Оглавление

I. Бал-маскарад

Позолоченная карета, вся в вензелях и завитушках, запряженная шестеркой чистокровных белых и горделивых жеребцов, торопливо въехала во двор королевского дворца. В сумерках, преодолев внутренние массивные ворота из витого кованного железа, что выглядели в точности, как живые лозы виноградника с плодами и листьями, переплетенными между собой и расписанные золотом, экипаж замедлил ход и уже спокойно семенил по гравию, устланному по всей территории королевского двора.

— Ну и ну! Вот это, да! Это же чудо какое-то! Немыслимо! Экспрессивно! Безумно! — Восторженно произнесла юная особа, высунувшись в окно кареты на половину пухлого туловища.

Издали это выглядело столь нелепо, что напоминало крупного поросенка, не сумевшего перепрыгнуть барьер и перевалившегося наполовину через него, но только этот поросенок был одет в бирюзовое отласное платье и с ног до головы усеян рыжими веснушками, что густо покрывали алибастровую кожу. На голове же, в свете вечерних фонарей, сверкали броши, что хоть как-то пытались удержать копну скрученных в прическу непослушных рыжих завитков. И все ничего: лицо, наряд, фигура, но вот все вместе, как-то плохо сочеталось, хотя сей поросенок выглядел довольно мило из-за своих больших и бирюзовых глаз.

И эта пухлая и юная особа, которой уже стукнуло полных восемнадцать лет, уже считалась старой девой, так как ее родителям не поступало предложение о браке. И этот бал был последней их надеждой на замужество, и только с этой целью ее семья в карете отправилась в столь дальний и затратный путь, в столицу страны людей — Энторион, во дворец короля Шерпа III, что собрал под крашей своего дворца, всех высших представителей всех рас, ну и народов Аутура, для благих и очень важных дел.

Глядя во все свои большие бирюзовые глаза на роскошь и красоту, окружающую нашу героиню, та вскрикивала с удивлением и неподдельной детской радостью каждый раз, как только ее взгляд цеплялся за что-нибудь интересное, будь то выстриженные под необыкновенную форму кусты и деревья, красота дворцового фасада, статуи или фонтаны в саду. Все для нее выглядело сказочным и таким необыкновенным, что девушка, с замиранием сердца подбирала эпитеты и синонимы, чтобы выразить все то, что вызывало в ней такие бурные эмоции.

В стенах родного поместья, где жила девушка с самого своего рождения и, который она еще никогда не покидала так на долго, было просторно и красиво, но оно не шло ни в какое сравнения с королевским дворцом, его изыском, роскошью, архитектурой и пейзажем.

— Кирилла Омела — Адальская! — Строго окликнула ее мачеха и с силой дернув за руку, усадила на место, на против себя. — Тебе следовало бы быть немного сдержаннее в выражении своих чувств. В конце концов это просто неприлично. Мы же здесь не на городской ярмарке, а на балу у самого короля Шерпа III. И если ты опозоришь нас, то я запру тебя в самой высокой башне в поместье, навечно! — Не шутила маман.

Женщина заставила падчерицу накинуть на плечи свою вуаль, дабы она смогла прекрыть рябое декольте и свои округлые такие же в крапинку руки, что из-за фасона платья были навиду.

Баронесса, обладающая отменным вкусом и чувством стиля, подбирала своей приемной дочери наряд, скрывающий ее пятнистость, но, к сожалению, на ее фигуру готовых платьев нужного покроя не нашлось, а на заказ шить было дорого, так как, портные драли с заказчика двойную цену, стоило им лишь увидеть данную модель. Поэтому, за неимением лучшего варианта, мадам пришлось пожертвовать бронзовой вуалью из своего личного запаса для дочери своего мужа, дабы скрыть ее врожденный недостаток и повыгодней продать сватам.

— Да, матушка. — Обиженно выдохнула девушка и опустила веки, обрамленные густым рядом пушистых рыжеватых ресниц.

— По крайней мере, у нас есть надежда найти тебе достойную партию здесь, на балу, ведь именно сегодня будет весь высший свет из разных стран и континентов. Поговаривают, что на балу будут даже эльфы, гномы, морские представители королевской династии, и даже драконийцы. Из такого разнообразия женихов можно будет выбрать хоть кого-то, учитывая, что ты у нас уродилась… далеко не красавицей. — Отрапортовала баронесса, прикидывая какую выгоду от сегодняшнего бала может получить.

— Что ты такое говоришь, дорогая? Наша Кири очень красивая и добрая душа, так что не думаю, будто найти жениха для нее это целая проблема. — Озвучил барон Адальский свои мысли, улыбаясь дочери с нежностью и любовью во взгляде таких же бирюзовых глаз.

От приятного комплимента, сплошь покрытое рыжими веснушками лицо юной особы, засияло лучезарной улыбкой маленьких, пухленьких, розовых ланитов, а в глазах заискрились лучики счастья и добра.

Пухлая, пятнистая от блеклых конопушек рука отца, приободряюще легла на такие же рябые ладони дочери и одарила их теплом своего прикосновения.

— Не слушай ее, моя куропаточка, ты завидная невеста, и очень даже хороша и аппетитна, как свежеиспеченная ватрушка. Я знаю, о чем я говорю. Ты с легкостью завоюешь сердца всех юношей на балу и в королевстве. — С улыбкой подмигнул ее отец такими же добрыми, похожими на ее собственные, глазами.

— О чем ты говоришь, Кирон? Ты что ослеп на старости-то лет? И это ты называешь аппетитным? — Фыркнула жена, указывая темным веером на выпирающие складки пуза, обтянутые бирюзовым атласом. — Ты только посмотри на ее фигуру, а эти курчавые непослушные волосы, а эта уродливая рябь по телу? Да она похожа на деревенскую пастушку, но никак не на благородную девицу! Ха! — Экспрессивно высказалась баронесса, небрежно изучая свою падчерицу. — Да уж, ей есть в кого удастся… — Брызнула она на последок, не скрывая своего пренебрежения к собственному мужу, которого всю жизнь считала за уродливую жабу из-за его большого живота, что выглядел почти, что как бочонок.

Лишь из-за этого недуга, Барон Адальский получил и прозвище свое «бочонок», что называли люди за глаза, но на самом деле, барона все любили, кто был с ним знаком, особенно за понимаюмание и доброе сердечко, за теплоту души и веселый нрав. Но лишь жена чувством не прониклась к мужу с самой свадьбы, и только пользовалась его она добром.

— Ну, что ты такое говоришь, Иллиада? — Рассердился барон. — У нашей девочки отличная фигура, лучше, чем у тех костлявых особ, что изнуряют себя голодом и тугим корсетом. По крайней мере, она выглядит здоровее и веселее их всех вместе взятых и на ее щеках румянец, а ни синие обтянутые кожей скулы. А ее медные вьющиеся волосы — разве не прелесть? Многие отдали бы пол царства за такие завитки. За веснушки, я вообще молчу, ведь они добавляют свою изюминку любому, кто помечен солнечным лучом! А голос! Разве наша Кири не талантлива? Да она самая талантливая девушка в королевстве, да что там, во всем уж Аутуре не сыскать певицы лучше… И я уверен, что найдется женихов с обоз и маленькую тележку, которые полюбят нашу дочь за красоту ее доброго сердечка, а не за то, как смотрятся на ней наряды, драгоценности иль акессуар! — Завелся Барон, не терпящий, когда его любимую и драгоценную дочь принижают, особенно, как это делала его злобная жена, которая так и не узнала, что такое быть родителем, хоть и воспитывала девочку с трех лет.

За пятнадцать лет брака, баронесса так и не подарила барону ни одного ребенка, а все потому, что трусилась за свою фигуру и наследство, что по закону, без завещания, от отца переходило к сыну, но более ее страшило произвести на свет подобное дитя, как Кири, ведь наследственность никто не отменял.

Первая жена барона была доброй и искренней девушкой из разорившейся семьи дворян, и не обладала ни приданным богатым, ни наследством, но она смогла мужу подарить счастье, но жаль, что оно оказалось быстротечным, хотя, они познали счастье еще до брака, так как влюбились еще задолго до своей женитьбы и часто тайком встречались под мостом, пока Кирон не узаконил их любовь. Но так уж вышло, что возлюбленная Мэган –добрая и чистая дитя, подарив возлюбленному мужу их Кириллу, занемогла от страшной хвори и померла, когда их дочери исполнилось два года. Через год, барон женился во второй раз по наставлению своих родных на Иллиаде Бундерштрас с приданным хорошим и богатым.

Новая баронесса не особо интересовалась падчерецей, но отдать должное, и не обижала ее, как бывает в сказках. Она официально поручила воспитание девочки служанке Алетте, которая жила и работала в доме барона, еще с незопамятных времен, и с рождения и так нянчилась с дитятей. И вот, когда девчушка подросла, жена барона стала ее всем своим знакомым и незнакомым сватать, желая поскорее избавиться от своей сопернице в наследстве, стараясь продать Кири подороже, но ей на зло, все только носом воротили, ища себе красавиц по складней.

— Какую-такую изюминку ты увидел в этой непристойной ряби, Кирон? Хм? Помилуй, мать! Кто тебе сказал такую глупость? — Хмыкнула его жена, нацеленная на выигрыш в этом споре, так как очень была азартна, в ещах подобного рода.

— Кое кто, в свое время! — Ответил барон, краснея от негодования и пыхча от раздражения, зная, что с женой бесполезно бороться, ведь она начнет бередить старые раны.

— Я спрашиваю, кто? Это та твоя толстушка из Квинстена — твоя первая усопшая жена? Помилуй, мать! Это она сказала тебе? Она нагло врала! — Надменно заявила супруга, стараясь держать осанку, как можно прямее, а нос выше.

— Не смей даже упоминать ее доброе имя своим ядовитым языком, иначе… — Шикнул «бочонок», но его прервали.

