2. В центре войда
Проснулся Гвоздиков от ощущения необычайной легкости. Приподняв голову, почувствовал, как по лежавшей под щекой ладони неприятно заскользили чьи-то волосы. Он сел и ощупал лицо руками.
— Это сколько же я спал? — вырвалось из груди.
— Семьсот тридцать пять часов, — раздался в ответ приятный женский голос, то ли проникший в кокон снаружи, то ли рожденный неведомым источником прямо в голове.
— Ты кто? Белая горячка?
— Помощник-консультант номер сто восемьдесят миллиардов четыреста семьдесят пять миллионов триста сорок шесть тысяч пятьсот шестьдесят один.
— А где ты, сто восемьдесят миллиардов… Не запомнил, как дальше, ядрена вошь. Можно по-простому — Миллиардерша с хвостиком?
— Можно по-простому. Отвечаю на первый вопрос: я везде, где ты, но неосязаема. Увидеть или потрогать меня невозможно.
— Бред какой-то.
— Я приставлена помогать тебе, буду снабжать необходимой информацией. Могу для твоей потехи и бредом быть.
— С этим спешить не надо. Бритву, как я полагаю, твои подельники не догадались в эту колбу засунуть? Так, скажи-ка, консультантша, чем заросли на лице убрать?
— Вспомни, каким ты видел себя в зеркале до сна, закрой глаза ладонью левой руки и, с максимальным усилием прижимая ее к лицу, проведи по бородке и усам, затем сожми ладонь в кулак и сразу распрями пальцы, как бы отбрасывая волосы.
Сергей послушно поднес левую ладонь к лицу, проделал предписанные манипуляции, снова поднес ладонь к лицу и тотчас ощутил под пальцами гладкость свежевыбритых щек — все чисто, ни волоска! Ничего себе фокус!
— Если надумаешь вернуть волосатость на лице, проведи с этой мыслью по лицу тыльной стороной правой ладони, — проинформировала Миллиардерша с хвостиком.
Гвоздиков промолчал. Что-то еще на собственном лице ему показалось странным. Он ощупал лицо двумя руками — на брови отсутствовал шрам! Довольно приятные чудеса. Левая рука непроизвольно потянулась в сторону от лица, коснулась стенки, и тело, качнувшись, поплыло в воздухе к другой стенке.
Невесомость! Значит, кокон перестал наращивать скорость, и больше не придется страдать от перегрузок, уткнувшись мордой в пол. Но почему вокруг такая темнота?
— Мы находимся в центре небольшого войда диаметром пятьдесят четыре миллиона световых лет, — раздался голос Миллиардерши, — поэтому вокруг нас нет звезд.
«Во дает! — удивился Гвоздиков. — Я, кажется, не произнес ни слова, а она уже отвечает!»
— Можешь спрашивать мысленно.
— А что за светлое пятнышко, вон там, слева от нас?
— Это одно из множества сверхскоплений галактик. По вашей терминологии оно называется Галактическое сверхскопление Девы, в него входит и ваша Местная группа. Одной из сорока трех галактик вашей Местной группы является Млечный путь. В нем триста двадцать миллионов звезд, одна из них, относящаяся по вашей терминологии к желтым карликам, — Солнце, вокруг которого вращается ваша крошечная планета. Еще вопросы?
— Ну ты наворотила терминов, голова пухнет. Это что, Земля отсюда типа прилипшей к пятке песчинки?
— Я твоих сравнений не понимаю.
— Оставим на потом. А что это за бесчисленные столбики парят вокруг?
— Капсулы с такими же, как ты, землянами. Их стенки, как и твоя, не пропускают внутренний свет наружу, поэтому вы друг друга не видите. Через сорок минут стенки обретут полную прозрачность, ты сможешь увидеть своих соседей, а они тебя.
— Ты что, серьезно?
Уперевшись ладонями в стенки своего кокона и приблизив к ней лицо, Гвоздиков с ужасом стал вглядываться в проплывающие мимо темные столбики. Уму непостижимо, сколько тут нас, униженных, бесправных.
— Зачем нас всех похитили? — вырвалось невольно из груди. — По какому праву? На каком основании? Куда мы летим? Что мы такого сделали, чтобы нас лишили свободы? Я хочу на Землю! Жрать хочу!
— Ты получаешь все необходимое для жизнедеятельности из воздуха через поры в коже, через них же очищается организм. Твое «жрать хочу» нефизиологично. По поводу крошечной Земли — чем она может тебя привлекать?
— Реками, лесами, степями, пляжами на морских берегах, друзьями… Женщинами, наконец!
— Разве ты любишь все это?
— Разумеется.
— Неправда. Ты не любишь ни Землю, ни женщин. Тобою движут животные инстинкты.
Столь бесцеремонные, наглые обвинения, да еще высказанные равнодушным, безапелляционным тоном, не могли не вызвать ответной реакции. Сергей поднял вверх руки и, потрясая в пустоту кулаками, прокричал:
— Не тебе, бестелесной Миллиардерше с хвостиком, судить о любви! Тьфу на тебя!
Успокоившись немного, опустил руки. Мелькнула трусливая мысль: не последует ли за его бунтом наказание? Потом решил, что терять ему нечего. Впрочем, на рожон лезть, кажется, тоже нет смысла. Помолчал немного, собираясь с мыслями, и продолжил более мирным тоном:
— Нутром чувствую, сейчас начнешь: возлюби врага, подставь щеку… Слышал я всю эту чушь сто раз. Но, по мне, нормальная любовь — когда два тела сливаются в одно и пусть весь мир хоть в тартарары катится. А питаться через поры — извращение. Я хочу по-людски: водочки стопарик, огурец малосольный чтоб на зубах похрустывал. Давай колись: зачем меня похитила? Коль приглянулся, то покажи свои телеса, может, если не слюбимся, то сговоримся как-нибудь.
Незнакомка молчала.
Обиделась, наверное. Сергей огляделся. Из плавающих вокруг в невесомости темных столбиков все явственнее пробивались наружу мягкие рассеянные полоски света, постепенно расширяясь и соединяясь друг с другом. Вскоре он обнаружил, что находится в центре тонкого сияющего диска с парящими вокруг бесчисленными фигурами людей, и не в силах сдержать эмоции воскликнул
