автордың кітабын онлайн тегін оқу Наемник. Приквел. Часть 1. Приключения принцессы и ее друзей
Дмитрий Луговой

Дмитрий Викторович Луговой

Наемник. Приквел. Часть 1

Приключения принцессы и ее друзей

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Принцесса Клео была единственной наследницей престола герцогства Крания и, по совместительству, всей Мараккской империи. По предложению принцессы в Проклятые земли направляется небольшой отряд. В лице наемника по прозвищу Грифон отряд принцессы находит сильную поддержку. Первое нападение неизвестного врага, и внезапное пленение принцессы, за которым стоят Хикилай и Механик. И, кажется, они знакомы с Грифоном.

18+

Пролог

Как хорошо после целого дня, проведенного в море, встать у берега, развести костер и пожарить на нем вкусную сочную рыбу, пойманную на славного джараханского червяка!

Карам сидел, поджав ноги, и с удовольствием вгрызался в мясо и обсасывал многочисленные косточки. Его верная команда (насколько она может быть верной у пиратов, разумеется!): Тепон, аль-Джабрини и Некутос сидели рядом и также с довольными улыбками поглощали улов. Лишь самый молодой член их банды, которого все звали исключительно по прозвищу Вонь (от него почему-то всегда воняло, даже если он только что помылся), ходил кругами вдоль лагеря, неся дозор.

— А Вони, как всегда, достанутся объедки! — произнес Некутос и оглушительно заржал.

Его почему-то всегда забавлял этот факт. Карам не знал почему, да, собственно говоря, и не хотел знать.

— Карам! Карам! — внезапно раздался вопль юноши.

— Ну вот, вспомнишь сами знаете что, тут и оно! — сквозь зубы выругался глава шайки. — Что там у тебя, Вонь? — поднимаясь на ноги и вытирая жирные руки о засаленные штаны, спросил Карам.

Подбежавший к нему пират, согнулся пополам, пытаясь отдышаться, а затем произнес:

— Я только что видел, как с Проклятых земель вышел живой мертвец! Он направляется к нам! Нужно срочно сматываться! — под конец юноша уже откровенно перешел на визг.

Карам не выносил этого, а потому от души врезал Вони в челюсть, отчего тот повалился на песок, и оглядел свою шайку.

Все пираты при упоминании Проклятых земель и живого мертвеца вскочили на ноги и осенили себя охраняющими знаками, каждый тем, в который верил сам.

— Вонь прав, командир, — произнес аль-Джабрини. — Если к нам движется живой мертвец, надо сматываться!

Тепон и Некутос одобрительно закивали головами.

— Эх, вы, суеверные дурни! — прикрикнул на них Карам. — Малец принял какого-нибудь зверька за человека, а вы ему верите! Сами знаете, у страха глаза велики! Идемте! — махнул он рукой. — Сейчас вы сами убедитесь, что никакой опасности нет!

Главарь пиратов двинулся в ту сторону, откуда недавно прибежал Вонь, миновал бархан, закрывавший обзор, и замер.

В первый момент Карам решил, что он тоже оказался под влиянием дедовских рассказов и бабушкиных преданий, так как увидел медленно бредущего по песку человека. Но уже спустя мгновение до него дошло, что это вовсе не живой мертвец, как решил Вонь, а самый обыкновенный мужчина.

— Живой мертвец! — в один голос воскликнули поднявшиеся вслед за Карамом на бархан Тепон, аль-Джабрини и Некутос.

— Вы что, мало того, что верите во всякие суеверия, так еще и слепы на оба глаза? — раздраженно пробурчал их командир. — Это обычный мужчина. Должно быть, его корабль потерпел кораблекрушение, и течение выбросило его сюда!

Пираты замолчали, внимательно всматриваясь в путника,

и, наконец, постепенно пришли к выводу, что Карам прав.

— Кажется, он из Ландрии! — заметил аль-Джабрини. — Видите, какие у него диковинные одежды!

Одеяние мужчины и впрямь было непохожим на привычную одежду: какой-то черный, обтягивающий тело, кусок ткани, из-за которого в минуты, когда луна скрывалась за облаками, казалось, что над песком плывет одна голова.

— А у него неплохое телосложение! — пожевал свои губы Тепон. — Такого раба можно очень выгодно продать!

— Дельное замечание! — похвалил его Карам. — Пожалуй, нам стоит встретить этого путника и продемонстрировать ему наше гостеприимство! — произнес он многозначительно.

Для случаев, подобных этому, у пиратов специально был припасен бурдюк с вином, в которое было добавлено сонное зелье. Не успеет путник ничего понять, как уже оказывается на галере в качестве гребца или на соляных рудниках.

Конечно, многие могут сказать: «Зачем использовать сонное зелье, вас ведь пятеро, а он один?». Но Карам не привык рисковать понапрасну. Зачем, спрашивается, давать страннику шанс убить кого-то из них, когда можно обойтись без крови?

По велению Карама Некутос сделал несколько шагов навстречу мужчине и прокричал, сильно размахивая руками:

— Эй, странник, иди сюда! Погрейся у нашего костра, отведай нашего ужина, попей наше вино! Дай отдохнуть своим уставшим ногам!

Путник остановился, несколько секунд смотрел в сторону пиратов, а затем двинулся в их сторону.

— Отлично! — пробормотал Карам, потирая руки. — За такого раба можно выручить не меньше пяти золотых дхарм!

Аль-Джабрини тем временем извлек их бурдюк с вином и положил его на песок рядом с костром. Затем он помог подняться с земли Вони и вытер с его лица кровь, которая могла вызвать у путника некоторые сомнения в чистоте намерений пиратов.

Когда странник подошел к ним, Карам шагнул ему навстречу, широко разведя руки в стороны, и крепко обнял его.

— Как мы рады встретить путника в этих глухих местах! — воскликнул главарь пиратов. — Надеюсь, ты не откажешься поужинать с нами и поведать, как ты здесь оказался? Мы столь долго болтались в море, что устали от голосов друг друга, и безмерно счастливы будем узнать о последних новостях в мире из твоих уст, о, странник! Ах да! — Карам шлепнул себя по лбу. — Мне нет прощения! Я забыл первое правило гостеприимства: представить гостю себя и своих друзей. Меня зовут Карам, а это Тепон, аль-Джабрини, Некутос и…, — только тут он сообразил, что нормального человека не могут звать Вонь.

— А как зовут этого молодого человека, мы не знаем, — пришел на помощь аль-Джабрини. — Мы подобрали его с месяц назад посреди бескрайнего океана, умирающего от жажды и голода. Напоив и накормив его, мы стали расспрашивать о том, как он оказался в такой беде, но выяснилось, что он не может говорить. Это такое несчастье! — пират даже сам расчувствовался от своей выдуманной истории и прослезился.