— Иначе, что, Кирон? Не забывай, половина твоего состояния — это мое приданное. И где бы ты был, если бы ни я? Скажи спасибо, что я тогда у алтаря согласилась быть твоей женой, иначе щеголял бы во вдовцах по день сегодняшний, помилуй, мать!

— Я тогда и сам был еще красив и молод, один бы не остался…

— Красив? Как же ты самолюбив! Зато сейчас расплылся как… как бочонок… и если бы я знала, что так будет, то вышла бы за кого-нибудь другого.

— Так значит, ты желеешь, Иллиада?

— Все… началось… — устало выдохнула девушка, зная, что если уж родители начинали спорить, то это затягивалось надолго и как правило, заканчивалось ссорой и обидами. Бывало так, что отец и мачеха не говорили друг с другом и избегали встречь по целом месяцам, и лишь о важном перекидывались фразой.

Пока родители ругались на заднем плане, Кирилла высунула из окна кареты свое пухлое личико. Она вздернула свой маленький с рябиной носик и, с придыханием вглядывалась во всю неописуемую красоту королевского двора, фантазировала, как бы она жила здесь с красавцем-мужем и кучей детишек, чем занималась бы целыми днями и, как весело проходили бы семейные праздники. Она думала о том, чего сама была лишена, ведь ей хотелось дружной и крепкой семьи, но увы, у нее такого не было в помине, а все потому, что отец и Иллиада, просто терпели друг друга.

Неспешно шурша колесами и поскрипывая упряжью, в созвучие с конским фырканьем и ржанием, предупреждавшим эшелон наряженных лакеев о приезде важных гостей, карета стала в край длинной очереди из еще более роскошных экипажей.

— Ой, гляньте! Там карета тети Иллизиды! — С радостным возгласом сообщила Кирилла, вглядываясь, кто же выходит из знакомого экипажа.

В слабом свете факелов и эфирных фонарей, первым показался из кареты козырек шляпки с плюмажем и брошью, затем, из-за каретной двери, медленно выплыла тонкая рука в пурпурной перчатке и легла в руку обходительного юноши, в белом с завитками парике и лакейском красно-золотом камзоле. Как только теткина тонкая фигура, на которой пурпурное платье раскачивалось, как на вешалке, покинула карету, оттуда выпрыгнули еще две фигурки в пышных платьях ей под стать, но они были куда шустрей, чем почтенная мадам.

— Ох, это же Шарлотта и Лотта! — Громко, с восторгом заявила дочь барона, затем снова высунувшись из окна своей кареты, очень энергично и радостно стала махать им рукой, дабы привлечь их внимание. — Девочки, привет! Я тоже здесь!

Все гости короля, что высаживались из карет или просто отдыхали и прогуливались у фонтана на свежем воздухе, обратили на девушку свои удивленные глаза, а некоторые из них, с усмешкой, тихо укорили девушку в невежестве.

Кузины узнали Кириллу и засмеялись, они предпочли сделать вид, что не знакомы с ней и вовсе, и, под строгим надзирательством своей ворчливой старенькой маман, поспешили за слугой во дворец, перешоптываясь и обсуждая свою нерадивую кузину, которую не воспринимали, как родственницу или их подругу, а вот Кири в них видела чуть ли неродных сестер и очерь радывалась их редкому общенью.

— Насчет башни я не шутила! — Рявкнула баронесса и сильно шлепнула падчерицу по спине своим ажурным веером, что девочка всхлипнула от боли. — Помилуй, мать! Сколько не учу тебя хорошим манерам, а все без толку! Ты точно, как твой отец! Вы позор семьи! — Прошипела она между зубов, с крайним раздражением.

— Иллиада! — Негодовал барон.

— Молчать, Кирон! — Заткнула она своего слабохарактерного мужа, рявкнув на него.

Барон повиновался и, виновато посмотрев на дочь, отвел взгляд, насупился, притих.

Баронесса, как заведенная продолжила критиковать свою падчирицу, как это делала б с родным ребенком, ведь относилась к ней, как к неотъемлемому члену их семьи и даже в редкие моменты проникалась к малышке добротой:

— Все время держи осанку и не сутулься, ты не в свинарнике. Не говори без спросу или громко, не забывай прикрывать веером рот, когда улыбаешься и при улыбке не показывай зубы, как лошадь в стойле. Веди себя так, словно ты мышка и не набивай рот всякими сластями. Голод пойдет тебе только на пользу, по крайней мере для фигуры точно! Еще, не вздумай первой начать разговор с кем-либо и держись в стороне — это предаст тебе загадочности или хотя бы скромности. Не суй свой нос, куда тебя не просят и… поминуй, мать! Стряхни уже с платья эти крошки…

Милая толстушка, кажется, и половины не усвоила из всего того, в чем ее наставляла мачеха и просто кивала головой.

— Но, как я найду себе жениха, если мне нельзя говорить, улыбаться и знакомиться. Для чего я должна все время прятаться? — Возмутилась Кирилла, не разделяющая взгляды матери.

Следующий хлесткий удар пришелся по лбу девушки, от которого она ойкнула и быстро зачесала лоб, чтобы притупить болевые ощущения.

— Что я сказала? Не говорить, пока тебя не спросят! — Фыркнула баронесса на Кириллу и с усталью прошептала «помилуй, мать».

Баронесса одарила дочь барона змеиным взглядом, от которого по телу девушки пробежал холодок. Кирилле пришлось смериться, ведь спорить с мачехой было все равно, что биться с камнем, поэтому девушка выбрала свой излюбленный вариант, а именно кивнула головой, словно все поняла, хотя ни одно наставление мадам, не заципилось у нее в мозгу. Но девушка все же уважала мнение женщины, что заменила ей мать, ведь Иллиада всегда была с нею откровенна и честна, и говорила все, как есть, не юля и не боясь обидеть.

Дождавшись своей очереди в шеренге экипажей, карета четы Адальских подьехала к широким мраморным ступеням, ведущим во дворец. Лакеи синхронно отворили двери и подали руки новоприбывшим гостям, склоняя головы в учтивом поклоне, затем, поприветствовав, проводили во дворец, помогая взобраться по высокой лестнице пожилым или тем, кому ступеньки могли показаться непреодолимым препятствием на пути во дворец.

Семейство Адальских, не произнося ни слово более друг другу, вступило на порог и Кирилла была готова влететь по нему вверх, как горный ветерок между скалами, дабы быстрее оказаться внутри дворца и своими глазами узреть, сходятся ли ее фантазии, что представляла она, с реальным величием королевского архитектурного шедевра. И только Кирилла увеличила темп и вбежала на три ступени вверх, поравнявшись с матушкой, как называла Иллиаду, как злобно выпученные черные глаза баронессы зыркнули на нее, давая понять, что это последнее, что она сможет сделать в своей жизни.

Плавным движением своей тонкой руки, продолжением которой был длинный темный веер, под цвет лилового платья и капора, баронесса, сохраняя вселенское спокойствие, задвинула девушку за себя, одним лишь взглядом приговаривая падчерицу к гильотине за ее дерзкую выходку.

Кирилла все поняла по одному лишь виду постного лица матушки и более не смела выбегать вперед. Понуро, лишенная всякой улыбки, она пошла позади своих домашних и остальных гостей, украдкой разглядывая их изысканные, необычные наряды и сверкающие украшения на теле и одежде.

Адальские взбирались по, казалось бы, непреодолимой лестнице, без лишних усилий, ведь благодаря широкому основанию ступеней это было куда проще сделать, чем думалось им. Но все равно, при восхождении, к главе семьи, видя, как ему сложно поднимать собственный вес, несколько раз подбегал лакей, протягивая руку помощи. Барон стоически отказывался, делая вид, что он настоящий мужчина и, что такая высота для него не больше, чем камешек на дороге, но достигнув вершины, отдышался и продолжил путь пошатываясь от усталости. Баронесса только могла пренебрежительно говорить «помилуй мать» и подкатывать глаза вверх, видя, как ее супруг вытирал платком пот со своего раскрасневшегося рябого лица. А вот младшая Адальская, даже не почувствовала усталости, так как вращая во все стороны свою голову и разглядывая красоту возвышавшегося над ней бело-золотого дворца-гиганта с его мраморными титанами в место колон, поддерживающих крышу, заглядевшись, спотыкалась о каждую ступеньку, задерживая других поднимающихся и сбивая их с пути.

Весь этот сказочный дворец, со своими затейливыми рельефами, скульптурами, арочными окнами — витражами, обрамленными золотыми вензелями и плетущимися по ним плющам, колоннами-титанами, кажущимися живыми, вызывал у девушки дикий восторг и немоту, так как она даже не представляла, какими словами можно выразить всю эту роскошь и красоту, что ей давелось увидеть лично. Ей казалось, что она лилипут, попавший в страну гигантов, так как многоярусный дворец с колоннами на каждом ярусе, уводил пик здания под самые облака.

Разинув рот от удивления и ослепленная ярким светом, что вырывался из дверей и окон дворца, Кирилла врезалась в высокое и твердое препятствие. Подняв вверх глаза она увидела невиданной красоты мужчину с длинными, мирцающими серебром волосами и ясными как небесная лазурь глазами.

Мужчина был таким необыкновенным, что казалось, сами звезды упали с неба, чтобы сиять возле него и восхвалять его божественную красоту.

Ангельской красоты блондин бросил на девушку холодный взгляд своих необыкновенных глаз, своим разрезом похожих на глаза восточных рас и не имеющих на верхних веках складки. Он фыркнул в ее сторону и стал оттряхивать свой белый камзол, расшитый золотой и голубой нитью, в месте соприкосновения, словно боялся вымазаться или подхватить какую-либо болезнь от касания с такой особой.

