описывает следы крови и огня, а также останки костей, жженые волосы, клочья одежды, доспехи и оружие. Емкость одного из пламямётов проткнута насквозь. Это могло привести к мгновенному и опасному воспламенению и нанести серьезные повреждения людям. Нетронутые вещи рассказали о своих владельцах, что позволило узнать о службе некоторых из архонтов в столице. В последних строках письма командор Смогхолда выразил свои соболезнования.

Эрнил выглядел встревоженным. Он вспомнил, кого посылал к мнимой границе между Ринехолом и Смогхолдом, условно обозначенной рекой Митрёной. Боевой отряд Каштан занимался патрулированием вдоль Каштановой реки, отчего и получил такое название. Месяц назад командир обратился к Эрнилу с просьбой о походе на юг: в Давене жила его родня, которая готовилась к семейному празднеству. И командор дал согласие.

Оливер и молодые помощники командора были настолько погружены в работу, что не заметили резкого перепада настроения человека. Волна гнева, раздражения и чувство удушливого сожаления захлестнули Эрнила с головой.

Дверь особняка пришла в движение. В гостевую залу вошел незнакомец с дюжиной стражников. Он был облачен в изысканный стеганный пурпуэн с длинными рукавами и узковатые штаны, вправленные в шнурованные сапоги. Плечи гостя украшал густой мех горностая, соединенный на груди золотой цепью, а за спиной виднелся укороченный плащ с вышитым знаменем Ринехольского королевства. На поясе ножны из дорогой кожи. Рукоять меча переливалась самоцветами в солнечном свете. Ринехол любил синий цвет, однако в одеянии мужчины преобладали красные тона.

Королевская свита, сопровождающая господина, вошла в особняк с шумом, лязгая доспехами, чем привлекла внимание людей. Оливер и помощники командора встали и поклонились. Высокопоставленный гость прошагал вперед и остановился у массивного стола. Стражники не отставали. Они не были носителями слепого симбионта, но каждый имел при себе каплевидный щит, плазмакольт и полуторный меч.

— Командор Вольф, беленые глаза мешают вам разглядеть человека, стоящего перед вами? — звонким голосом съязвил гость.

— Прошу простить, наместник Огнтар, но одеяние подобного цвета кого угодно собьет с толку, — спокойно сказал Эрнил и сделал пренебрежительный поклон.

Перед командором стоял мужчина тридцати пяти лет. Сольве́йг Огнта́р отличался высоким ростом и стройным телосложением. Он был ухожен, как подобает человеку его окружения: ногти вычищены от грязи, смольные волосы аккуратно подстрижены, и едва припудрено лицо. Подбородок Сольвейга украшала небольшая округлая борода. Темно-карие глаза смотрели с прищуром и гордо.

— Красный цвет символизирует богатство, силу и кровь, — разъяснял наместник Огнтар. — Если мне будет угодно, он может стать и вашим цветом, командор Вольф.

Стражники держали руки на оружии, ожидая приказа господина. Эрнил Вольф был не в духе после трагических вестей о смерти архонтов Золы и Каштана. Он хотел написать письма семьям погибших, а не обмениваться лживыми любезностями с новоявленным наместником. В любом ином случае командор бы не пропустил угроз мимо ушей.

— После того, как я стал наместником Ринехола, король Толемей созвал Совет в Великом чертоге. Вы там не присутствовали, почему? Ставите себя выше остальных?

— Если бы я посещал все светские рауты, моя работа обросла бы паутиной. Как командующий архонтами, я обязан присутствовать только на встречах, которые касаются военной обстановки королевства и людей с симбионтом. Для всех остальных случаев имеются такие люди, как вы, наместник Огнтар, — Эрнил не ударил в грязь лицом.

— Если не справляетесь со своими обязанностями, возможно, королю стоит найти вам замену, — Сольвейг окинул взглядом свиту, будто любой из стражников подходил для этого поста. — Довольно тратить время. Я пришел, чтобы посмотреть в глаза человеку, возглавляющему архонтов Ринехола. Будем считать, что знакомство состоялось.

— В таком случае, чем могу вам услужить, наместник Огнтар? — вежливо спросил Эрнил, предвкушая уход неприятного гостя.

— Я хотел послать гонца. Но, поскольку сведения, в которых я нуждаюсь, обладают особой важностью, я решил получить их лично. Отдайте мне все документы с докладами о службе двух носителей дикого симбионта.

В иерархии власти наместники городов стояли на втором месте после короля. Эрнил не мог не подчиниться. Он озадачился велением Сольвейга, но не стал задавать вопросов. Эрнил соблюдал идеальный порядок. Найдя нужные документы, мужчина отдал их наместнику.

— Командор, гостеприимство явно не сильная ваша сторона, — мягкий смех человека был пропитан издевкой.

Сольвейг забрал две пачки сшитых докладов, защищенных с двух сторон жесткой выделанной кожей, и покинул особняк вместе со своей свитой.

* * *

Ветер принес прохладу. Погода благоволила строительству. С самого утра небо Ринехола затянуто серыми облаками, спасающими тружеников от палящего солнца.