— Да, это огромное несчастье! — поддержал аль-Джабрини Карам, одновременно грозя кулаком из-за спины путника Вони. — Только попробуй заговорить, и сам пойдешь на галеры вместо этого мужика! — одними губами предупредил он юношу.

Вонь испуганно сглотнул, но, к счастью, странник этого не заметил.

— А как твое имя, путник? — спросил его Тепон.

— Меня зовут… Меня зовут…, — мужчина обхватил голову руками, а потом в отчаянии воскликнул: — Я не помню!

«Точно кораблекрушение!» — подумал Карам.

Он слышал о таких случаях. Налетел на корабль шторм, разнес его в щепки, какая-нибудь доска ударила матроса по голове, его выбросило на берег, а кто он и откуда, сказать уже не может.

— О, какое горе! — воскликнул Некутос, хотя на самом деле странник, не знающий о себе ничего, большая удача, ведь такие люди от отчаяния готовы довериться любому. — Ты потерял память! Но не расстраивайся, она обязательно вернется! А пока отведай жареной рыбки и попей хорошего вина! — Некутос и Тепон подхватили мужчину за руки и подвели его к костру.

Карам жестом велел остальным также расположиться у горящих дров, и сам сел напротив мужчины.

Некутос взял кусок жареной рыбы и протянул его страннику. Тот не спеша («Непохоже, чтобы он долго голодал!» — отметил про себя Карам) принял угощение и, отрывая по кусочку, стал отправлять мясо себе в рот.

— А вот наше вино! — указал на бурдюк, который лежал в ногах путника, аль-Джабрини. — Это, конечно, не знаменитое кранское вино, но, уверяю, оно не очень ему уступает!

Путник кивнул и потянулся за бурдюком. Отвинтив крышку, мужчина поднес его к своим губам и сделал небольшой глоток.

«И от жажды он не страдает!» — подумал Карам, которого охватило некоторое беспокойство.

И, как оказалось, это чувство не было беспочвенным. Путник не стал глотать вино, видимо, заподозрив неладное, а выплюнул его на песок.

— Ох, зря ты это сделал, парень! — покачал головой Карам.

Эти слова были сигналом к активным действиям. Все пятеро пиратов тут же вскочили на ноги, намереваясь одолеть путника в бою и, крепко связав его, бросить в трюм их небольшого судна.

Однако странник оказался весьма ловок. Некутос и Тепон не успели подняться, так как он выпустил рыбу из рук и, молниеносно разведя руки в стороны, ударил ребрами ладоней по горлам пиратов.

Те тут же повалились на землю, а путник вскочил на ноги, одновременно так дернув левой ногой, что песок полетел в глаза аль-Джабрини, уклонился от запоздалого выпада Вони, так что рука юноши, сжимавшая кинжал, оказалась зажата между его правой рукой и туловищем, и нанес пирату сильный удар в плечо. Вонь отшатнуло в сторону, послышался треск ломаемой кости, за ним дикий визг юноши, а странник уже оказался лицом к лицу с Карамом, а в его левой руке блестел кинжал Вони.

Но Карам не стал бы главарем хоть и небольшой, но все же шайки пиратов, если бы при первой опасности делал ноги. Он пнул котелок, висевший над костром и полный горячей воды, и, выхватив саблю, перемахнул через пламя, намереваясь оглушить ошалевшего от боли в ошпаренных ногах противника.

Но, как выяснилось, странник был не так прост. Он не обратил внимания на кипяток, пролившийся ему на штаны, и, перехватив в воздухе руку Карама, сжимавшую саблю, повалил его на землю, и они вдвоем покатились по песку.

Остановились они только через три десятка метров, и правую руку Карама сразу же пронзила острая боль. Это путник вонзил в нее, вблизи запястья, кинжал Вони. Пират дико взревел, выпустил свое оружие и тут же получил удар кулаком по лицу.

На несколько секунд Карам просто ослеп, а, открыв глаза, обнаружил, что странник уже стоит в нескольких метрах от него и сжимает (о Кровожадный Бурук, покровитель всех пиратов!) своими ладонями лезвие меча, которым аль-Джабрини, избавившийся-таки от песка в глазах, пытался размозжить ему череп.

Как завороженный, Карам наблюдал за попытками аль-Джабрини, на руках и лице которого вздулись все жилы, продолжить движение своего клинка. Все было тщетно.

А затем путник небрежно дернул руками в левую сторону. Аль-Джабрини выпустил меч из рук и получил удар в пах, согнувший его пополам. Впрочем, стоял он недолго. Последовал еще один удар, на этот раз локтем по бритому затылку, и пират уткнулся лицом в песок и замер.

Странник же переложил взятый в бою меч в правую руку, развернулся и медленно зашагал в сторону Карама. Пират хотел было вновь схватить свою саблю, но путник покачал головой и произнес:

— Не советую!

С его ладоней на желтый песок капали алые капли крови (видимо, удержание меча голыми ладонями требует некоторых жертв), а лицо выражало абсолютное спокойствие.

Наверное, если бы странник пылал от гнева и в ярости крушил все вокруг, Караму не было бы так страшно. А так, глядя в невозмутимые голубые глаза путника, пират, не вовремя к тому же вспомнивший, что Вонь видел мужчину, выходящим с Проклятых земель, почувствовал, что все его органы расслабились. Штаны Карама немедля спереди промокли, а сзади слегка просели вниз.

Странник, уже приблизившийся на расстояние одного шага, поморщился от неприятного запаха, ударившего ему в нос, и спросил:

— Далеко до ближайшего города?

— До Тариана, что в Джарахане, дней пять пути, если пешком! — поспешно ответил Карам, махнув рукой себе за спину. — Но днях в трех в том же, северном направлении, находится оазис, в котором местные кочевники делают остановку. У них можно выпросить верблюда, причем за весьма умеренную плату!

— У тебя деньги есть?

— Да, господин, конечно, господин! — понял намек Карам и, отстегнув от пояса кожаный кошель с семью золотыми дхармами внутри, протянул его путнику.

Странник наклонился, взял с ладони пирата кошель, затем вернулся к лежавшему на песке аль-Джабрини, снял с его пояса ножны, прицепил их к своему, вложил в них меч, улыбнулся Караму, для чего-то при этом приложив два пальца к виску, и направился на север.

«Явно ландриец», — подумал Карам, глядя вслед несостоявшемуся рабу. — «В этой пустыне и дня не протянуть без фляги с водой».