Нелепая и неуклюжая девчушка хотела извиниться, но она заметила необычно длинные и острые уши. Все слова тут же пропали в ее голове, сменившись внутренним восторгом.

«Это же эльф! Не уже ли? Да, да, он самый, настоящий эльф! Нет, они точно эльфы все до единого, это однозначно! Что же мне ему сказать?» — Мысленно вскрикивала она от восторга, прибывая внешне в немом исступлении, разглядывая небольшую группу подобных ему мужчин и женщин, общающующихся между собой на террасе дворца.

— Какие же эти людишки все-таки хамы! Вытаращилась на нас, как на стадо огров цирковых, при этом даже не соизволив извиниться! — Заговорил на эльфийском тот, в кого врезалась девушка и, закончив с камзолом, брезгливо махнул своей рукой, как бы прогоняя девушку, если бы она была назойливою, жирной мухой.

Кирилла не поняла ни слова из того, что говорил ей эльф, но все так же, открыв рот, с удивлением продолжала разглядывать мужчин и женщин, так резко отличающихся от простых людей, не только ростом, но и привлекательной, почти божественной внешностью. До этого, Кирилле доводилось видеть эльфов только в иллюстрациях книг, но никак не лоб — в лоб, в живую.

— Не обращайте на него внимание, миледи, он всегда угрюм и колючь, как ежик. Он на вас нисколько не сердится. Правда ведь, Мэлинар? — Засмеялась эльфийка помоложе на человеческом языке и хлопнула своего старшего товарища по спине.

Дважды ударенному эльфу это не понравилось и он, цыкнув и обнажив раздраженно клыки, отдернул руку девушки, что чем-то по внешности была с ним схожа, но была куда уж миловидней за счет плавных очертаний лица, маленького носа, больших глаз и самого лицевого овала, тогда, когда у жертвы нападения было больше проявлений мужественных черт в лице, косаемо скул и подбородка. Но не смотря на жесткость и угловатые линии и формы фасада беловласого мужчины, он приглянулся Кирилле больше всех, стоящих перед ней эльфов, потому как источал силу, властность и красоту всей своей харизмой. А та девушка, что защитила Кири, больше напоминала юношу, и если бы не ее тонкая фигура с осинной талией, то ее точно можно было принять за парня, а все потому, что на ней был мужской костюм: лосины, комзол и сапоги, лишь отличавшихся от мужского наряда женскими аксесуарами и подвеской из белых искрящихся бриллиантовых крупиц на лбу.

— Я не говорил, что извиняю ее, ведь не слышал и слова извинения. Кто только впустил эту простолюдинку, не знающую манер во дворец? — Снова фыркнул высокий эльф по-эльфийски.

— Быть может она сюда пробралась зайцем? — Пошутил, кто-то из толпы и разразился хохотом, подтрунивая остальных.

— Да, нет! Она скорее всего немая. Видишь, как она открывает рот, а оттуда ни словечка. — Снова послышалась незнакомая речь, за которой последовала новая волна смешков.

— Прошу прощения, господа! Для нее все впервые! — Вмешалась баронесса с кривой неловкой улыбкой на озадаченном лице и, ухватив падчерицу за руку, поволокла за собой, затем пройдя несколько метров, остановилась с краю ковровой дорожки, ведущей в бальный зал и, с разъяренным выражением лица, отдернула дочь мужа. — Я что тебе говорила? Ты копия своего отца, такая же глупая растяпа! Будь внимательнее! Надеюсь, они тебя не запомнили. — Озиралась по сторонам баронесса, боясь, что кто-то из знакомых богачей заметит ее, отчитывающей неуклюжую падчерицу, которую сама же и воспитывала.

Стоящий у стены еще один лакей, которых было на празднике, что звезд на небе, вынул из крайнего сундука две маски на палочках и предложил даме с девушкой. Баронесса, недовольная поведением своей названной дочери и обладающая высокомерным характером по своей натуре, вырвала из рук королевского слуги обе маски и с таким же неприязненным рвением всучила одну из них Кирилле.

— Вот надень ее скорее и не снимай, пока куранты не пробьют полночь, — сказала она и протянула маску с птичьим клювом и разноцветными перьями. — Поменьше говори и, ради всех богов и Великой матери… помилуй, мать! Не ввязывайся в неприятности! — Рыкнула она раздраженно. — Куда делся твой глупый отец? Наверняка осушает очередной бокал бурбона… — Вертелась баронесса, разыскивая плотную фигуру с апельсиновым цветом волос и в синем атласном сюртуке. — Поверить не могу, что именно сегодня муж и его дочь решили опозорить меня перед всем высшим светом! — Сквозь зубы, зло прошипела матушка, хлопая руками по бедрам.

— Если ты так не любишь папу и считаешь его глупым пьяницей, то почему же вышла замуж за него? — Спросила Кирилла, не зная, как еще защитить своего доброго и любимого отца.

Мачеха оценивающе посмотрела на Кириллу.

— Потому, как он на тот момент был самым богатым и завидным женихом в Виксинбурге. Понятное дело, я должна была заполучить его себе и перещеголять свою сестрицу, которая собиралась замуж за герцога Фриндгольда. — Ухмыльнулась баронесса, снимая свой строгий капор и протягивая его лакею.

Девушка приставила к лицу пеструю попугаичью маску и поправляя волосы, снова задала вопрос:

— Но как же любовь? Не уже ли, матушка для вас, настолько важно положение?

С усмешкой баронесса вспрыснула руками:

— Я тебя умоляю… Не будь такой наивной дурочкой, дочурка. Конечно же в наше время все решают деньги и статус, а любовь — это не более, чем деревенские сказки, которыми крестьяне кормят своих нищих дочерей, зная, что те в свое время выйдут за таких же голодранцев, как они сами. — Махнула рукой баронесса, удивляясь, как у нее — расчетливой хищници, воспитывающей Кириллу, чуть ли не с младенчиства, могла вырасти такая несообразительная наивная простушка, вместо того, чтобы поучиться у нее премудростям счастливой и роскошной жизни.

— Но нянюшка Алетта рассказывала мне, что… — не унималась Кири.

Мачехе надоело, что падчерица постоянно пытается с ней спорить, копируя норов своего отца и поэтому, быстро прервала ее речь, не дослушав до логического умозаключения.

— Мне плевать, какими бреднями кормит тебя эта старая, выжившая из ума карга. Ее дело следить за тобой, а не рассказывать всякие враки. — Осадила уже строже баронесса и, схватив Кири за руку, потянула ее в зал, причитая по пути и поучая сердечным наукам. — Для тебя мы найдем самого перспективного жениха, поэтому можешь сразу выкинуть свои романтические фантазии из головы. Брак — это выгодная сделка, так что не нужно питать лишних надежд, если хочешь так же выгодно устроится в жизни, как я. Задача любой женщины — выйти замуж за богатого вельможу и поскорей родить наследников ему, чтобы обеспечить себе место в обществе и в его наследстве, на тот случай, если он того… помилуй, мать! — Выдохнула баронесса, наигранно задрав глаза и уложив руки в жест моленья.

Кирилла, спотыкаясь об край собственного бирюзового платья, которое специально выбрала для этого события, чтобы подчеркнуть свои глаза, следовала за мачехой в зал, где собственно и проходил весь маскарад.

— Ну уж нет! — Буркнула девушка, пытаясь стоять на своем. — Вот когда у меня появится муж, я буду любить его и сделаю все, чтобы моя семья была счастлива, а не такой сумасбродной, как у вас с отцом!

Слова девушки заставили мачеху рассмеяться искренне и в голос.

— Ты можешь делать все, что пожелаешь, но для начала попробуй не распугать мужчин и выйти замуж поскорее, а там дело твое — стать жертвой брака или быть счастливой самой. Главное, чтобы тебя потом не вернули домой, иначе я не выдержу такого позора. — Снова запричитала баронесса, театрально подкидывая свое заломаное запястье ко лбу и также по-актерски выдыхая «помилуй, мать!»

Звуки веселой музыки, доносившиеся из центрального зала, стали громче, а у рельефных створок дверей, которые достигали потолка, собралось не мало представителей разных рас со всех земель и континентов Аутура.

Кирилла быстро забыла о том, о чем спорила с Иллиадой и, огромными вытаращенными глазами цвета морской волны, уставилась на гостей, разглядывая их во всех мельчайших подробностях. Девушка всякий раз ахала и охала, когда ей удавалось вблизи разглядеть бледнокожих северян в их мрачных костюмах с мехом м песцовыми хвостами вместо плащей, обвешенных сверкающими драгоценностями южан, драконийцев в их чешуйчатых одеждах, у которых на голове были шиповые наросты, длина которых зависила от возрата представителя данного народа, и вообще всех, кто хоть чем-то отличался от жителей Энториона — страны людей. Ей было настолько все в диковинку, что девушка, позабыв про этикет, совершенно неосознанно смущала всех своим открытым любопытством.

— Кирилла, хватит таращиться! Ты меня позоришь! — Отдергивала ее мачеха, ведя под руку в зал и, произнося свою речь сквозь зубы, вуалируя это все натянутой улыбкой, которой она одаривала оглядывающихся на них гостей. — Наконец — то, хоть какие-то знакомые лица. — Уже добрее сказала она, завидев толпу благородных дам ее круга, собравшихся у цветочного фонтана.

Среди толпившихся герцогинь, графинь и баронесс, обсуждавших изысканный вкус, с которым была выполнена цветочная экспозиция в дворцовых вазах, Иллиада Адальская заметила своих племянниц и сестру, с которой соперничала с самого своего рождения. Баронесса, будь то другой случай, и не подумала приближаться к ехидной сестре, но она не могла упустить той возможности, чтобы похвастаться новым платьем и той причиной, собственно, по которой на бал прибыла чета Адальских.

— А теперь веди себя тихо и чтобы не звука. — В полголоса гаркнула баронесса на приемную дочь и потянула ее в гущу, состоящую из леди высших сословий.