Вечер. Управляющий строительством протрубил в рог, отпуская людей по домам. Спустя десять минут у башни почти никого не осталось. Последние возились впопыхах: возвращали на место инструмент и накрывали его слоями мешочной ткани, сволакивали в кучу кожаные ремни. В течение дня Верлиан Гахельм поднимался на вершину сторожевой башни, нося обтесанные камни, и мельком любовался пейзажем с высоты строения. За стеной столицы расстилались желтые и зеленые поля. После гула рога у юноши появилась возможность насладиться прекрасным видом засыпающих равнин без суеты.

Верлиан поднялся на вершину башни и увидел рыжеволосую девушку. Янтара сидела далеко от уступа, прижимаясь спиной к ровному булыжнику, и плакала. Попытки девушки вытереть слезы не увенчались успехом. Она испачкалась, проводя пыльным платком по щекам, и стала похожа на чумазого ребенка.

— Извини, что потревожил, — смущенно выпалил Верлиан и развернулся на месте, ступив на лестницу.

Девушка шмыгнула носом в ответ. Юноша вспомнил дружинника, наблюдавшего за ним и Янтарой, и ноги сами остановились. Искреннее дружелюбие канатчицы сыграло на совести юноши. Верлиан не знал девушку, но хотел отплатить ей добром.

— Тебя обидел мужчина, с которым ты каждый день делишь трапезу? — тихо спросил Верлиан.

— Ду́нкан? Что ты! — девушка так сильно удивилась вопросу, что перестала прятать опухшее от слез лицо. — Он мой брат. Он не причинит мне зла.

Ответ успокоил Верлиана. Юношу очаровал вид бескрайних полей и плавных холмов, засыпающих под лучами уходящего солнца. Ветер летел над колосьями. Сияли звезды. Доносился нескончаемый стрекот.

— О чем задумался? — спросила канатчица.

Юноша молчал, сосредоточенно глядя вдаль. Верлиан привлек внимание Янтары с первого дня, когда пришел к управляющему строительством с ответным письмом от командора, написанным рукою его помощника Оливера. Юноша напоминал Янтаре об одном важном для нее человеке.

— Ринехольское королевство самое большое в Молвинтайне. Ума не приложу, как один человек управляет такими необъятными землями. — Янтара напрасно старалась разговорить собеседника, поэтому тихо промяукала себе под нос: — Интересно, в какой стороне находится Еловое Гнездо?

Верлиан ощутил себя на учебной скамье и вспомнил наставника, кружащего около большой, занимающей полстены карты Ринехольского королевства. К концу второго года обучения будущие Стражи и Огненосцы знали эту карту до мельчайших подробностей. Верлиан огляделся и показал рукой на северо-восток.

— Там, — вполголоса произнес юноша и посмотрел на канатчицу. — Еловое Гнездо было священным местом для странствующих богомольцев. Клан Аят, ухаживающий за храмом, принимал паломников хлебосольно. Затем религия начала оседать в поселениях, Ринехол построил железные пути. Одна из дорог пролегла через Гнездо. Клан Аят занялся торговлей и подхватил научные веяния Ксенона. Храм был полностью разобран. Влияние Ринехола распространилось от гор Два Брата до Лазурного побережья, но Еловое Гнездо не вошло в состав Ринехольского королевства. Почему оно интересует тебя?

— Там был мой дом. Я больше не могу там появляться, — глаза девушки мгновенно налились влагой. — Кстати сказать, храм не был разобран. Он цел, но заброшен. Бог ушел из него вместе с паломниками.

Янтара задумалась, затем вновь зашмыгала носом. Было слышно завывание ветра, разгуливающего между щелей кронверка и сторожевой башни.

— Меня зовут Верлиан, — молвил юноша, осознав, что доселе не называл своего имени, избегая знакомства.

Янтара улыбнулась, посмотрела на юношу, стоящего к ней боком и наблюдающего за закатом.

— Верлиан, больно ли носить симбионт? Многие говорят, что эта сила ввергает владельца в невозвратимую тьму и меняет человека до конца его жизни.

— Тьма не страшна, если знаешь, кто в ней прячется.

Откуда-то снизу раздался звонкий мужской голос. Это Дункан окликнул свою сестру. Янтара подпрыгнула и поскакала вниз по лестнице. Верлиан бросил последний взгляд в сторону полей и последовал за канатчицей.

Как только девушка спустилась к подножию башни, Дункан положил руки на ее плечи и поинтересовался самочувствием, рассматривая покрасневшее лицо. Янтара что-то пролопотала, улыбаясь брату. Девушка раскрыла сумку и проверила крючки, затем подошла к стене и растормошила рулоны сыромятной кожи. Крупная игла со звоном упала вниз. Подобрав ее, Янтара довольно хлопнула в ладоши и кивнула брату. Мимо прошли два архонта, охранявшие эту часть улицы от воров. Они осветили лица людей светом факелов, узнали тружеников и пошли дальше. Дункан велел сестре поспешить домой, пока не стемнело, и условился вскоре догнать ее. Янтара послушалась брата.

Когда Верлиан спустился, его поджидал рослый и хорошо сложенный человек. По взгляду Дункана можно было понять, что он настроен враждебно.

— Из-за чего плакала моя сестра? — не церемонясь, задал вопрос дружинник.

— Спроси у нее сам, — ровным тоном последовало от юноши.

— Сначала беседуете на обеденном перерыве, потом уединяетесь в башне. Как это понимать? — Дункан не стал дожидаться ответа. — Держись от нее подальше. Мне плевать, что у тебя беленые глаза. Если еще раз увижу вас вместе…

— То что? — вызывающе поинтересовался Верлиан.