Оставшись в живых, пират испытывал несказанное облегчение, не зная еще, что через три дня его и аль-Джабрини с Вонью, также оставшихся в живых, пленят другие пираты и продадут в рабство на галеры Мараккской империи.

Глава 1

Принцесса Клео, наследница престола герцогства Крания, перешла в атаку. Всего два или три взмаха мечом, и она уже прижимает клинок к шее своего противника.

— Так нечестно! — воскликнула Клео, убирая меч в ножны и снимая с головы шлем.

Ее роскошные вьющиеся черные волосы, избавившись от сдерживавшего их головного убора, красиво упали вниз, на нежные плечи юной принцессы.

— Ты поддался! — притопнула девушка ногой и обиженно надула губки.

— Ваш верный страж не должен позволить себе причинить вам вред! — также снимая шлем, ответил ей Трил.

Клео знала его с детства. Кажется, она едва успела появиться на свет, как Трила, происходившего из семьи почетных стражников дворца, определили в ее охранники. Конечно, первое время он мало годился на эту роль, ведь он был всего на год старше самой принцессы, но уже лет с шести-семи мальчик, а ныне симпатичный юноша с русыми волосами и карими глазами добросовестно выполнял возложенные на него обязанности.

— Но если ты будешь мне поддаваться, то я никогда не научусь сражаться! — возмущенно воскликнула Клео.

— Такой благородной даме, как вы, — с поклоном произнес Трил, — ни к чему уметь обращаться с мечом. Для того чтобы повергать ваших врагов, у вас есть я и вся остальная армия!

— Ты говоришь совершенно, как мой отец! — снимая легкие доспехи, которые когда-то подарил ей отец, не устояв перед дочкиным напором, заявила принцесса. — Вместо воинских упражнений тебе, доченька моя, стоит больше времени уделять искусству благосклонно улыбаться, вести светские беседы и, возможно, разрешать мелкие государственные вопросы, — передразнивая голос отца, произнесла Клео.

— Ваш отец, герцог Альбар, совершенно прав! — ответил ей Трил.

— Благодарю тебя, юный Трил! — раздался за спинами юноши и девушки мужской голос.

Клео стремительно обернулась и увидела своего отца, проникшего в зал для фехтования через потайную дверь, скрытую гобеленом.

— Отец, ты вновь за мной подглядывал? — возмутилась принцесса.

— Нет, конечно, — принял оскорбленный вид герцог. — Просто я разыскивал тебя, чтобы напомнить о намеченной на сегодня встрече с представителями Велона и Сорона, эльфов, гоблинов, горных гномов и Гильдии волшебников. Слуги осмотрели все комнаты и так и не нашли тебя. Тогда-то я сообразил, что ты вновь заперлась в этом зале вместе с юным Трилом. Тебя, юноша, я не виню! — повернул Альбар голову в сторону стражника. — Ты обязан выполнять поручения моей дочери!

— Для меня это честь, герцог! — поклонился Трил, потихоньку отступая к двери.

— А вот ты, моя дочь, вынуждаешь меня прибегнуть к крайним мерам! — проигнорировав реплику юноши, строго произнес герцог. — Раньше я потакал всем твоим причудам, надеясь, что с возрастом это пройдет, но теперь вижу, что ошибался. С этого дня, Клео, тебе запрещено упражняться в любом виде деятельности, неподобающем принцессе!

— И что же ты сделаешь, если я нарушу твой запрет? — с вызовом произнесла девушка, делая шаг вперед.

Роста отец и дочь были приблизительно одинакового, так что теперь, когда они стояли вплотную друг к другу, кончики их носов почти соприкасались. Только у герцога он был слегка крючковатый, а вот у принцессы прямой и немного задиравшийся вверх.

— Я был добрым отцом и все твое детство, не слишком-то безупречное, держал розги в запертой комнате, — произнес Альбар. — Но если ты посмеешь нарушить мой запрет, то я отопру эту комнату и самолично выпорю тебя!

— Отец! — воскликнула Клео, метнув смущенный взгляд в сторону застывшего в дверях Трила.

Юноша постарался не подать виду, что он слышал беседу отца с дочерью, но румянец, проступивший на его щеках, ярко свидетельствовал об обратном. Конечно, будь он обычным придворным вельможей, то он бы тихо выскользнул из зала, дабы не стать свидетелем неприятной сцены, но как личный телохранитель принцессы Трил не мог покинуть комнату без особого распоряжение Клео или герцога.

— Что такое? — Альбар оглянулся назад и только сейчас понял, что юный страж слышал весь разговор.

Да, нехорошо получилось! Не должно придворным слышать такие разговоры, ведь в таком случае они легко могут себе представить принцессу с задранным платьем и ее отца, хлещущего дочь розгами по ягодицам, а это наносит урон престижу правящей династии.

— Кхм! — герцог прочистил горло, собираясь с мыслями. — Как хорошо, что ты еще здесь, Трил! Проводи мою дочь в ее покои, где она сможет переодеться.

— Слушаюсь! — склонил голову и щелкнул каблуками Трил.

— И прими ванную! — шепотом велел дочери Альбар, нежно придержав ее за локоть. — От тебя несет потом!

Клео скорчила недовольную рожицу, но кивнула и направилась к выходу. Трил, как и подобает стражнику, открыл принцессе дверь и придержал ее, пока девушка выходила.

— И не надейся, что я прекращу наши занятия! — едва юноша закрыл дверь, отрезав их от герцога, произнесла Клео. — Я так просто не сдамся!

— А как же угроза насчет розг? — не удержался от ехидного замечания Трил.

— Я что-нибудь придумаю! — слегка порозовев, ответила принцесса. — И запомни, — добавило она, — ты — мой страж и должен выполнять, в первую очередь, мои приказы!

— Я помню об этом, госпожа! — склонил голову юноша.

— Тогда слушай мой первый приказ, — велела ему девушка. — Не смей меня звать госпожа! И «выкать» мне тоже не смей! Мы знакомы с тобой с детства, Трил, так что зови меня просто Клео и обращайся ко мне на «ты».

— Как прикажете, гос…! — стражник заметил строгий взгляд принцессы и поправился. — Как скажешь, Клео!

— Вот так-то лучше! — улыбнулась девушка. — Давай, кто быстрее до моих покоев? — и, не дожидаясь ответа, она припустила со всех ног по коридору.

Трил проводил ее сверкающим взором, а потом побежал следом. Надо создать видимость борьбы, а то Клео поймет, что он опять ей подыгрывает!