Прикрыв свое постное лицо маской черной лисы, которая очень ей подходила, баронесса, выпустила из своей мертвой хватки Кириллу и подплыла к дамам.

— Леди. — Поприветствовала она дам. Очень учтиво, но в тоже время гордо, держа свою голову на одном уровне, баронесса склонилась в реверансе и, разогнувшись, подошла к сестре с племянницами. — Иллизида, рада тебя видеть, дорогая. Племянницы и вам, привет! — Чмокнула она сестру в каждую щеку, как положено поступать при встрече с родственниками и очень близкими друзьями, хотя ей хотелось плюнуть им всем троим в лица, что так ей мазолили глаза и теребили душу своим существованием, что ей порою снилось, как она душит всех троих. — Как твое здоровье? До меня дошли кое-какие слухи о твоем плохом самочувствии, но вижу, что ты прибыла на бал, а значит мне, не о чем беспокоиться, сестрица. Не так ли?

— Не дождешься! Я еще тебя переживу! — Фыркнула на нее сестрица, прикрывая за маской обезьяны свое недовольное лицо от встречи с нелюбимой родственницей, к которой испытывала взаимные чувства зависти и злости. — Можешь не беспокоиться… с моим здоровьем все в порядке, а вот тебе не стоит доверять каким-то слухам — они всегда обрастают ложью, прежде, чем дойти до твоих ушей.

Баронесса Адальская под маской расплылась в коварной улыбке, так как заметила темные круги под глазами сестры, которые та тщетно пыталась скрыть под толстым слоем пудры и белил. Иллиада в своих мыслях решила, что маска обезьяны, как никогда кстати подходила сестрице, так как сама, за глаза, называла ее старой мартышкой.

Шарлота и Лотта — дочери герцогини Фрингольд и кузины Кириллы, заметили приближение рыжей толстушки в бирюзовом и, взявшись за руки, со смехом ускакали подальше в зал, где, чокнутая, по их мнению двоюродная сестра, не сможет их найти.

— Давай скорей, пока эта пятнистая хрюшка нас не увидела, а то мы от нее не отвяжемся! — Хихикала старшая из девушек.

— Ага, — соглашалась младшая, — если нас увидят вместе с ней, то женихов нам точно не видать, как Кирилле собственной задницы!

Обе девушки рассмеялись.

— Она всех разгонит своей бесполезной болтовнёй. — Усмехалась Лотта и сестра ей вторила.

Девушки спрятались за одинаковыми масками кошек и растворились в толпе.

Кирилла подошла к тому месту, где только что видела кузин и не найдя их, улизнула на их поиски, пока занятая матушка, отвлеклась на колкости в адрес сестры.

— Иллизида, соболезную. Герцог Чарльз Фрингольд так рано покинул этот мир. — Начала баронесса, пытаясь состроить, как можно больше наигранного сочувствия в интонации.

— Не стоит притворяться, что тебе жаль, Иллиада. — Осадила ее старшая сестрица. — Мой покойный муж умер от старости и тебе это прекрасно известно, он был слишком древним. Чудо, что он вообще дожил до такого возраста…

— Но почему же нас никто не известил о смерти зятя, мы бы тоже прибыли попрощаться с ним. Помилуй, его мать!

— И без тебя, на похоронах было слишком много стервятников! — Высказалась герцогиня не скрывая своей неприязни к кровной родственнице и выхватив с лакейского подноса кубок с крепким пуншем, за раз осушила его, пытаясь избавится от нервов, что добавляло к ним пресутствие сестрицы на балу.

Баронесса прекрасно знала, что происходило в семье Иллизиды и какие страсти там кипели после смерти герцога и, что так сильно подорвало здоровье сестры, но благополучно прятала свои эмоции под ширмой непонимания, строя из себя невинную простоту. В курсе событий она прибывала не только из-за слухов, но и потому, как всю жизнь она совала свой нос в дела сестры, так как боялась, что та ее обскачет в богатстве или выгоде. Вот и теперь, прикидываясь совершенно неосведомленной, Иллиада Адальская мысленно радовалась тому, что видела свою сестру сломленной и нездоровой.

А произошло следующее.

После смерти ста десятилетнего герцога Фрингольда, объявился его сын от первого брака, который прожил за границей больше сорока лет и ни разу не объявился за то время, пока Иллизида была женой герцога. Промотав все свое богатство, пасынок потребовал наследство. Герцогиня, само собой, хотела послать его на все четыре стороны, но к этому моменту нашлось завещание, где четко было прописано, что сын герцога имеет право на половину всего имущества, плюс ко всему в завещании были указаны и другие близкие родственники, которые тоже имели свою часть в наследстве. Вот и вышло, что обручившись с мерзким старикашкой и родив ему двух дочерей, сестра баронессы осталась практически ни с чем. Вся это заварушка с делением имущества и завещанием очень сильно сказались на здоровье и нервах герцогини Фрингольд из-за чего она стала несносной и раздражительной, а пре словах «наследник» или «наследство» у нее начинался нервный тик, что было очень вредно для ее здоровья, учитывая ее возраст.

Этой ситуацией упивалась баронесса, считая себя на голову выше сестрицы, ведь в отличии от Иллизиды, она пока что была еще богата, хоть и любила проматывать деньги мужа на безделушки и азартные игры. Но, не смотря на всю пользу ситуации, Иллиаде не давал покоя тот козырь в рукаве, что хранила вдова герцога Фрингольда, а именно — двух дочерей, которых она могла выгодно выдать замуж и этим самым обеспечить себе богатую и беззаботную старость.

— Еще пунша мне! — Скомандовала герцогиня Фрингольд, когда мальчишка — лакей с подносом проходил мимо дам. Приняв предложенный слугой кубок, Иллизида приподняла бровь, словно ей вспомнилось что-то очень важное, а затем с сарказмом обратилась к сестре. — Ну рассказывай, а ты зачем притащилась сюда? Не уж-то решила выгулять свои старые кости? Или ты явилась сюда со своей рябой падчерицей для того же, что и все миледи королевства?

Иллиада чуть не подавилась закуской, которую она смаковала, с особым восторгом, пытаясь прочувствовать вкус победы над сестрой.

— Не понимаю, о чем ты? — Сказала она, когда откашлялась и тут же, бегая своими маленькими глазенками, отпила пунша из своего кубка, чтобы не взболтнуть ничего лишнего.

— Ну да, конечно. — Хмыкнула старшая из сестер, раздражительно подергивая нижнею губой и, не сдержавшись от сарказма, добавила. — Только тебе здесь ничего не светит, сестрица, с такой-то неказистой дочерью, как твоя. Ой прости забыла, у тебя ведь и дочери-то нет, так приемыш, от брака которой ты не увидишь не шиша… — насмехалась герцогиня над баронесой, — кстати, как ее зовет твой дорогой муженек? Курицей? А нет, цесаркой! Кажется, так? — Засмеялась герцогиня, изрядно нализавшаяся крепким пряным напитком. — Жаль, что у тебя от Кирона нет детей… было бы интересно посмотреть на них, в кого те уродились. Думаю, чудные бы вышли поросята, подстать их… — Герцогиня не успела договорить, так как ее речь прервал фонтан в лицо из пунша.

— Ах ты старая, скукоженная мартышка! — Как не старалась баронесса, но ее нервы не выдержали, и она выплеснула содержимое своего кубка в лицо сестре.

— Ах ты костлявая швабра! — Разразилась гневом герцогиня, разинув свой морщинистый рот до размеров сомовьей пасти.

Веселая музыка лир, бубенцов, скрипок и лютней звучала в такт развернувшейся баталии между почтенными сестрами, создавая комичный образ далеко не веселой ситуации, в которой герцогиня и баронесса вцепившись друг другу в волосы, отрывали от причесок соперницы целые клочья. Другие дамы не стали стоять в стороне и пытались прекратить эту бойню, но, попав под горячие костлявые руки сестер, тоже не оставались в накладе и получали от дерущихся свою порцию тумаков.

Стоящая неподалеку компания высших эльфов, состоящая из двух сереброволосых принцев Вессериона (эльфийской столицы) и их сестры принцессы в мужских одеждах, четырех аристократов, трех эльфиек и одного темного эльфа-телохранителя, заметила интересный экспромт. Заграничные остроухие гости с удовольствием стали наблюдать за развитием бабьей бойни, держась за животы от хохота, не в силах сдвинуться с места, чтобы прекратить дамскую возню.

— Ну, вот… а вы говорили, что… на людских балах можно умереть со скуки, а на самом деле… тут очень даже весело! — Говорила самая младшая эльфийка из компании, в мужском наряде, пересиливая вырывающийся из него смешок.

У некоторых ее товарищей даже выступили слезы на глаза, так как вид двух почтенных дам, раскидывающих свои руки-палки, был настолько нелепым, что многим просто не хватало выдержки, чтобы не засмеяться.

Дойдя до крайней точки кипения и получив по уху веером сестрицы, баронесса пустила в ход, все, что было под рукой, точнее, в ход пошла маска-баутта, что была в руке. Иллиада Адальская, не гнушаясь, стала дубасить свою сестру-герцогиню маской, пока их не успели разнять, ведь такие ситуации за место перевенства разжигали в ней азарт победить любой ценой, что она и намеривалась сделать.

— Уморительное зрелище! — Восторгался старший из группы чужеземцев, согнувшись пополам и похлопывая себя по коленке.

— Что здесь происходит? — Расталкивая эльфов, сквозь их группу просочился виконт. По сравнению с этими высокими блондинами, мужчина казался пухлой пандой, прогуливающейся в бамбуковом лесу. Его пенсне на золотой цепочке, так и норовило выпрыгнуть из глаза, но мужчина усердно придерживал его бровью, пологая, что этот аксессуар делает его немного суровей и умнее.