Действия Дункана часто опережали его мысли. Дружинник набросился на юношу, понимая, что плодотворному диалогу уже не быть. Верлиан искусно ушел в сторону, и Дункан напоролся на стол и опрокинул его вместе с кузнечным инструментом, поднимая шум. Развернувшись, мужчина замахнулся, и его кулак полетел в противника. Верлиан сложил руки стеной и защитил лицо. Белокурый юноша оказался ловчее. Сделав полушаг в направлении дружинника, он ударил Дункана в скулу. Верлиан дрался даже не в полсилы: он только окончил обучение в казарме архонтов и не хотел испортить служебную хронику, покалечив человека. Дункан пришел в себя, двинул противнику в колено. Верлиан потерял равновесие. Дружинник толкнул его. Юноша упал на землю и посмотрел на человека. Дункан явно остудил свой пыл.

Верлиан обратил внимание на железный оберег, перекрутившийся во время драки. «Вегге Тумвас? — прочел юноша и нахмурил брови. — Почему имена не совпадают?» На краю улочки появились два факела. Дункан заметил архонтов и поспешил удалиться с места драки. Верлиан рывком поднялся с земли и отряхнулся, затем поднял разбросанные кузнечные инструменты. Подойдя, архонты помогли юноше поставить опрокинутый стол. Верлиан вежливо извинился за «свою неуклюжесть» и поблагодарил воинов. Архонты шутливо велели пить меньше хмеля. Они проверили башню, затем уселись за стол и раскинули карты. Верлиан пошел домой с ощущением, будто он ввязался в чужую семейную тайну.

* * *

Лунная благоухающая ночь объяла Ринехол. Окно на втором этаже постоялого дома было открыто настежь. Легкий ветерок придавал полупрозрачной шторе округлый силуэт. Угли в украшенном башенками камине погасли, но источали приятный жар. На половицах и ковре с традиционным иссиня-белым орнаментом была разбросана парадная одежда и нательное белье. Было слышно рваное сбившееся дыхание и ритмичные толчки. Лику луны предстала прекрасная женская спина. Страстные изгибы всего тела заставляли любовника Полии Гриш смотреть безустанно и пылко. Бархатные стоны женщины и ее кудрявые локоны, щекочущие грудь, пробудили в мужчине желание взять инициативу в свои руки. Сольвейг Огнтар притянул Полию и уложил ее на подушки. Женщина закинула руки за спину любовника, царапая его и получая звериное удовольствие.

Сольвейг вел себя в постели развязно и властно. Он не боялся причинить боль и задействовать силу. Полия кусала Сольвейга за шею и мочку уха, смотрела мужчине в глаза и сладострастно стонала. Ускорившись, Сольвейг стиснул в ладонях ягодицы Полии, и в скором времени достигнул пика блаженства. Перевернувшись на спину, он кинул под голову две шелковые подушки. Полия вытерла смоченным слюной пальцем кровь с нижней губы мужчины, подняла одеяло до плеч и обняла нового наместника Ринехола. Сольвейг наклонил голову и посмотрел на Полию.

— Люблю опасных женщин. Тех, что с оголенным жалом и похожи на буйствующую стихию, — молвил он. — Мы похожи. Ты убила свою мать, подмешав яд в ее лекарство. А я свернул шею родному дяде и столкнул его с балконного навеса.

— Фалина долго боролась с болезнью. Лекарства ей везли из Ксенона. Моя мать была мягкотелым ученым, привязавшимся к носителям дикого симбионта. Их нужно было посадить в клетку и ставить опыты, — холодно рассуждала женщина.

— Милая, тебе бы пошел красный цвет, — довольно произнес наместник, растягивая губы в улыбке.

В тишине ночи послышалась приглушенная мягкая поступь. По крыше постоялого дома покатилась мелкая каменистая стружка. Сольвейг встал с кровати и поднял с пола ножны, схватился за рукоять меча, вытащив оружие на треть. Полия села, прикрывая обнаженное тело одеялом, и подвинулась к резной спинке кровати.

На подоконник с грацией кошки опустился странный человек, отбрасывая на пол длинную тень. Незнакомец снял капюшон и посмотрел на Сольвейга. Наместник щелкнул оружием, вернув меч в ножны, и облачился в халат.

— По-прежнему не любишь пользоваться дверьми? — усмехнулся мужчина. — С тех пор, как я стал наместником Ринехола, от тебя не было вестей, Полумесяц. Докладывай.

Резкий порыв ветра отбросил полупрозрачную штору, позволяя Полии Гриш лучше разглядеть в лунном свете таинственного человека. Сложно было определить его возраст или происхождение. У молодого мужчины, которого Сольвейг назвал Полумесяцем, были рваные белые волосы. Правую часть лица незнакомца уродовал глубокий шрам в форме половинки месяца. Он делил пополам правую щеку, пересекал покрытый бельмом глаз, разрезал бровь и тянулся до середины лба. Вероятно, незнакомец наполовину слеп. Поперек губ и подбородка были и другие шрамы, будто оставленные когтями животного. Они срослись, но искажали лицо молодого мужчины.

— Ли́лиус Аят передал меня в ваше распоряжение и надеется на благополучное исполнение плана.