***

Клео лежала в полной теплой воды ванне и думала о предстоящей встрече. Вообще-то по возрасту (а ей только недавно исполнилось семнадцать) девушке не полагалось присутствовать на столь важных государственных мероприятиях (а в том, что именно таким мероприятием эта встреча и являлась, сомнений не было). Но ее отец, правитель герцогства Крания и, по совместительству, всей Мараккской империи, считал иначе.

Клео была единственной наследницей престола (ее мать скончалась при родах, а отец жениться второй раз не пожелал) и, по мнению герцога, уже должна была вникать в государственные дела. Это, конечно, немного противоречило его собственным убеждениям насчет занятий, достойных благородной дамы, но у Альбара не было выхода.

В последние два года рана, полученная им, тогда еще наследником престола, во время войны с султанатом Джарахан, все чаще давала о себе знать. И поэтому герцог с каждым днем все активнее привлекал дочь к решению разного рода внешних и внутренних политических проблем.

Разумеется, можно было выдать Клео замуж за представителя мужского пола другой правящей династии (хотя сама девушка была далеко не в восторге от этой перспективы), но подходящего кандидата не находилось. А обусловлено это было весьма хитрым политическим устройством Мараккской империи.

Когда-то очень давно, княжество Велон, герцогство Крания и графство Сорон были независимыми государствами. Иногда они воевали между собой, но по большей части мирно сосуществовали, процветая за счет взаимовыгодного сотрудничества.

Однако все изменилось, когда на их территорию вторглись жестокие маракки. Откуда они пришли, было неизвестно, но эта была раса свирепых воинов, выкрашивавших лица в белый цвет, прежде чем идти в битву. Одно за одним они покорили и графство, и герцогство, и княжество. Так и появилась Мараккская империя, которую именовали так по названию расы завоевателей.

Вначале во главе империи встал лидер маракков, Гуронг Покоритель, но, несмотря на пятьсот жен и три тысячи наложниц, которые у него были, наследников ему великий Лорин (да святится имя его!) не подарил. Уже будучи при смерти Гуронг Покоритель созвал к себе представителей правящих династий княжества, герцогства и графства, которые он предусмотрительно истребил не полностью.

— Возлюбленные дети мои! — произнес он (так, во всяком случае, гласит легенда, хотя сама Клео сильно сомневалась в именно таком построении фразы). — Скоро, очень скоро, я покину этот мир навсегда! И я чувствую, что сразу после этого между моими верными маракками и вашими государствами разразится кровопролитная война за право возвести на мой трон своего ставленника!

Тут, конечно, все принялись уверять грозного правителя, что ни у кого и в мыслях такого нет. Но Гуронг был опытным государем и понимал, что этим заверениям грош цена.

— Но я придумал, как этого избежать! — перекрикивая царивший возле его постели гомон, произнес Гуронг Покоритель (Клео не представляла, как умирающий мог перекричать толпу абсолютно здоровых людей, но ей оставалось верить на слово летописцам). — Вот вам моя воля! Каждая династия правит на своей исконной территории, а правителем всей империи становится по очереди князь, герцог и граф. Каждый год, в день празднования Обновления Года (этот праздник еще лет за триста до рождения Клео переименовали в Новый Год), действующий государь оставляет свой пост новому. А во избежание нарушения порядка каждый из вас, — он посмотрел на князя, герцога и графа, — сменит свою охрану на охрану из верных мне маракков, которые и будут следить за соблюдением моей воли. Да, и еще, — добавил Гуронг уже на последнем издыхании, — династические браки между вашими фамилиями запрещаются, чтобы ни одно из государств не могло поглотить остальные, ибо попытки такого поглощения также могут вызвать междоусобицы.

Такова была последняя воля великого Гуронга Покорителя, и никто, несмотря на прошедшие две тысячи лет, не смел ее нарушить.

Верные маракки, правда, давно уже растворились среди коренного населения герцогства, графства и княжества, хотя в некоторых придворных стражниках, особо соблюдавших чистоту крови, еще угадывались расовые признаки предков: темный цвет кожи, большие губы и другие.

Вот из-за этой-то последней воли Гуронга и приходилось отцу Клео натаскивать ее в государственных делах, ведь выдать ее за наследников князя или графа он не мог. Оставалось искать подходящего кандидата в Ландрии, Налисии или Джарахане.

Но с Джараханом империя уже многие годы находилась в состоянии, которое кто-то метко окрестил «холодной войной», так что искать там жениха для Клео было бессмысленно. У царя Налисии, Гнала Пятого, была та же проблема: их бог по имени Гарт также не соизволил подарить царю наследников мужского пола.

Вот в Ландрии все вроде было нормально. Принц Ролот был достаточно хорош собой (это отмечала даже Клео, не слишком горевшая желанием выходить замуж), умен и легко находил общий язык с любым собеседником, что для правителя весьма важно.

Но была и одна загвоздка. Принц Ролот являлся официальным наследником престола Ландрии, а, стало быть, женившись на Клео, он мог объединить герцогство с королевством. Но это противоречило принципу нерушимости империи, и герцог Альбар не мог на это пойти.

Был, правда, у короля Ландрии и второй сын, и вот он-то вполне мог стать мужем Клео. Юридических препятствий на пути к этому не было, но этому мальчику было всего год от роду, и выдавать свою дочь за младенца герцог не решился.

Больше же выбирать было не из кого. Ну, в самом деле, не выдавать же принцессу замуж за неотесанного северного варвара, кочевника из южных пустынь, вольного мореплавателя или пирата! Не говоря уж о гномах, эльфах, гоблинах, асассинах и волшебниках!

У герцога Альбара оставалась одна надежда, что кто-то из его доблестных рыцарей совершит подвиг (ну там, одолеет дракона или убьет за раз сотню орков), и появится законный подвиг присвоить ему титул барона. А за барона уже и не зазорно выдать принцессу!

Ну а пока этого не произошло, герцогу приходилось вводить в курс государственных дел Клео, ведь в случае его преждевременной кончины именно ей придется взять в свои руки бразды правления.

Принцессе не слишком нравились пессимистические настроения отца, который в иные минуты говорил о себе чуть ли не как о семидесятилетнем старике, хотя ему было всего сорок три года, но зато она обожала вникать в хитросплетения политики.

«Вот если бы папа еще разрешил мне заниматься фехтованием, верховой ездой, стрельбой из лука и прочими искусствами, которые должен владеть уважающий себя воин!» — вздохнула Клео.

Иногда девушка даже задумывалась о злой шутке природы, которая причислила ее к представительницам женского пола. Куда как проще было бы всем, родись она мальчиком!