Запутавшись в высоких мужских фигурах в пастельно-изумрудных белых сюртуках и камзолах, преграждавших ему путь, виконт несколько раз обернулся вокруг себя, но все же выбрался из эльфовых зарослей и направился к склочным дамам:

— Баронесса! Герцогиня! Что вы здесь устроили? — Пробурчал он, протиснувшись между воюющими.

Придерживая пенсне пухлыми пальцами в открытом от удивления глазу одной рукой и другой разнимая дам, виконт Вандергольдский, пытался унять бабий мятеж, пока все это непотребство не увидел король, перед которым виконт постоянно пытался выслужиться и лизоблюдничал. Но, встав между двух огней, мужчина не рассчитывал получить ожоги, что в принципе произошло: как только его пухлая тушка разделила сестер, баронесса, вырвав брошь из сестринской прически заехала увесистым украшением в неприкрытый глаз виконту. Герцогиня, чтобы не оставаться в долгу, замахнулась ладонью для мести и угодила прямо по лысине, возникшей между ними, да с такою силой, что прозвучал хлесткий шлепок.

Виконт взвыл волком и, бросив к чертям пенсне, схватился за ушибленные места. Музыка продолжала играть. Гогочущие рядом эльфы, чуть ли не катались по полу от смеха, наблюдая за тем, какие страсти кипят на человеческих балах, но веселье вскоре прекратилось.

К враждующим мадам, подошел эльф в бело-золотом камзоле, что был усыпан россыпью белых искрящихся, как само солнце, из драгоценных каменьев капель. Высший эльф парой фраз на незнакомом наречие и щелчком пальцев, заставил всех участников кутерьмы замереть, оторваться на несколько сантиметров от пола и взлететь в воздух.

Одеревеневшие сестры, виконт и несколько девиц, случайно попавшихся под воздействие поля магического заклинания, в миг замолчали, они только и могли, что водить из стороны в сторону своими зрачками, совершенно сбитыми с толку, ведь секунду назад, они все громко скандалили, а теперь же, приняв на себя образ безвольных кукол, были вынуждены парить в воздухе, не понимая, что с ними происходит.

Парение и оцепенение спало таким же чудесным образом через пару секунд, как и настигло их. Плавно опустившись на пол, все участники потасовки, забыв, собственно, из-за чего все началось, разбежались по разным сторонам. Эльф, устранивший склоку тут же обернулся к своим, и на эльфийском стал отчитывать сородичей:

— Что это за поведение такое? Мои сыновья не должны показывать неуваженье к людям или стоять как обычные зеваки, потешаясь над представителями высшего людского сословия! Почему вы не прекратили драку, как только она тут началась?

— Как мы могли? Нам же было велено вести себя тихо и не во что не ввязываться, отец! — Сказал другой эльф, в чертах лица, которого, было заметно сходство с правителем.

— Мэлинар, не дерзи! Ты знаешь, что с представительницами человеческой расы мы должны заключить союз, поэтому нельзя, чтобы король расценил эту ситуацию, как неуважение к его народу или оскорбление, нанесенное ему. Мы здесь для того, чтобы скреплять союз мэж нами всеми, а не расшатывать его потехи ради!

— Отец, простите Мэлинара, он не хотел вам нагрубить. — Высказалась младшенькая из трех наследников эльфийского трона, незаметно наступив на ногу виновнику грубости. — Это было так смешно, что мы просто не успели среагировать. — На эльфийском прокомментировала девица, приближаясь к владыке светлых эльфов.

— Ох, Лилэй, ты как всегда уж слишком заботишься о своих старших братьях. — Увидев милое лицо дочери, которое ему напоминало почившую любимую жену, владыка смягчился и одарив доченьку ласковой своей улыбкой, взъерошил ей волосы. Затем, отец окинул взглядом других своих детей и обратился к ним. — Скажите спасибо сестре своей Лилэй, она снова вас спасла, иначе бы я вам прям тут устроил трепку.

— Но… — Начал средний сын владыки — Мэлинар, желая оправдаться, но отец не дал ему даже вымолвить и слово.

— Прекрати! — Шепотом осадил владыка самого бестолкового сына, по его мнению, который, то и делал, что добавлял проблем отцу и хлопот всему царству эльфов. — Я знаю, как ты относишься к этой затеи с браком, но ты единственный холостой принц. Тем более, не ты ли недавно заявлял мне, после того, как Сеофея выбрала в мужья другого, что тебе плевать, с кем тебя сведут? Так что выполни свой долг передо мной и королевством… Мне не нужны снова проблемы с эльфами долины, — добавил владыка. — Мне осточертело выпутывать тебя каждый раз, когда Илуардил находит свою жену в твоей постели. Еще немного и нанесенные тобой обиды перерастут в войну двух эльфийских королевств…

— Но я люблю Сеофею… — Вспыхнул Мэлинар. — Если бы ты нас благословил…

— Ты глупость говоришь, сынок! Она тебя отвергла! Забудь же про нее, глупец, она пренадлежит другому, с кем мне не хочется вражды… И я бы не хотел оплакивать тебя на твоей могили, поэтому заруби себе уж на носу… ты принц Вессериона — твой долг заботиться о мире и благополучии твоих земель и всех их жителей, а не о сладострастии греховном и запретном.

Владыка был так категоричен к чувствам своего отпрыска, что не мог оставить его слова без своего внимания и отцовского наставления:

— Ох, забудь ты ее уже! — Вымученно вспрыснул владыка. — Один лишь ты во всем королевстве не замечаешь того, что она только играет тобой, как марионеткой. Этой лисе удобно, что в ее подчинении такой бесхребетный пес, как ты, готовый выполнять ее самые безумные капризы. Так что, ты немедленно женишься и удовлетворишь меня тем, что остепенишься. Вот увидишь, брак с доброй девушкой пойдет тебе на пользу, так что выкинь дурь из головы своей и приступай! Твоя задача выбрать себе кандидатку, а об остальном позабочусь уже я. — Закончил владыка, давая понять бесшабашному сыну, что его приказ не подлежит боле обсужденью.

— Тогда мне плевать, кто это будет! Я все равно не поменяю своего решения жениться на Сеофее и отдать ей свое сердце!

— Вот уж упертая пустая голова! Ты просто бестолочь, раз очевидного не замечаешь! — Чуть не взвыл владыка, удивляясь, в какого прародителя Мэлинар пошел своим упрямством. — Значит выбор невестки я оставляю за собой. Что ж, прекрасно! Это даже к лучшему. Учитывая твои вкусы, боюсь предположить, что ты выберешь себе в жены не самую порядочную даму. Так что это с радостью беру я на себя.

— Ну и прекрасно! — Сжатыми губами ответил ему сын и, не сдержав своего сарказма, добавил на последок. — А теперь, владыка, позвольте мне провести мой последний холостяцкий вечер и насладиться одиночеством перед заключением вечным!

Мэлинар сказал это, как можно с большим обвинительным тоном в голосе и, стукнув каблуками сапогов друг о друга, отвесил изящный поклон отцу и растворился в толпе замаскированных гостей.

— О, предки, как же мне править королевством, если я не способен управлять одним из сыновей моих? — Взмолился владыка, состроивший опечаленное от горести лицо.

Под руку владыке влезла его младшая из детей, желавшая приободрить родителя и, приобняв его за талию, заговорила ласковым, успокаивающим голоском:

— Не переживай, отец, Мэлинар остынет скоро, и сам же себя будет укорять в грубости к тебе. Уверена, что брак с какой-нибудь хорошенькой человечкой отвлечет его от ненужных мыслей и все встанет на свои места.

— Лилэй, — обнял ее отец, — почему остальные сыновья не такие послушные и милые со мной, как ты?

Молодая эльфийка, лет семнадцати по человеческим меркам, смущенно улыбнулась и одарила отца своей ослепительной улыбкой, продемонстрировав короткие клыки.

— Потому, что Эльсинер и Мэлинар пошли в тебя.

Владыка издал невольный смешок:

— Наверное, тебя послали предки мне в благословенье… О, как же сильно ты похожа на свою мать, — с тоской в глазах улыбнулся эльф-владыка. — Она твердила это постоянно мне, когда твои братья в детстве делали какую-либо глупость. — Владыка Вэлиоруэль, щелкнул дочурку по острому носу и повел ее с бок танцующих, оставив своих сородичей дальше веселиться. — Ну что, пойдем выберем Мэлинару достойную жену?

***

Кирилла Адальская, предоставленная свободе и самой себе, пробиралась сквозь роскошно одетых мужчин и женщин невиданных ей до селе рас. Совершенно ослепленная их яркой красотой и бликами от драгоценных камней, сиявших ото всюду, девушка, с горящими глазами кидалась на все, что по ее мнению было из разряда «диковины». Не обошел ее взгляд и фуршетный длинный стол, стоящий поодаль от танцевальной зоны, который ломился от декоративных икебан, сделанных в виде лебедей, пантер и драконов, и разных яств, большую часть коих она видела впервые в своей жизни. Голодный взгляд Кириллы зацепился за высокий многоярусный поднос с разноцветными холодными закусками, стоящий в центре изобилующих гастрономических изысков, ведь на нем собрались закуски со всех концов Аутура. Были там и диковинные морепродукты в раковинах из морского государства, украшенные долькой и цветами лимона, мясные ассорти местной дичи, уложенные в виде розочек, кувшинок и лилий, всевозможные заграничные сыры, фрукты и овощи из местных и отдаленных земель, пирожные и канопе, способные удовлетворить гурманов всех миров и рас.