— Как щедро с его стороны доверить мне своего лучшего слугу, умеющего выполнять любые задачи без лишних вопросов, — говорил Сольвейг, открывая комод в поисках докладов. — Благодаря Полии у нас есть доступ к исследованиям главного генного алхимика Ринехола. Признаюсь, я ожидал от этих детей с врожденным диким симбионтом иного. Их достижения во время обучения в казарме архонтов достойны подражания. Они законопослушные жители столицы. Это все усложняет! Но их покровитель, Эрнил Вольф, опасается их истинной сущности. Иначе почему он не посылает их за стену? Рамирия Элиотс помогает травнику, Верлиан Гахельм носит камни у северо-восточной сторожевой башни. Чушь собачья!

Сольвейг Огнтар кинул документы в ящик комода. Полумесяц спокойно сидел на подоконнике в ожидании приказа. Небольшая свита наместника, раскуривающая сушеные листья, переминалась с ноги на ногу недалеко от входа в постоялый дом и не замечала таинственного гостя.

— Король Толемей вскоре уедет из Ринехола и отправится на архипелаг Скорпей на встречу владык Молвинтайна. В его отсутствие я буду править Ринехолом. Совет будет следить за каждым моим шагом. Благо, у меня есть союзники в столице. Я верну Вольфу доклады вместе с указом о распределении носителей дикого симбионта в боевые отряды.

— Командор не поверит твоему указу без личной королевской печати, — заметила Полия.

— Милая, об этом можешь не беспокоиться, — не вдаваясь в подробности, уверил Сольвейг, — Полумесяц, займись репутацией Рамирии и Верлиана. Пусти о них дурные слухи. Люди должны усомниться в своей безопасности. Напомни, что они живут в одном городе с двумя отвратительными демонами.

— Будет исполнено.

Полумесяц выпрямился. Он был худым и долговязым и с виду мало походил на воина. Однако человек с легкостью ухватился за уступ и бесшумно подтянул свое тело на крышу постоялого дома. Сольвейг Огнтар снял халат и вернулся в объятия женщины.

— Этот мужчина упоминал Лилиуса Аят. Из клана Аят? Ты ведешь общие дела с Еловым Гнездом? И какой у нас план? — шепотом ласково спросила Полия и поцеловала Сольвейга.

— Милая, тебя не должны волновать вопросы клана, — с улыбкой на лице молвил мужчина. — Как я и обещал, за твою помощь ты получишь носителей дикого симбионта. Я обеспечу тебе безопасную переправу на другой материк и дам лучшую лабораторию. Ты будешь вольна делать с демонами-уродцами все, что пожелаешь. Ни командор Вольф, ни король Толемей не будут препятствовать тебе.

— Я стала главным генным алхимиком Ринехола, но что толку? Мои руки связаны. Ты же понимаешь, что носителей дикого симбионта нужно изучать моими методами. Моя мать ничего не добилась: она мирно наблюдала за особенными детьми и вела записи. Когда я пришла к королю с прошением о решительных мерах в исследованиях, он отказал. Толемей молод и советуется с Меором Бодри, который придерживается гуманистических взглядов. Как и командор. Они относятся к носителям дикого симбионта, как к людям, а не ключу к изучению демонов. Ах, если бы Рамирия и Верлиан свернули с праведного пути и показали клыки…

— Полумесяц как раз этим и занимается, — Сольвейг провел пальцем по острому подбородку женщины. — Пускай носители дикого симбионта прогуляются за стену. Если сделают глупость, мы узнаем об этом.

Полия улыбнулась и обняла наместника, положив голову на его грудь. Сольвейг сомкнул глаза.

* * *

Солнце успело взойти и спрятаться за алой линией горизонта: прошел день. На следующее утро Верлиан Гахельм получил письмо от помощника-писаря командора, адресованное управляющему строительством. В письме говорилось об освобождении юноши от труда. Неожиданно для себя Верлиан узнал о том, что будет исполнять свои обязанности носчика камня последний день, и что ему уже найдена замена. Узнав о решении командора Вольфа, управляющий смиренно махнул рукой. Ему не хотелось лишаться такого способного и склонного к молчанию труженика.

Вместе с письмом юноше был выдан полуторный меч Стража. Оружие заплеталось в ногах и мешало Верлиану носить по лестнице камень. Спустившись, юноша заметил несколько торчащих из стены мастерской гвоздей, вбитых высоко у крыши. Верлиан замахнулся и повесил на гвоздь пояс с ножнами, в которых покоился меч.

Работа шла своим ходом. Вечерело. Верлиан раздумывал над планами Эрнила, касающимися своей жизни, и не подозревал, что ему уже уготовлено место в одном из боевых отрядов. Погода снова выдалась жаркой. Пот узким ручейком прокладывал траншеи по пыльному лицу. В пылу работы Верлиан не сразу обратил внимание на дружинника. Дункан оглядывался по сторонам и искал кого-то глазами. Заметив юношу, он подошел к мастерской, спрятавшись в плотной тени здания и жестом руки подозвал к себе светловолосого юношу. Верлиан подошел и приготовился услышать несколько свежих угроз.

— Янтара попала в беду, — прямо сказал Дункан. — В одиночку мне ее не спасти.

— Ты велел держаться от нее подальше и полез в драку, а теперь просишь меня о помощи?

— Знаю, погорячился, но мне больше не к кому обратиться, — переступая гордость, дружинник пронзительно смотрел на Верлиана.