Принцесса набрала в легкие воздух, зажала пальцами нос и, опустившись с головой в воду, задержала дыхание. Она часто так тренировалась, ложась на дно ванны и засекая время, которое она может продержаться без доступа свежего воздуха.

Однако сегодня все пошло не так. Клео мысленно уже довела счет до ста тридцати, когда ванную комнату прорезал громкий визг служанки:

— Госпожа! Госпожа утонула!

Принцесса тут же вынырнула, намереваясь успокоить глупую девушку, но в комнату уже ворвались стражники во главе с Трилом, и Клео, прикрывшись рукам, немедленно опустилась обратно в воду, благо плававшая по ее поверхности ландрийская пена для ванны прекрасно скрывала все, что находится под ней.

— Простите, принцесса! — воскликнул Трил, поспешно отворачиваясь. — Все в порядке! Освобождаем помещение! — произнес он, обращаясь к остальным стражником, также повернувшимся к принцессе спиной.

Глухо бормоча извинения, охранники поспешно покинули ванную и закрыли за собой двери.

— Простите, госпожа! — перепугавшая всех служанка кинулась к ванне, встала на колени, склонила голову и свела руки в умоляющем жесте. — Я выставила вас в глупом виде. Как сильно меня нужно высечь? Скажите, и я немедленно пойду и передам это смотрителю дворца!

— Не надо никому ничего передавать! — поспешно произнесла Клео. — Ты ни в чем не виновата! Это просто досадная случайность! И если уж на то пошло, я тоже виновата в этом инциденте: я ведь не подумала, что кто-то может посчитать меня утонувшей.

— Госпожа так благородна! — благоговейно прошептала служанка и, тут же сменив тон на суровый, добавила: — Но меня все равно следует наказать! Я не должна была поднимать крик на весь замок, не удостоверившись в вашей смерти. Ой, что это я сказала? — она зажала себе рот.

Принцесса поняла, что так просто от этой девушке не отвяжешься, и, вздохнув, распорядилась:

— Значит так, Малра! — в отличие от своего отца Клео помнила по именам всех людей, работавших во дворце (а это, между прочим, без малого триста человек). — Я накажу тебя следующим образом. Ты ведь собираешься замуж за сына садовника, Ранора? — служанка кивнула и принцесса продолжила: — Так вот тебе мое наказание: в ближайший год свадьбы между вами не будет. Понятно?

— Да, госпожа, — наклонила голову, чтобы спрятать улыбку, Малра. — Как прикажете, госпожа!

Бедной девушке было невдомек, что Клео прекрасно понимает всю несерьезность этого наказания. Поженить Малру и Ранора было идеей их родителей, а сами молодые люди были влюблены в другого молодого человека и другую девушку соответственно. Так что год официальной отсрочки был им только на руку, давая лишний шанс повлиять на решение родителей.

— Я пойду, сообщу о наложенном на меня наказании смотрителю! — не переставая кланяться, Малра попятилась назад.

— Постой! — остановила ее Клео. — А зачем ты приходила?

— О, совсем забыла! — схватилась служанка за голову. — Я ведь должна была передавать вам просьбу герцога. Он сказал, что встреча начнется через полчаса, а вам еще необходимо подобающе одеться!

— Через полчаса?! — с громким всплеском принцесса поднялась на ноги. — Так чего же ты молчала?! Немедленно полотенце мне!

Малра со всей возможной поспешностью кинулась к противоположной от дверей стене, где на специальных крючочках висели полотенца все возможных размеров и цветов.

Никто уже и не помнил, по какой такой причине, особы королевской (ну хорошо, герцогской!) крови должны были в разные дни месяца пользоваться разными полотенцами, но все беспрекословно следовали этому обычаю.

И вот Малра схватила маленькое зеленое полотенце и, вернувшись к принцессе, успевшей уже вылезти из воды, принялась тщательно обтирать ее. Клео, разумеется, предпочла бы сделать это самостоятельно, но чувствовала, что это породит новые препирательства со служанкой, а времени и так было в обрез.

«Еще как назло и полотенце сегодня должно быть маленьким!» — подумала девушка в то время, как служанка вытирала ее бедра. — «Большим бы раз-два и все, а этим…!»

Наконец процесс вытирания с тела принцессы влаги был окончен, Марла помогла Клео накинуть на голое тело халат, и они вдвоем практически бегом выскочили из ванной и направились в комнату для переодеваний.

За ними, грохоча сапогами с подбитыми железными гвоздями каблуками, побежали Трил и остальные охранники.

***

— Скорее, скорее! — поторапливала своих служанок Клео.

Вокруг принцессы суетилось с десяток юных девушек. Одни завивали ей волосы, чтобы те падали вниз красивыми кудряшками; другие подбирали подобающие случаю трусы и чулки (хотя, казалось бы, ну кто увидит, какие на Клео трусы!); третьи подбирали в тон белью платье; четвертые наносили румяна и тушь и подкрашивали губы.

И все это делалось в страшной спешке, так как до официального начала встречи оставалось всего десять минут, а опаздывать принцессе совсем не к лицу.

— Все, госпожа! Готово, госпожа! — произнесли минуты через три служанки.

Две из них поднесли к Клео огромное, во весь человеческий рост (причем рост не юной, семнадцатилетней девы, а взрослого крепкого мужчины, сравнимого по комплекции с высоченными северными варварами), зеркало, и принцесса наконец-таки смогла себя рассмотреть.

В целом, по ее мнению, она выглядела неплохо. Небесной синевы платье отлично гармонировало с голубыми глазами принцессы и при этом изящно приподнимало ее маленькую, еще девичью, грудь, зрительно увеличивая ее размер. Низ платья был объемнее, чем верх, создавая пышную юбку, но все же не настолько, чтобы, более привычная к облегающим штанам, Клео чувствовала себя не в своей тарелке. Ну а маленькие изящные туфельки, почти скрывавшиеся под подолом платья, выполняли свою основную, на взгляд принцессы, функцию — не жали.

Косметики на лице девушки было в меру. Придворные служанки знали толк в этом деле, и Клео не превратилась в нарисованную куклу, коими зачастую выглядели на балах девушки из богатых семей, приглашаемых во дворец.

— Ну, и как я выгляжу? — спросила принцесса служанок.

— Просто обворожительно! — в один голос ответили девушки. — Сам Верховный бог Лорин, встретив вас, был бы поражен вашей красотой!

— Ну, прямо уж! — смутилась Клео, добавив естественный румянец к уже нанесенным на щеки искусственным румянам.

— Истинная правда! — заверили ее служанки. — Осмелимся утверждать, что ваша красота даже может отвлечь гостей от той проблемы, ради которой они здесь собрались!