Узрев такую вот пирамиду, девушка пустила слюни от того, что долгое время ей приходилось сдерживаться от перекуса из-за брюзжащей мачехи о полноте девицы. Ее желудок тут же отозвался бурчаньем на пленительные ароматы, исходящие от фуршетного стола и, увлеченная ими дочь барона, словно одурманенная, подлетела на носочках к закускам, засовывая свой любопытный нос в каждое из блюд для того, чтобы, как следует насладиться запахами и не только…

Перед королевским балом баронесса посадила Кириллу на жесткую диету и лишила падчерицу сладостей и всего того, что Кирилла так любила, заменив обычный рацион овощными пюре и пресными кашами из риса и пшена. Баронесса морила голодом дитя барона, пытаясь снизить ее вес хотя бы в двое перед балом. Этим она часто доводила девушку до голодного обморока и отец, жалея свое единственное и любимое дитя, в тайне от строгой жены-тиранши подкармливал дочурку сластями, собственно, из-за этого Кирилле не удалось похудеть ни на грамм, о чем она очень сожалела, но не могла с собою совладать и отказаться от любимых плюшек.

Вот и теперь, волнение и смена обстановки, снова пробудили в ней животный голод, и девушка, уже не желала устоять перед такими изобилиями из вкусных блюд, которые, ожив в ее фантазии так и кричали своими маленькими ротиками: «съешь меня, Кирилла», «ты только лишь попробуй, откуси кусочек», «от одного кусочка вреда не будет для твоей фигуры, за то, ты голод сможешь заглушить».

Кири поддалась на уговоры этих аппетитных бесят и стала жадно хватать с подноса все, что на нее смотрело с вдохновением, не разбираясь, как эти несочетающиеся между собой иностранные продукты уживутся в ее желудке. Не прожевывая пищу как положено научно, т.е. тщательно, и не успев проглотить предыдущий кусочек, она совала следующий, так, что набив щеки до отказа, стала похожа на запасающегося пред спячкой хомячка.

«Ну же! Возьми меня», «и меня, меня тоже!» — Пищали разноцветные фруктовые пирожные, политые ванильным соусом, перекрикивая крутоны с мясным паштетом. — «А меня ты никогда не пробовала. Не отказывай себе в удовольствии» — пробасил морской коктейль в устричной створке. Кирилла тут же схватила его с подноса и уже была готова запихнуть его в рот следом за пирожным, как разглядела в нем, смотрящие на нее глаза и свисающие маленькие щупальца. Девушка скривилась и чуть было не выронила с рта все, что было пережевано до этого, но, сдержав в себе позыв, положила устричную створку с горкой морских гадов обратно на ярус подноса и схватилась за сырное канапе.

Наслаждаясь гастрономическими изысками, не обращая на толпящихся рядом таких же проголодавшихся гостей, и дожевывая разом пирожное, кусочки мясного и рыбного деликатеса вместе с фруктовыми дольками, Кирилла не сразу заметила, что к ней подошел кто-то еще. Этим «кто-то», оказался тот самый красивый эльф, на которого девушка налетела в самом начале дивного вечера.

Стройный и красивый остроухий блондин, не замечая присутствия и близости девушки, что была минимум на две головы ниже него, на пустую тарелку специальными щипцами, предназначенными для удерживания закусок, аккуратно положил несколько фруктовых ломтиков и взялся за тот морской коктейль, который не приглянулся Кирилле. Так же грациозно, отложив щипцы в сторону, он взялся за вилочку для накалывания и стал уплетать морских существ, раздражительно поглядывая на веселящихся на балу гостей.

— Ну хоть еда здесь более пригодна, в отличии от всего остального, особенно гостей. — Буркнул он сам себе под нос, чем вызвал внимание Кириллы, которая все еще продолжала жевать с набитым ртом, стараясь сделать это как можно скромнее, но выходило у нее это плохо и, со стороны она была похожа на жующего бегемота.

Девушка, наблюдая с каким наслаждением эльф поедал щупальца морского существа, как раз, решила дать морскому коктейлю второй шанс, ведь она не знала, когда еще сможет попробовать такое блюдо. Она, к тому, что уже было у нее в руках, потянулась за морской закуской и услышала, как, стоящие по другую сторону от нее люди в масках ворона и собаки, громко обсуждали ее манеры.

— Ты только посмотри, Клаудио, эта девчонка не знает элементарных правил придворного этикета. — Хихикнула худышка в собачей маске, которая толкала своего спутника локтем в бок.

— Кто пустил эту деревенское отрепье на королевский бал? — Посмеивался мужчина, который так же, как и эльф накладывал щипцами закуску в тарелку.

Эльф тоже услышал разговор. Ему стало интересно, кто же из человеческой расы мог так грубо пренебречь манерами и опозориться на балу, прибегая к моветону. Он посмотрел вниз и увидел тучную фигуру в бирюзовом, конопатое лицо и рыжую курчавую головку, прикрытую попугаичьей маской.

Девушка с набитыми до отказа щеками, застуканная с поличным, почувствовала себя неловко и быстро проглотив пищу, хотела отшутиться, чтобы хоть чем-то оправдаться перед красавцем светлым эльфом, но резко повернувшись от волнения, она случайно, задела маской, что так резко, отстранила от себя для извиненья, и опрокинула на эльфа тот самый морской коктейль, который был в его руках и свой, только что схваченный с общего подноса. Морские гады вывалились из ракушки и вязкой массой плюхнулись прямо на белоснежные одежды эльфа.

Эльфийский красавец зло выругался по-эльфийски и отставив свою тарелку, достал из кармана платок и стал раздражительно оттирать пятно со своего роскошного, но безнадежно испорченного камзола.

— Ох, простите меня, я не нарочно, сударь! — Выпалила Кирилла и вывалила на стол все, что так жадно хватала в охапку, чтобы съесть.

Освободившись от закусок, она потянулась к эльфу, чтобы помочь очистить следы ее оплошности, но подняв на него глаза, застыла в немом удивлении.

Мужчина с алебастровой, идеальной, гладкой кожей и сияющими светло-небесными, почли лазурными глазами показался ей принцем ее мечты. Такой высокий и статный с длинными волосами цвета белого золота эльф, должен был быть идеальной кандидатурой на роль главного героя ее любовных подростковых фантазий, о чем она и задумалась, растягивая вымазанные соусом и крошками губы в глупую и неловкую улыбку, но эльф смотрел на нее своими лазурными глазами из-под опахала белых ресниц взглядом, полным противоположных чувств.

Мэлинар сурово надвинул брови. Он небрежно, даже брезгливо, отодвинул от себя ее пухлую, протянутую руку, застывшую в воздухе, которой она собиралась подсобить с чисткой его одежды до того, как замерла в любовном онемении и, отпрянув от неадекватной человечки, сулящей бедами из-за своей неуклюжести, снова выругался, но уже на людском языке:

— Да что б тебя, слепая ты девчонка! — Сурово, резкими движениями, он смахивал остатки морепродуктов, но жирное, дурно-пахнущее темное пятно на его светлых одеяниях, как бельмо расплывалось все больше, одаривая эльфа неряшливым и неопрятным видом. От этого мужчина еще сильнее разозлился, о чем, тут же высказался виновнице, устроившей погром. — Я думал, что хуже уже быть не может вовсе, но нет, вечер окончательно испорчен, впрочем, как и мой наряд!

— Давайте, я вам помогу! — Вышла из оцепенения Кирилла и снова потянула свои руки к случайной жертве.

— О, нет, спасибо, но вы уже и так достаточно мне помогли. — С сарказмом и злорадной улыбкой отозвался эльф, не отрывая взгляда от жирного пятна. — Я буду вам признателен, если вы оставшийся вечер не будете попадаться мне на глаза… и это будет лучшая из компенсаций за нанесенный мне ущерб.

Он мельком взглянул на упитанную девушку, у которой лицо было измазано в соусе и крошках от закусок и невольно скривился. Его фантазия тут же выдала ему картину, где вместо девушки в бирюзовом платье и рыжими волосами, перед ним предстала рябая свинья с глупой улыбкой, протягивающая к нему свои грязные копытца.

— Я же извинилась! Я не хотела вам испортить вечер. — Потупив виновно глаза, пробурчала бархатным девичьим голоском, рыжеволосая свинья в атласном бирюзовом платье. — Это всего лишь небольшое пятнышко.

Эльф снова увернулся от ее неуклюжих ручонок и высказал свое мнение на этот счет:

— Ха, дорогуша, — вспрыснул Мэлинар, — но это ЖИРНОЕ пятно, которое будет трудно вывести, а значит мой любимый парадный камзол годится лишь на то, чтобы его выкинули к ерехонам в клетку, дабы те могли на нем лежать … — На последних словах, эльф оскалил свои клыки и рыкнул.

Эльфийский принц находясь в крайне неприятном настроении всегда вспоминал чудовище, что звался ерехоном, ведь для Мэлинара каждая нехорошая ситуации была такой же неприятной, как и огромный четырехлапый ерехон. Чудище было размером со слона, хоть и походило на понтеру, имело множество светящихся в темноте глаз, раздваивающиеся уши, пасть усеянную тонкими и острыми клыками-иглами, очень большие когти и черную шерсть. Это был самый опасный хищник во всем Аутуре: кровожадный и быстрый, он наводил страх на всех существ, а кому удавалось выжить после встречи с ним, тот навсегда терял свой рассудок (настолько страшен был ерехон).

Назревающий конфликт погасила юная эльфийка, одетая не как женщина, а как мужчина, вовремя появившаяся из неоткуда.

— Мэлинар, я повсюду тебя ищу. Отец уже заждался нас, он с королем Шерпом болтает на террасе и ожидает твоего явленья. — Обратилась остоухая девица к брату на эльфийском языке, но заметив, что они не одни, обрадовалась. — О, я смотрю ты уже кое с кем познакомиться успел? А ты не промох, братец! — Окатила девушку она своим веселым и дружелюбным взглядом.

Эльфийская принцесса приветливо и с обворожительной улыбкой протянула руку Кирилле и заговорила на общем наречии.