— Как я могу доверять тебе, Дункан? Или Вегге? — юноша дотронулся железного оберега и повернул его именем к лицу. — Ты лжешь. Я не желаю в это ввязываться.

Верлиан отвернулся от дружинника и зачерпнул ковшом воду из бочки, чтобы утолить жажду.

— А если бы это была твоя сестра? — бросил напоследок мужчина, но так и не сумел мотивировать Верлиана, отказывающегося верить его словам.

Верлиан не успел пригубить воды, как услышал знакомый лязг и обернулся. Дункан стремительно убегал, скрываясь между домами. В его руках виднелся украденный пояс с ножнами, в которых покоился полуторный меч Стража. Верлиан выругался и пустился вдогонку. Дункан оказался на редкость юрким бегуном. Петляя по улочкам столицы, он привел Верлиана в Торговый Ряд. Смеркалось. Ринехол охватывали светлые огоньки, излучаемые обработанными минеральными камнями — синей пылью. В этой части города всегда было оживленно: кипели торги, проводились ярмарки, а на рыночной площади разворачивались палатки купцов.

Торговый Ряд и Пыльный квартал условно разделяла восточная гавань поездов и деревянные привокзальные здания.

Обойдя одну из торговых палаток, Дункан остановился и тяжело выдохнул. Верлиан догнал дружинника и с грубой силой вырвал из его рук пояс с оружием. Мужчина не оказывал сопротивления.

— Претворяя свой блестящий план в жизнь, ты не задумывался о том, что я мог оставить без внимания твои действия и дальше носить камни?! — возмущался Верлиан.

— Мне было нужно оружие. Я понятия не имел, что этот меч твой. Ты же не единственный носитель симбионта при строительстве. Все стало ясно, когда ты погнался за мной, — снимал с себя обвинения человек.

— Чтоб ты знал: за экипировку и оружие мы отвечаем головой, — недовольно молвил юноша, закрепляя пояс на талии.

Дункан повернулся лицом к Верлиану и положил руки на его плечи.

— Послушай. Мои слова не были ложью. Янтару держат вон там, — мужчина кивнул в сторону крайнего привокзального здания. — Через час отсюда поедет поезд. Если мы не поторопимся, я потеряю свою сестру навсегда.

— «Мы»? — уточнил Верлиан.

— Я последний раз прошу тебя о помощи. Тебе не составит труда раскидать по углам несколько законопреступников. Обещаю, я расскажу тебе о том, что произошло с нашей семьей, как только Янтара окажется в безопасности. По рукам? — спросил Дункан.

— По рукам, — беспокоясь о рыжеволосой канатчице, согласился юноша.

Два человека отдалились от рыночной площади, направляясь в сторону вокзальных зданий. Верлиан и Дункан передвигались скрытно, прячась за многочисленными ящиками и погрузочным инвентарем. К нужному зданию дружинник и архонт подошли с тыла, обогнули его и заглянули в узкое, покрытое копотью окошко. Несмотря на скудный свет почти истлевших угольков синей пыли, открывался неплохой обзор: был виден главный вход и боковая дверь. На ящике, среди кучи ржавого хлама сидела Янтара. У девушки были связаны руки. На ее теле не было видно следов домогательства. Растрепанная и напуганная, Янтара смотрела в пол заплаканными тусклыми глазами. От нее не отходили ни на шаг два громилы. Они не имели при себе оружия. Еще один человек сидел в стороне и счищал побагровевшей тряпкой кровь с лезвия топора.

Верлиан обратил внимание на мужчину, разгуливающего перед громилами в ожидании поезда. На его талии был расположен пояс с жесткими кожаными чехлами. Выглядывали рукояти двух плазмакольтов.

— Откуда у него оружие стражников и Дев? — прошептал Верлиан и посмотрел на рыжеволосую девушку. — Незаметно нам ее оттуда не вызволить. Я отвлеку их внимание, а ты войди в здание через боковую дверь и защищай Янтару.

Дункан кивнул. Верлиан, пригнувшись, последовал к главному входу.

— Эй, — шепотом окликнул дружинник, — спасибо.

Люди разошлись в разные стороны. Внутри привокзального здания стоял легкий шум: громилы разговаривали меж собой тяжелым басом. Приближаясь, юноша торопливо придумывал план действий. Он был вооружен и понимал, что полуторный меч и беленые глаза выдадут его и поставят жизнь под угрозу. Верлиан увидел высокий продолговатый ящик, и на ум пришла идея.

Услышав чье-то приближение, мужчины замолчали. В здание медленно вошел труженик, обхватывая руками ящик, закрывающий его от колен до макушки. Человек, вооруженный плазмакольтами, по-хамски обратился к гостю и велел ему проваливать из здания. Верлиан старательно пятился в сторону, пронося груз, закрывающий добрую половину его тела, и с поддельной боязливостью в голосе объяснял, что если он будет увиливать от работы, то мигом окажется на улице без медяка в кармане. Топороносец бросил побагровевшую тряпку и поднялся с места. Тем временем Дункан уже стоял у боковой двери и ждал подходящего момента, чтобы войти.