— А вот этого я бы хотела избежать! — уже серьезно произнесла принцесса. — Иначе мне придется ходить в этом платье не один день!

— Разве оно вам не нравится? — испуганно воскликнули те девушки, что выбирали наряд.

— Нет, что вы! — замахала руками Клео. — Очень нравится! Но я как-то больше привыкла к льняным рубашке и штанам. Ладно, у меня мало времени! Нужно спешить! — она выпорхнула из комнаты для переодеваний и очутилась в коридоре.

Похоже, служанки не соврали, когда говорили, что сам бог красоты, любви и искусств Лорин будет поражен ее красотой.

Стражники, конечно, не Верховный бог, но они тоже явно были поражены обликом Клео. Они, разумеется, пытались не подавать виду, но принцесса-то видела, как они искоса бросали на нее восхищенные взгляды.

— И как я выгляжу? — спросила девушка стоявшего рядом Трила.

— Божественно! — прошептал юноша.

Клео смущенно порозовела. Честно признаться, личный страж давно ей нравился, и потому услышать комплимент именно из его уст было для нее крайне важно. Иногда она даже представляла себя его невестой, хотя и понимала, что это всего лишь мечты, ведь брак между ними невозможен.

— Спасибо! — поблагодарила Трила принцесса. — Ну что, пойдем? Нам уже пора!

— Да-да, конечно! — спохватился юноша и, проверив свою амуницию, зашагал впереди девушки.

Как личный охранник Клео, он обязан был присутствовать на всех мероприятиях, в которых принимала участие принцесса, стоять позади нее и быть готовым в любой момент отразить нападение.

К счастью, покушений на ее жизнь еще не случалось, и девушке не пришлось на собственном опыте проверять готовность Трила умереть за нее.

Вдвоем принцесса и стражник миновали несколько коридоров и подошли к залу для аудиенций, одному из нескольких подобных, находившихся во дворце. Однако этот зал был единственным, полностью магически изолированным от подслушивания извне.

— Встреча состоится здесь? — удивленно посмотрела на Трила Клео.

— Да, госп… То есть, да, Клео, — ответил юноша.

— Но этот зал не использовался уже много лет! — пробормотала принцесса. — Неужели положение дел в мире настолько серьезно, что мы вновь вынуждены его использовать?

— Не могу знать, Клео! — произнес Трил. — Я всего лишь простой стражник.

— Ну, не совсем простой, — хмыкнула девушка. — Далеко не каждому стражнику выпадает честь охранять принцессу!

— Ты права, Клео, — согласился юноша. — Но не думаю, что нам стоит стоять и обсуждать решение герцога провести встречу именно здесь. У нас осталось меньше минуты! Входим?

— Да! — решительно произнесла Клео.

Трил шагнул вперед, толкнул дверь и придержал ее, чтобы принцесса могла беспрепятственно войти внутрь.

Едва Клео сделала несколько шагов по мягкому пушистому ковру, который был уложен на пол зала, как заскрипели стулья, и присутствующие встали, приветствуя наследницу герцогского престола.

— А вот и моя дочь! — произнес ее отец, одобрительно поглядывая на наряд принцессы. — Секунда в секунду! — посмотрел он на песочные часы, стоявшие на подлокотнике его трона. — Вот что значит королевская кровь! — не без гордости добавил он, позабыв, видимо, о том, что они всего лишь герцоги.

Клео поприветствовала собравшихся небольшим кивком головы и обворожительной улыбкой, а затем прошла к своему трону (он был немного меньше отцовского и стоял по правую руку от него) и грациозно опустилась на мягкое сиденье. Следом за ней на свои стулья опустили и все остальные.

Слегка скосив глаза назад, принцесса убедилась, что ее верный Трил занял пост справа, в шаге позади от ее трона. С другой стороны, рядом с троном герцога Альбара расположился его телохранитель, отец Трила, Трин.

— Итак, — вновь поднявшись со своего места, произнес герцог. — Я рад приветствовать вас всех, дорогие друзья, и благодарю вас за то, что вы почтили мой замок своим присутствием! Но не будем терять время. Я объявляю нашу встречу открытой!

Раздались негромкие аплодисменты, и Альбар опустился на свой трон.

Глава 2

Едва герцог опустился на трон, как со своего места встал седой старик с большими кустистыми бровями и длинной белой бородой. Одет он был в скромный, серого цвета, плащ, который укутывал его столь плотно, что остальную одежду разглядеть не представлялось возможным. Если бы старик еще и сдвинул на голову капюшон, то Клео его бы не узнала.

Но старик не стал скрывать своего лица, и все участники совета смогли распознать в нем главу гильдии волшебников, великого мага, чей возраст перевалил уже за две сотни лет, Парандаса.

— Уважаемые друзья, — произнес волшебник. — Прежде всего, я хотел бы поблагодарить герцога Альбара, который без малейших колебаний, поверив лишь одному моему слову, согласился созвать вас всех на этот совет.

— Не стоит меня благодарить, многоуважаемый Парандас, — прервал говорившего герцог. — Я всего лишь выполнял свой долг.

— И, тем не менее, я обязан отдать должное вашей прозорливости, — ответил правителю маг. — Как мы видим, далеко не все смогли оценить всю важность этой встречи, — и Парандас обвел взглядом стол, за которым сидели собравшиеся.

Клео тоже оглядела присутствующих. Некоторых она знала лично, о некоторых только слышала, но по составу участников принцесса догадалась, что на совет созывали и представителей ряда других народов. Стулья по бокам прямоугольного стола (во главе которого располагались трон герцога и его наследницы) занимали люди, эльфы, гномы и даже один гоблин.

Клео опознала среди присутствующих: наследника престола княжества Велон, принца Крума, по бокам от которого располагались двое рослых воинов, полностью укрытых доспехами, за исключением лиц; наследника престола графства Сорон, принца Царка, также окруженного стражей; правителя Лесной Обители эльфов, Барандиэля, высокого (даже выше тех воинов, что окружали принцев) статного мужчину с несколько бледным лицом и белыми волосами до середины спины, отличительной чертой которого были заостренные вверх уши, и его верных соратников, похожих на своего правителя как две капли воды; представителей эльфов Тихой Гавани, с темно-синей, как у моря, кожей и без заостренных ушей, и эльфов Последнего Приюта, почти в точности копирующим по внешности своих сородичей из Лесной Обители, не считая волос, которые у них были чернее самой темной ночи (и перед теми, и перед другими лежали магические хрустальные шары); гоблина по имени Лариндук, жившего в их герцогстве Крания (официально он, конечно, не мог считаться представителем гоблинской республики, располагавшейся на другом конце континента, но так как очень многие его сородичи были раскиданы по бескрайним просторам чужих государств, то он вполне сходил на роль выразителя их воли); короля горных гномов, Морина XXXVI, ростом по пояс даже Клео (что компенсировалось тем, что в ширину он был такого же размера, что и в высоту), с густой коричневой бородой и суровым лицом с маленькими глазками, и его свиту, таких же гномов, отличавшихся лишь цветом и длиной бород, да немного ростом (совсем-совсем немного!); ну и конечно, самого волшебника Парандаса, по бокам от которого сидели мужчина и женщина, скрывавшие свои лица под капюшонами.