— Я Лилэй — младшая принцесса королевства Вессерион, а это мой средний братец Мэлинар. Будем знакомы!

— Э… а… — Выдавливала девушка, но из-за досады быть виновницей, испортившей настроение красавцу из ее мечты, она и слова вымолвить была не в силах.

— О, так ты та немая чудачка, что врезается в гостей? Так значит мы уже встречались.

Девушка, не желала выглядеть еще более дурной, чем уже показалась эльфам и, чтобы не упустить момента быть знакомой с такими обворожительными представителями эльфийского народа, приняла рукопожатие.

— Кирилла Адальская, но можно, просто Кири — дочь борона. — Представилась она.

— О, так ты вовсе не немая? Что ж, это меня радует, ведь здесь совершенно не с кем говорить, теперь-то я могу с тобой болтать, что скрасит нам обоим вечер. И кстати, тогда и ты меня зови просто Лэй.

Лилэй обратила внимание на то, что девушка немного испачкалась и вежливо предложила ей свой белоснежный с кружевом платок.

— Ох, — неловко выдохнула Кири и с благодарностью приняла платок. Она поняла, почему с таким пренебрежением на нее смотрел красавец эльф и смутившись, покраснела, как варенный рак.

После того, как ее лицо сияло чистотой, она вернула принцессе платок и поблагодарила за оказанную помощь.

Рядом стоящий Мэлинар, мучившийся с въевшимся пятном, бросил все попытки с ним бороться и просто скинул верхнюю одежду и протянул ее своей систре, оставшись в ласинах и в тунике очень интересного и необычного покроя.

— Не могу же я показаться в таком виде перед королем, — буркнул он и, проявляя моветон, зашагал в сторону террасы, даже не извинившись за свой вынужденный уход перед девушками.

— Здорово, что мне выпал шанс познакомиться с представителем человеческой расы. — Улыбнулась Лилэй и откинула камзол брата на спинку стоящего неподалеку стула. — Сама я здесь впервые и не знаю еще никого.

— Правда? Я тоже здесь впервые. — Улыбнулась Кири.

— Не может быть? Я думала, что люди часто посещают балы и мероприятья.

— Да, но мне всего восемнадцать, пришло время мне выйти замуж, поэтому мои родители привезли меня сюда, чтобы представить высшему свету и подобрать самого лучшего жениха.

— Моя семья, собственно, здесь по этой же причине. Мой старший брат уже женат, а меня засватал генерал. Один Мэлинар свободен — вот ему-то и ищем мы жену из достойных дочерей Энториона. — Дала расклад Лилэй, разглядывая девушку уже совершенно с другой стороны, чем просто как знакомую.

— Прости, — осеклась Кири, — ты сказала тебя засватал генерал?

— Да, все верно. — Непринужденно ответила девица.

— Но, ты же совсем юна? Насколько я понимаю, генерал мужчина взрослый?

— Угу, а что тебя так удивляет? — Вздернула бровью веселая эльфийка и запихнула в рот канапе из сыра.

— Вообще-то в нашем обществе, браки возрастные тоже есть, но я слыхала, что эльфы выходят по любви, а не для выгоды…

— В вашем? Ты имеешь ввиду в мире людей? Ха, — прожевав закуску, усмехнулась принцесса. — По-твоему сколько мне лет?

Кири пожала плечами и сказала неуверенно:

— Семнадцать? Восемнадцать?

— Мне давно уже перевалило за сто семдесят. Мы эльфы можем жить вечно, конечно, если не убьют в бою, поэтому мы можем создавать семью не только для размножения, а по собственному желанию. У нас, знаешь ли, нет разделения в любви и возрасте, вот я и выхожу замуж за Минора, не потому что это долг, а потому что я его люблю.

Глаза Кириллы загорелись адским огнем, так как она всегда была любознательна, и ей захотелось узнать о эльфийском королевстве и правилах в нем, как можно больше.

— По любви? — Просияла девушка, когда услышала то, что хотела, а именно подтверждения ее теории о семейном счастье, и опровержение слов мачехи о том, что брак — всего лишь сделка.

— Ну конечно, хотя, признаться честно, наши чувства не всегда были взаимны… Оказывается, я и не догадывалась, что глава эльфийской армии был по уши в меня в люблен, … — сказала она, наклоняясь к Кирилле на ухо, чтобы остальные гости не могли слышать их разговор.

Лилэй откровенно делилась с Кириллой своей историей, так как с первого прозорливого взгляда, которым обладают эльфы, ей стало понятно, что девушка не похожа на других представителей человечекой расы. Она очень добрая, открытая и светлая душа, которая бы не стала высмеивать или распускать сплетни о личной жизни своей новой знакомой. По этой причине, увидев в ней родную, хоть и человеческую душу, принцесса не стала скрытничать. Лилэй сама была не прочь завести друзей человеческой расы, но, из присутствующих на балу гостей никто кроме Кириллы не подходил на эту почетную должность. Люди казались эльфийке алчными и эгоистичными созданиями, заботившимися только о своем благосостоянии.

… — ведь он всегда был таким молчаливым и отстраненным. Многие думали, что у непреступного генерала Минора, вовсе нет сердца… стольким девушкам он отказал…

— Но как же он признался тебе? — Выпытывала Кири, хищно глядя на него в ожидании продолжения.

— Это долгая история, для ее рассказа нам нужно более уединенное местечко. Здесь слишком шумно… Не желаешь ли пройти в оранжерею? Я видела ее с наружи дворца, хотелось бы посмотреть изнутри на красоты человеческого сада. — Предложила эльфийка.

Кирилла быстро закивала головой и потерла руки, так как ей не терпелось узнать пикантные подробности любовной истории своего новоиспеченной подруги, ведь до этого, не смотря на то, что девушка была очень общительной и дружелюбной, друзей у нее было с гулькин нос и только в родном поместье, так как из-за этой ее особенности быстро привязываться к людям, многие избегали ее, считая ее слишком открытой и приставучей.

Кирилла под руку с Лилэй покинули бальный зал и отправились в оранжерею, которая находилась в другом конце этажа. Прогуливаясь между рядов необыкновенных и экзотических растений и райских цветов, вдыхая их приятный аромат, молодая эльфийка продолжал повествовать о своей жизни.

— Когда я был еще маленькой, то братья чрезмерно опекали меня, потому как я была еще той плаксой… Отец говорит, что после смерти мамы, я ходила за ними хвостиком, и мои глаза были постоянно мокрыми от слез.

— Ты росла без матери? Я тебе сочувствую… Я тоже свою мать не помню, она рано умерла, но у меня хотя бы есть мачеха… Наверно, тебе тяжело вспоминать об этом… — Сочувственно спросила Кири, не желая бередить больные раны новой приятельници.

— Все нормально, я была слишком маленьким и ничего не помню из того… Так ты готова послушать за моего милого Минора? — Уточнила высокая остроухая девица, смахивающая на эльфа-паренька из-за своей одежды, и получив сияющую от любопытства улыбку в знак согласия, продолжила. — Собственно, о нем я могу говорить часами и поверь, язык мой не болит от типунов.

Кирилла счастливо усмехнулась.

— Так вот, в то время, когда я была совсем крошкой-эльфом и таскалась за братьями своими по пятам и подражая им во всем, Минор — из темных эльфов, воспитывался у нас во дворце, он был лучшим другом моего старшего брата. Ему часто приходилось нянчиться со мной, а поскольку меня в детстве нельзя было отличить от мальчишки по характеру, Минор быстро ко мне привязался, ведь я в компании братьев и Минора была главною фигурой. Я выросла практически на его руках и считала его членом своей семьи не отделяя от родных братьев, но когда я достигла подросткового возраста, то заметила, что его отношение ко мне резко изменилось: он стал замкнут, неразговорчив и вообще избегал меня при каждой нашей встрече, особенно цепляло мое сердце болью, когда мы были с ним на едине. Но больше меня злило то, что он отводил свой взгляд от глаз моих, словно боялся заглянуть в мое лицо. Как-то раз, я, оскорбленная отношением таким к себе, не выдержала его очередного побега от меня и под покровом ночи, я пробралась в комнату его, чтобы поговорить с ним об этом и расставить все точки над «и». Тогда, загнанный в угол моими обвинениями, он мне искренне признался в своих чувствах… Сначала, я думала, что это несмешная шутка, но заметив, с каким трудом дается ему каждое слово о его потаенных чувствах, я испугалась и тогда… он меня поцеловал, зная, что я могу его возненавидеть. Я сбежала, как последняя трусиха…

Девушка смотрела заворажонными глазами на свою новую знакомую и не смогла сдержать позыва к любопытству.

— Ох, не уже ли в любви все так сложно и запутанно порой? — Не верила Кирилла своим человеческим ушам.

— Еще как сложно! — улыбнулась эльфийская принцесса. — Много недель я провела в раздумьях, что мне делать с правдой и чувствами Минора, но потом, все-таки поняла, что не чувствую к нему никакой вражды иль неприязни, а наоборот, его отсутствие рядом пугало и наводило сердечную тоску. Вот так, постепенно шаг за шагом, мы пришли к взаимным чувствам, и, когда уже не в силах были скрывать свои отношения, признались владыке — моему отцу. — Лилэй довольно щелкнула языком и, нагнулась к сиреневой в крапинку орхидеи, чтобы сорвать цветок. — Поскольку я всего лишь младшая принцесса, отец позволил мне сочетаться браком с кем я хочу, тем более, что и Минор ему тоже словно сын, ведь еще осиротевшим мальчуганом он попал к нам во дворец и вырос на глазах отца с моими братьями по крови. Владыка знает, какой он прекрасный, честный и добросовестный эльф. — Закончила девица и залечив веточку растения в том месте, где только что был разлом, вставила цветок в волосы Кириллы.

— Так даже эльфы, порой устраивают свадьбы по расчету?