Лидер громил с двумя плазмакольтами повторил свои слова более грубо и отчетливо, и обернулся, чтобы взглядом предупредить единомышленников о зарождающейся помехе. Верлиан посмотрен на девушку. Янтара улыбалась, в ее глазах сияла надежда. Появление подозрительного гостя и радость на лице пленницы показались лидеру взаимосвязанными. Будучи матерым и отнюдь не глупым человеком, он вытащил из кожаных чехлов плазмакольты и выстрелил. Сгусток энергии скользнул по руке Верлиана и оплавил кожу. Юноша ослабил хватку — ящик выпал из рук. В этот момент распахнулась боковая дверь, вбежал Дункан и двинул кулаком в нижнюю челюсть громиле. Лидер, не мешкая, выстрелил в правое легкое юноши. Янтара закричала и получила сильную пощечину.

Чувствуя боль, Верлиан упал оземь, понимая, что совершил непростительную ошибку. «Следовало сразу штурмовать здание и вывести из боя самого вооруженного человека, а не устраивать представление, — сожалел Страж». Учащенное биение сердца гулом раздавалось в голове и висках. Юноша прижал рукой рану и медленно повернул голову. Янтара бросалась с завязанными руками на громилу, Дункан отчаянно сражался за жизнь сестры. Дружинник не сдавался даже под дулом плазмакольта, когда его насильно поставили на колени. Все звуки казались Верлиану отдаленными и глухими. Взгляд юноши опустился вниз и устремился в самый темный угол привокзального здания. Привыкая к мраку, юноша разглядел очертания тела. Неестественно согнутые конечности погрязли в жиже крови. Верлиан увидел длинные лохмотья синего платья. Дева, работающая в восточной гавани поездов дежурным лекарем, подверглась жестокому нападению и была убита. Глядя на изувеченное тело и гримасу страдания, застывшую на лице молодой женщины, юноша ощутил бескрайнюю злобу, окатившую с ног до головы. Верлиан медленно перевел взгляд на лидера законопреступников, наставляющего дуло плазмакольта в лоб Дункана. Звуки возвращали былую громкость. Верлиан слышал голос Янтары, умоляющей отпустить ее брата, и чувствовал, будто в руке и правом легком копошится выводок червей. В венах неслась кровь, вся кожа горела, ее хотелось чесать до язв, а в беленых глазах появился золотой блеск. Охваченный желанием мести, Верлиан сам не понял, как смог подняться на ноги.

В памяти юноши всплыл образ Рамирии Элиотс, с которой он не виделся со дня обряда сжигания Фалины Гриш. Представив на мгновение девушку на месте убитой Девы, носитель дикого симбионта сделал шаг навстречу законопреступникам. Топороносец окликнул лидера. Влажный звук вспоротой плоти. Мужчина выронил плазмакольты и рухнул на пол. Существо вскрыло ему живот острыми, словно тальтажский кинжал, когтями и наступило на шею.

Брат с сестрой с ужасом смотрели на изменившегося человека. Места, куда попали сгустки энергии после выстрела, покрылись неоднородной желтоватой коростой, похожей на рыбью чешую. Новообразовавшиеся покровы дрожали и смещались под действием внутренней пульсации тела. Они обрамили правую руку когтями. Челюсти странно удлинились.

Вооруженный топором мужчина ловко обошел Верлиана и замахнулся. Воин продумал атаку и хотел лишить чудище его когтистого оружия. Удар пришелся в область у плеча по дельтовидной мышце. Однако, вместо того, чтобы расчленить конечность, лезвие топора скользнуло по чешуе, получив свежие зазубрины. Верлиан положил правую руку на голову законопреступника, сжал череп и, притянув человека к себе, вонзил заострившиеся резцы в горло и перегрыз его. Обезглавленное тело сползло к ногам, а следом покатилась голова. Напуганные до смерти громилы попятились к боковой двери. Верлиан преследовал их. Один из мужчин по-прежнему держал дружинника. Второй схватил девушку и толкнул ее к чудищу. Дункан прокричал имя сестры и попробовал вырваться из захвата, заламывающего ему руки.

Янтара столкнулась с Верлианом. Дрожа, она посмотрела на архонта. Взгляд юноши сиял золотом, с подбородка капала кровь. Янтара не понимала, узнает ли ее юноша за этой личиной, и боялась пошевелиться. Дункан не надеялся на помощь Верлиана, не похожего на демона, но и отличающегося от человека, и повторил любимый прием: задвинул пяткой в колено громилы. Дружинник вырвался из захвата и применил на деле тяжелые кулаки. Архонт отошел от рыжеволосой девушки, и Янтара бросилась к трупу лидера законопреступников. Ее руки были крепко связаны и перекрещены. Девушка хотела поднять плазмакольт, но оружие выскальзывало от крови. Громилы попытались бежать. Дункан перегородил им путь, встав между ними и свободой. В борьбе за жизнь люди идут на отчаянные поступки. Они были готовы убить дружинника одним ударом: приближающееся существо пугало их сильнее. Рассчитав свои силы, Дункан набросился на одного из мужчин. Другой добрался до двери и коснулся округлой ручки, пропуская мимо ушей зов о помощи. В этот момент Верлиан вытащил из ножен полуторный меч и метнул его с нечеловеческой силой. Оружие прошило тело мужчины вместе с дверью.

Дружинник получил кулаком в глаз. Громила бросился к мечу и схватил оружие за рукоять. Дункан не отставал. Едва вытащив меч, мужчина замахнулся и атаковал, вложив всю силу. Дункан увернулся и нанес прямой и тяжелый удар человеку под дых. Громила согнулся, хватая воздух ртом. Выхватив меч, дружинник потянул законопреступника за волосы и перерезал ему горло.