— Поэтому я сердечно благодарю всех, кто почтил нас своим присутствием, — продолжал свою речь глава гильдии волшебников. — Хотя бы и через магический шар, — кинул он взгляды в сторону эльфов Тихой Гавани и Последнего Приюта.

— Сожалею, о великий Парандас, что не смогла прибыть лично, — туман в хрустальном шаре, принадлежавшем Тихой Гавани, рассеялся, и в нем появилось внеземной красоты лицо правительницы этой области эльфов, Надраниэль Зеленоокой. — К сожалению, ряд неотложных дел не позволил мне присутствовать на этом совете, но я внимательно вас слушаю.

— Я тоже, — поддержал Надраниэль голос из второго хрустального шара, в котором Клео через секунду увидела лицо Фаландриэля, правителя Последнего Приюта. — Не сомневаюсь, что причина, по которой вы созвали нас всех, весьма и весьма серьезна.

— Она более серьезна, чем вы можете себе представить, дорогой друг, — тяжело вздохнул Парандас. — Многие из вас, не сомневаюсь, скажут, что у нас мало доказательств, и все-таки прошу выслушать меня до конца.

— Вы нас заинтриговали, многоуважаемый Парандас! — с плохо скрываемым нетерпением произнес принц Крум. — Хотелось бы поскорее услышать, что же такого ужасного произошло под тем небом, что находится у нас над головами!

— Пока ничего, — ответил ему старый волшебник. — Во всяком случае, я и мои ученики искренне на это надеемся. Но до нас доходят тревожные слухи, и мы не можем их игнорировать.

— О каких именно слухах идет речь? — потирая древко боевого топора, спросил король Морин. — Уж не о тех ли, что касаются наших северных собратьев?

Клео напрягла извилины и постаралась припомнить все, что в последнее время слышала о северных гномах.

Надо отметить, что эта ветвь гномьего народа с незапамятных времен жила обособленно. Для своих целей они облюбовали небольшой континент на севере, сплошь покрытый льдом и снегом. Лишь изредка северные гномы покидали свой уютный мирок, пересекали славящееся своими ужасными штормами Ледовитое море, и прибывали для торговли в поселения варваров, живших на севере главного континента.

Продавали северные гномы не драгоценные каменья, как их горные сородичи, и не механических воинов, которыми славились подземные гномы, а сверхпрочные доспехи, разрубить которые не мог ни один клинок, и оружие, которое никогда не тупилось.

Поначалу многие человеческие, да и не только человеческие, купцы с удовольствием скупали сей товар, чему также способствовали низкие запросы гномов — всего три золотых флорина. Однако вскоре выяснилась одна деталь, о которой гномы предпочли умолчать: эти доспехи и это оружие были способны использовать только сами северные гномы, представители же других ветвей их народа (не говоря уж о других расах!) не могли даже приподнять их.

Именно по этой причине и без того крайне скудные деловые отношения между Королевством северных гномов и другими государствами быстро захирели, и вот уже много лет никаких вестей с крайнего севера не приходило.

Иногда корабли ландрийцев, не слишком любивших пешие путешествия и потому предпочитавших морские торговые пути, направлявшиеся в сторону Островов вольных мореплавателей, пропадали в Ледовитом море. Ходили слухи, что за этим стоят северные гномы, которых все считали озлобившимися на остальной мир, но никаких доказательств тому не было. Доподлинно было известно лишь одно: с пропавших кораблей никто не возвращался.

Пожалуй, это все факты, что были известны этой принцессе, и она никак не могла взять в толк, о каких таких слухах болтают Парандас и Морин.

Впрочем, как оказалось, не она одна была плохо осведомлена.

— Что за слухи такие? — сдвинул брови к переносице принц Царк. — Я ни о чем таком не слышал! — он обвел взглядом своих охранников, и те помотали головами, давая понять, что и они пребывают в неведении.

Парандас вопросительно посмотрел на Морина. Тот кивнул и встал (откровенно говоря, это было не слишком заметно, ибо и в стоячем, и в сидячем положении правитель горных гномов был приблизительно одного роста), а маг, скрипнув стулом, сел.

— Так как северные гномы наши братья, пусть и давно отрекшиеся от нас, — пророкотал Морин, — то отвечать вам, принц Царк, и другим, кто не знает, о чем идет речь, — гном посмотрел на Клео и Надраниэль, — буду я. За последние несколько месяцев около тысячи варваров бежало в земли Ландрии, Лесной Обители и Мараккской империи, что, принимая во внимание их небольшую численность, составляет весьма солидный процент всего населения тех земель.

— В наши земли? — принц Царк бросил недовольный взгляд на герцога. — И я об этом не знаю?

— Я сообщал об этом вашему отцу, принц, — ответил наследнику соронского престола Альбар. — Почему он решил не ставить вас в известность, мне неведомо.

«А почему ты мне ничего об этом не сказал, папа?» — чуть не сорвалось с языка Клео, но она сдержалась и вместо этого спросила о другом:

— Бежали? Мне казалось, что варвары весьма смелые, даже немного безрассудные воины. Что же могло их напугать до такой степени, что они покинули свои исконные земли?

— Хороший вопрос, принцесса! — улыбнулся девушке Морин (хотя ей могло и показаться, так как густая борода гнома легко могла ввести любого не-гнома в заблуждение). — Его задавали варварам и в империи, и в Обители.

— А в Ландрии? — перебил говорившего принц Крум. — Неужели им все равно, почему их земли наводнены беженцами?

— А они не наводнены, — грустно покачал головой Барандиэль. — Король Фарот издал приказ казнить любое существо, проникшее на территорию его государства с севера.

Зал наполнился тихим шепотом: все осуждали необдуманные действия короля Ландрии.