— Простые эльфы — нет, — катигорично ответила Лилэй, — а вот представители королевской или высшей крови должны заботится о будущем процветании своей страны, поэтому, как и у вас, всегда найдется выгода в скреплении союзов.

— А как же дети? Я слыхала, что представители разных рас, не могут заводить детей, за исключением, если это не легенды. И как вообще в семьях их заводят? Вы тоже в одной кровати спите? Даже не на разных? — Выпалила шепотом Кири, не ожидав сама от себя того, что ее любопытство возьмет верх над тактичностью, и только после, смутилась до цвета помидора.

От нянюшки Алетты, девушка как-то слыхала, что чтобы, у вступивших в брак мужчины и его жены родились дети, паре достаточно спать в одной кровати на протяжении многих дней (до этого момента муж и жена живут порознь в разных комнатах и спят тоже отдельно). «Вот вся и магия» — выражалась нянюшка, густо краснея и пряча свою смущенную улыбку от неотстававшей от нее ходячей почемучки.

Заметив, как глаза новой знакомой горят от страсти к знаниям, Лилэй решила немного подразнить ее.

— Ну, а у вас — людей, как это происходит?

— Ну… муж и жена какое-то время спят в кровати, а потом у них рождаются детишки от любовной магии, что помещает в их чрева маленьких детей, — развела руками Кири. Думаю, они держатся за руки, чтобы это произошло.

Лилэй громко рассмеялась:

— Ты такая наивная… Кто рассказал тебе подобную брехню? Видимо ты и не слыхивала даже про этот вариант с пестиками и тычинками…

Дочь барона Адальского залилась густо краской, так как даже не предполагала, что ее добрая нянюшка так жестоко может обмануть ее, и, к тому же она не понимала смысла диковиных слов, что произнесла эльфийка.

— Так ты еще девственница и толком ничего об этом ты не знаешь? Не удивительно, что ты поверила во все это вранье про магию, что помещает плод в живот. Вообще, чтобы на свет появился младенец, будь то человеческий, эльфийский или чей-нибудь, не достаточно просто магии иль спать в одной кровати… — смеялась Лилэй, — весь процесс уж очень прост и происходит без вмешательства какого-либо волшебства. Природа управляет разумом и телом сливающихся во едино двух влюбленных.

— Да? — Выставив на эльфийку удивленные бирюзовые глаза, Кирилла даже позабыла о том, что оскорбилась тому, как девица обозвала ее девственницей. Сама она смутно представляла, что это такое, но посчитала это слово неприличным, сравнимым разве с незнающей невежей. — А что значит, слиться воедино?

Принцесса посмотрел на святую простоту в бирюзовом платье, на ее сплош покрытое рыжей рябью тело и пожелав просвятить новую подругу, на ухо ей она прошептал то, от чего девушка стала вся пунцовая, как китель у виконта.

Немного отойдя от шока и скривившись от брезгливости, невиная девушка, продолжила допрос:

— Не уже ли, все так по правде происходит и двое делают такие вот постыдные, смушающие вещи?

— Ты прямо, как из моностыря сбежала. — Потешалась над новою знакомой остроухая подруга, которой в навинку было вести беседы с созданьем взрослым, но отсталым интелектуально. — Конечно, а ты думала, для чего между ног такие сложные приспособления?

Кирилла по своему незнанию нахмурила брови и стала что-то очень серьезно обмысливать, но после не долгих рассуждений в своих мыслях, вновь задала вопрос:

— И как же это происходит? Я имею ввиду, разве это не больно, когда одно входит во второе? — Смущенно дева теребила пальцы и чесала заусенцы до крови.

— Да, есть такое, но лишь в начале этих отношений, в основном вскоре превыкают все и, тогда слияние может приносить массу удовольствий и даже возносить на вершину необычайного восторга, сравнимого лишь только с счастьем. Многие этот миг называют «маленькая смерть».

Наблюдая за тем, как девушка задумалась над новой информацией, Лилэй усмехнулась и не стала больше грузить ее взаимоотношениями между ним и Минором, так как, если уж Кирилла потерялась в дебрях человеческого размножения и анотомии, то само опладотворение повергнет ее в шок.

— Ладно, хватит с тебя сегодня премудростей любви, лучше давай вернемся в зал и потанцуем. Отдать должное людям, они могут создавать хорошую музыку и веселиться… — Предложила эльфийская принцесса, но Кири, кажется, так увлеклась познаниями к воспроизводству, что не хотела прекращать сию интересную обучающую лекцию.

— Лилэй, — схватила она деву за рукав и, глядя на ее возбужденными горящими глазами, стала клянчить, — ну пожалуйста, пожалуйста, расскажи мне ВСЕ?

— Вот еще, — хмыкнула принцесса. — Вот выйдешь замуж, там ВСЕМУ и научишься… Да и вообще, что тебе об ЭТОМ и поговорить не с кем? — Отдернула она ее.

Кирилла состроила такие щенячьи глазки, что даже самый злобный тиран не смог бы устоять перед этими бирюзовыми озерами.

— Нет, не с кем, — выдохнула она и забавно надув губы, печально продолжила. — Я подходила с этим вопросом к папочке… Он отдыхал в саду в гамаке, но услышав этот вопрос, выпал из гамака и покраснел, как архиерейский дракон. Затем, неожиданно вспомнил, что у него накопилась куча дел и убежал. Нянюшка — сама знаешь… кузины только смеются и называют дурочкой и деревенщиной, а маман все время твердит, что еще не время мне об этом знать и, как настанет время «долга», я сама все и узнаю.

— Ну может ты наблюдала, как делают это животные?

— Эх, — вздохнула Кири, — было, пару раз, но там все равно ничего не понятно.

Лилэй прониклась к беде новоиспеченной подруги и, не в силах дальше держать ее в информационном заточении, сказала:

— Хорошо, я расскажу тебе об ЭТОМ, но только это наш с тобой секрет, поняла? Если ты кому-нибудь разболтаешь, то я нашлю на тебя проклятье вечной немоты. — Шутливо сообщила эльфийка, строго пригрозив ей указательным пальцем.

— Я поняла… Никому, никомушеньки не скажу. — Кирилла радостно закивала головой и приготовилась внимательно слушать.

— Ну так вот, — начала Лилэй, подергивая своими покрасневшими ушками, — у мужчин есть… — немного замялась она, подбирая слова так, чтобы не травмировать юную психику Кириллы, — … мягкая кожаная «трубка», что висит между ног и, когда мужчина хочет соития с дамой сердца, трубка набухает и твердеет. Она перестает висеть, как унылый хоботок комеранского мамонта и начинает торчать, как негнущаяяся дубина, тогда, мужчина вводит эту штуку во влажное «отверстие» дамы, которая так же расположена у нее между ног. Мужчина двигается, и эта дубинка ерзает в теле женщины, доставляя обоим приятные ощущения, но потом, когда кавалер достигает пика наслаждения, из его трубки выделяется жидкость, которая проникает женщине внутрь живота в мешочек. И, когда мужские соки сливаются с женскими, т.е. их клетки — происходит зачатие. А после того, как произошло зачатие, дама становится беременной, поняла? — Закончила эльфийка, пытаясь объяснить, как можно проще весь процесс зачатия детей.

Любопытные бирюзовые глазенки, вытаращенные так, что еще чуть-чуть и выпадут, сверкали адскими искрами.

— Ваууу, — протянула Кири. — Откуда ты все знаешь?

— Только не забывай, что я эльф и, не взирая на мою юную внешность, я старше тебя в десятки раз, поэтому так много знаю, ведь у нас у эльфов множество наук, да и учимся мы дольше, чем смертные… А теперь, поскольку ты все знаешь, то пойдем уже танцевать.

Дверь в оранжерею неожиданно и со стуком открылась, так, словно бы ее открыли ногой.

— Лилэй! — Прозвучал мужской голос. — Ты здесь?

— Минор? — Насторожила уши юная принцесса и вышла из зарослей на свободную дорожку, устланную мозаичной плиткой.

— Лилэй, я тебя уже везде обыскался!

Красивый, лет так тридцати (по человеческому летоисчислению) эльф с темными волосами, смуглой кожей и широкими плечами, пустился на слабый бег к стоящей в конце оранжереи девушке-эльфийке. Лилэй тоже последовала его примеру и быстрым шагом стала приближать их встречу.

— Не заставляй меня больше волноваться. — Высказался старший товарищ, заботливо заключивший в объятия Лилэй.

— Прости, — уткнувшись в грудь своего возлюбленного, прошептала принцесса, — я была здесь со своей новой подругой… Она человек, и очень даже интересный!

Милота этого момента просто зашкаливала и Кири могла бы наблюдать за влюбленными весь оставшийся вечер, но, когда Минор услышал, что его драгоценная Лилэй была не одна, быстро загородил ее и вытащил свой меч, направив оружие в сторону шевелящихся кустов в конце оранжереи.

— Минор, что ты делаешь? — Усмехнулась удивленная девушка. — Ты же так напугаешь ее. Спрячь уже свой меч.

Лилэй ухватила своего жениха за запястье и плавно опустила его руку со сверкающим грозным оружием.

— Лил, малыш, тебе стоит больше заботиться о себе. — В пол голоса сказал ей Минор и, требуя объяснений одним взглядом, нахмурил брови. — Тебе нельзя разгуливать одной, тем более заводить знакомства… Ты же знаешь какие люди коварные созданья!

Эльф не спешил убирать меч.

— Ой, да брось ты, Кири не такая, ты сам в этом убедишься… — Сказала остроухая и развернувшись в сторону, где стояла девушка, обратился к ней. — Кири, выходи, не бойся, мой бугай не причинит тебе зла.

Кусты зашевелились снова и из-за густых зарослей медленно выползла на четвереньках испуганная пышка с морковными завитками на голове, собранными в прическу, и