Услышав встревоженный голос сестры, Дункан обернулся и увидел перед собой Верлиана. Юноша закатил глаза и медленно опустился на колени, теряя сознание. Дункан сделал облегченный вздох и ослабил хват на рукояти меча. Девушка со слезами на глазах подбежала к брату и прижалась к нему.

— Нужно скорее уходить отсюда, — молвил Дункан, глядя на лужи мочи и крови, растекшиеся по полу привокзального здания, и освободил запястья сестры от веревок.

Дружинник взвалил на спину Верлиана. Тело юноши пульсировало, будто одна большая вена, на которую надавили пальцем. Дункан запыхтел, на лбу появилась сетка сосудов. Верлиан был не легок.

— Давай оставим его, — неуверенно предложила Янтара, глядя на изуродованные тела законопреступников. — Вдруг он очнется и сделает с нами то же самое?

— Верлиан пришел тебе на помощь, ничего не требуя взамен. Без его содействия я был бы мертв, а ты бы ехала в Еловое Гнездо на казнь, которую не заслуживаешь, — сказал Дункан сердитым тоном. — Обыщи их карманы.

Янтара брезгливо закопошилась в грязных одеждах. Минутой позже дружинник увидел в ладонях сестры горсть медных и серебряных монет и улыбнулся.

— Прекрасная находка. Мы сможем купить комнату на ночь. Янтара, ступай вперед и смотри по сторонам, — скомандовал Дункан. — Нас не должны заметить.

Ринехол охватила ночь. Редкие черные облака нагнетали небо. На улицах стемнело. Несомненно, это было брату с сестрой на руку. Петляя по городу, они скрытно добрались до корчмы в Пыльном квартале. Верлиан к тому времени полностью вернул человеческий облик, однако еще не пришел в сознание. Его раны зажили.

Хозяин корчмы обрадовался гостям: больше недели у него пустуют комнаты на втором этаже. Взяв плату, он проводил людей и вернулся к своим делам, насвистывая мелодию под нос.

* * *

За окном стояла непроглядная ночь. Верлиан резко пробудился ото сна и бегло осмотрел комнату. Пространство освещали угольки синей пыли, помещенные на медные подсвечники. В комнате не было ничего, кроме двух узких кроватей. Чтобы скрасить окружение, сделав его приятным для постояльцев, хозяин корчмы разложил по полкам бесполезный хлам, не обладающий какой-либо ценностью. Тут были два ржавых эфеса и похожий на плеть старый темляк, покрытое пятнами зеркало, большой меховой сапог, бычий рог и пожелтевшие книжные листы с выцветшими чернилами. Корчмарь был убежден, что такая бумага хорошо впитывает непотребные запахи. Завершала это убранство вьющаяся зелень в цветочном горшке, ниспадающая к полу.

Верлиан посмотрел направо и увидел Дункана и Янтару. Люди не спали, ожидали пробуждения юноши. Янтара сидела дальше своего брата. Как только Верлиан очнулся, девушка вышла из комнаты. Дункан подвинулся к краю кровати и нагнулся вперед, поставив локти выше колен. Верлиан внимательно осмотрел свои руки и правый бок, затем медленно лег.

— Долго я спал?

— Около пяти часов. Скоро начнет светать, — тихо произнес Дункан. — Судя по твоему спокойствию, подобные изменения происходят в тебе не первый раз.

Юноша задумчиво посмотрел в потолок. Янтара вернулась в комнату и вручила Верлиану стакан с водой. Затем села на кровать к брату и забилась в самый угол, словно загнанный зверек.

— Ты помнишь, что произошло в Торговом Ряду? — спросил Дункан.

— Смутно, но догадываюсь… — держа стакан дрожащей рукой, Верлиан поднес его к губам и сделал пару глотков.

— После того, как я заплатил корчмарю за комнату и дотащил тебя до кровати, я вернулся туда. Хотел убедиться, что мы не оставили своих вещей, — Дункан посмотрел на ножны с полуторным мечом. — Привокзальное здание ныне находится под наблюдением. Там настоящее скопище людей в военном одеянии.

Верлиан провел пальцами по светлым волосам и погрузил в подушку тяжелую от раздумий голову.

— Я обещал рассказать тебе о нас в благодарность за помощь. Хотя я по-прежнему чувствую себя должником, — усмехнулся Дункан. — Мы родом из Елового Гнезда, — начал повествование мужчина, и Верлиан заинтересованно наклонил голову. — Моросил дождь, мы сидели под деревом во внешнем дворе господского особняка и ели орехи в меду. Нечасто нам удается получить такое лакомство, но в тот день к главе клана приехал гость из Смогхолда. Слуги хлопотали, наготовили блюд, но Лилиус Аят отказался от части угощений, и они попали к простому люду. Вязкий мед норовил стечь по моим пальцам. Я и Янтара нашли себе место во внешнем дворе и приступили к трапезе. Неожиданно мы услышали голоса Лилиуса, его гостя и кого-то еще. Они о чем-то спорили и мелькали в окнах второго этажа. Потом мы увидели, как неизвестный нам человек, одетый во все красное, столкнул смогхольдского гостя, и тот упал на землю.

— У всех домов Елового Гнезда есть балконные навесы для сбора дождевой воды. По обе стороны над оконным проемом крепятся крючки. К ним привязываются веревки, концы которых прибиваются к небольшому плоскому куску дерева. В солнечные дни балконный навес свисает на веревках под окном, но когда начинается дождь, окно открывают, кусок дерева подтягивают веревками и кладут так, чтобы одна часть находилась в доме, а вторая выглядывала на улицу, затем расставляют сосуды для дождевой воды. Некоторые садятся на колени и молятся. Это давняя и очень старая традиция Елового Гнезда, уходящая корнями во времена до появления в поселении первых странствующих богомольцев, — тихо пояснила Янтара.

— У упавшего мужчины была свернута шея, — продолжил между тем Дункан. — Незнакомец в красном одеянии наблюдал за происшедшим с довольным лицом. Лилиус Аят перерезал одну из веревок и вытолкнул носком сапога плоский кусок дерева. Балконный навес накренился и повис на одном конце. Моя сестра с детства занимается канатным ремеслом, она сплела те веревки. Ее намеревались обвинить в убийстве человека и казнить. За нас бы никто не заступился, мы сироты. В поселении пролегает железнодорожный путь. Я был лямочником в нашей скромной гавани поездов: погружал и выгружал товары из вагонов. Я знал о часах движения поездов.

— Значит, ты не дружинник, — заметил Верлиан.

— Нет, но всегда мечтал им стать. В отличие от сестры, я плохо знаю грамоту и толком не умею читать. Но дружинникам это и не нужно. Они стражи порядка. При этом они не вкалывают в себя всякие там бактерии.

— Откуда же у тебя их украшение и кто такой Вегге Тумвас?

— Пьяница. Я украл у него оберег, пока тот спал в луже свиных испражнений пузом к солнцу. Приехав в столицу, мы не ели несколько дней. Побирались, пока не нашли работу. Наши таланты пригодились управляющему строительством, — сказал Дункан и снял железное украшение на кожаном шнурке. — Я верну его владельцу. Вегге приходит в эту корчму после каждой получки.

Верлиан одобрительно кивнул. Янтара обхватила ноги, витая в своих мыслях.

— Кто были те законопреступники, охотящиеся за вами?

— Чаглак, громила, которому я перерезал горло, тоже был лямочником. Мы трудились вместе. Остальные люди мне не знакомы. Я уверен: они обычные псы клана, отправленные по нашу душу Лилиусом Аят. А Чаглак помогал им в поисках. Он один знал нас в лицо.

— Что вы собираетесь делать дальше?

— Мы разделались с преследователями, но это не означает, что опасность миновала. Постараемся найти спокойное местечко в столице и затаимся, а там видно будет. Я не дам свою сестру в обиду.

Янтара расцепила руки, встала и робко подошла к кровати Верлиана, дотронулась его плеча, затем обняла человека. Девушка плакала. Дункан понимающе кивнул, сказав, что ночка выдалась тяжелой. Верлиан смущенно обнял девушку.

— Спасибо, — всхлипнула Янтара. — Тебе пришлось столько пережить. Неужели все архонты борются с этой тьмой внутри себя?

— Не все, — на выдохе признался юноша. — В Молвинтайне немногие люди обладают врожденным диким симбионтом, но я один из них. Носители слепого симбионта не способны на подобное. Они проходят Очищение до начала процессов, разрушающих тело и сознание.

— Мы никому не расскажем о тебе, — добавил Дункан, — но взамен и я попрошу тебя держать в тайне наше присутствие в столице. Для безопасности моей семьи. Я не забуду твоей помощи.

Дункан пожал человеку руку и попрощался с ним. Янтара поместила на плече свою сумку и последовала за братом. Верлиан нашел силы и поднялся с кровати, подошел к окну, наблюдая за двумя удаляющимися фигурами. Юноше казалось, что они встретятся вновь, и от этой мысли становилось теплее на сердце.

Верлиан вышел на улицу, тонущую в опьяняющей летней ночи, и направился в сторону Грибов. Так назывались маленькие однокомнатные домишки в южной части Военного квартала Ринехола, даруемые архонтам на время их службы.

Глава 3

Стая волков пересекала поле, направляясь к лесу. Животные двигались шагом, ступая след в след идущего впереди собрата. Их хвосты свисали прямо, а голова была низко наклонена. Стая долго не могла выследить крупную добычу, питалась полевками, яйцами птиц, кореньями и плодами диких растений. Голод стал причиной их миграции и привел в область Ринехола, к подножию Каменной Гривы.

Вдруг волки остановились, уловив незнакомый запах. Услышав шум, животные начали водить ушами, определяя, откуда исходит звук. Почувствовав надвигающуюся угрозу, стая сбилась в кольцо, поместив на середину самок и детенышей. В зоне видимости появились трое существ. Они напоминали людей, но их угольно-черную кожу покрывала редкая темная чешуя, с прожилок которой сочился дым. Демоны имели волкоподобные лица и миндалевидные глаза, затянутые белой пеленой.

Послышался заунывный вой волков. Животные набросились на врага, защищая стаю. Демоны на лету вспарывали их острыми когтями, пробивая построение. Один из демонов потерял руку, перекушенную и оторванную матерым вожаком.

Треть волков убита. Самки бросились защищать детенышей. Опрокинув одного из демонов, две волчицы вгрызлись ему в горло и отделили голову от плеч, но тут же были растерзаны человекопод