— Воинам империи не удалось добиться от варваров вразумительного ответа, — как только шум стих, продолжил Морин. — А вот эльфы, применив какие-то свои чары, — с ловко скрываемой завистью произнес гном, — получили ответ на свой вопрос. Оказалось, что на земли варваров стали совершать набеги невиданные до сего дня существа. Одни из них умеют плавать, другие летать, но и те, и другие изрыгают огонь и пламя и сеют вокруг себя смерть. Варвары плохо разбираются в магии, но они убеждены, что эти машины созданы руками северных гномов. Это все, что мне известно по этому делу! — завершил свою речь гномий король и опустился обратно на свой стул.

— Северные гномы готовят вторжение? — задумчиво протянула Надраниэль Зеленоокая. — И поэтому вы нас собрали, Парандас? — посмотрела эльфийка на седого колдуна.

— Не думаю, что они готовятся к вторжению, — не дав главе гильдии волшебников вымолвить и слова, произнес принц Крум. — Насколько мне известно, эти невиданные существа нападали, а затем уходили обратно на север. Это ведь так? — юноша повернулся к герцогу Альбару.

— Да, это так! — кивнул головой отец Клео. — Однако, полагаю, нам стоит дослушать многоуважаемого Парандаса, прежде чем делать какие-либо выводы!

— Ах да! — спохватился принц. — Прошу простить мне мою горячность, великий чародей! Я не должен был встревать в разговор!

— Ничего, ничего! — благожелательно ответил Парандас. — Молодости свойственна поспешность. Я это знаю по своей внучке, — старик взглянул на женщину, сидевшую подле него.

Та слегка дернулась, намереваясь что-то сказать, и принцесса успела заметить прядь рыжих волос, но волшебница тут же вновь скрыла лицо под капюшоном и предпочла промолчать.

— Дело не в самих северных гномах, — произнес тем временем Парандас. — Хотя замысли они недоброе, они могли бы натворить много плохого, — заметил он. — Впрочем, это неважно, — маг почувствовал, что отвлекся, и вернулся к основному руслу беседы. — Едва получив весточки о происходящем на севере от нашего гостеприимного хозяина, — легкий поклон в сторону герцога Альбара, — и мудрейшего Барандиэль, — поклон в сторону правителя Лесной Обители, — я отправил нескольких своих учеников на разведку. Пленить существо или механизм, что так напугал варваров, им не удалось, но зато удалось поймать и допросить одного гнома, неосмотрительно отлучившегося по нужде. Прошу меня извинить за такие подробности, принцесса! — спохватился чародей.

— Ничего! Продолжайте! — ответила немного порозовевшая Клео, про себя отметив, что извинения адресовались только ей, хотя на встрече присутствовали и внучка самого Парандаса, и Надраниэль, и еще одна эльфийка из Последнего Приюта.

— Спасибо, принцесса! — поблагодарил девушку маг и продолжил: — Этот гном и поведал нам о неком могучем волшебнике, чье имя он назвать отказался даже под угрозой самых страшных пыток, а также его приспешника по имени Механик, которые появились в королевстве три года назад и с необычайной легкостью свергли короля Норина XXIII, завладев всеми принадлежавшими ему территориями. Те гномы, что посмели воспротивиться воле нового государя, были уничтожены, а остальные разделены на две половины: одна отправлена на рудники и в кузницы, а другая управляет созданными их собратьями механизмами, а также выполняет функции надсмотрщика над ними.

— Судя по вашей интонации, Парандас, — вступил в беседу Фаландиэль, — вы знаете, кто этот «могучий волшебник» и что он замыслил.

— Не совсем, — ответил эльфу колдун. — Однако у меня действительно есть предположение, кто может быть этим волшебником.

— Кажется, я понял, о ком вы, — впервые с момента начала совета разомкнул уста гоблин Лариндук. — Этот волшебник случайно не является вашим племянником по имени Хикилай?

— Еще одно подтверждение, что гоблинам известно все и обо всем, — понурив голову, ответил Парандас. — Да, весьма вероятно, что речь идет именно о моем племяннике, — шепотом закончил он, а его внучка заерзала на своем стуле.

За столом повисло напряженное молчание. Великий волшебник Парандас был уважаем всеми и никогда не был уличен в злых помыслах, поэтому было удивительно слышать, что он подозревает собственного племянника в том, что тот решил покорить весь мир.

— Что же заставляет вас так думать, многоуважаемый Парандас? — спросил, наконец, герцог Альбар, тщательно подбирая слова.

— Я начну издалека, — тяжело вздохнув, ответил чародей. — Как все вы, безусловно, знаете, я возглавляю гильдию волшебников уже почти сто лет, сменив на этом посту своего брата, Иелизария, павшего в битве с орками. Уже испуская дух, брат попросил меня проверить на наличие способностей к волшебству его сына, Хикилая, которому в ту пору едва перевалило за десять лет. Естественно, я согласился.

— Уже через год Хикилай был принят в гильдию на третий курс обучения, — продолжал рассказывать старый маг. — И сделано это было вовсе не по причине его родственных со мной отношений, как гласят слухи, распускаемые Ярбеком Таинственным и его учениками-ассасинами, а из-за его неоспоримого таланта к чародейству.

— Всего за десять лет Хикилай прошел тридцатилетний курс обучения магии, — после небольшой паузы произнес Парандас. — Такого не удавалось еще никому до него. Да и после пока тоже. Завершив обучение, мой племянник изъявил желание пуститься в пешее путешествие по миру. Я со спокойной совестью отпустил его, ибо Хикилай ни разу не проявил наклонностей к злу. Как я ошибался! — сокрушенно покачал головой маг.

— Что же случилось? — спросила его Клео после минуты томительного ожидания.

— Через двадцать лет он явился обратно в гильдию и потребовал отдать ему Путеводное Кольцо.

— Что?! — в один голос возмутились Барандиэль, Фаландиэль и Надраниэль. — Да как он посмел?!

Возмущение эльфов целиком и полностью разделяли и другие участники встречи, и на то были особые причины.

Клео хорошо знала эту легенду (хотя почему легенду? эта история действительно имела место быть), ведь в детстве именно ее рассказывали ей служанку, чтобы принцесса побыстрее заснула.

Много-много-много (и еще много раз «много») лет назад,

еще, когда эльфы были молодой расой, а остальные едва зарождались, три могучих брата (в том, кем они были, единого мнения не существовало: кто-то считал их эльфами, кто-то гномами, кто-то гоблинами или людьми, кто-то даже орками, а некоторые индивидуумы даже пришельцами из другого мира), чьи имена были Нурлин, Нарлин и Нирлин, создали три, столь же могучих, как и они сами, артефакта.

Нурлин создал Посох Всемогущества, став обладателем которого, любое живое существо могло творить потрясающее волшебство. Разумеется, этот Посох не даровал своему владельцу победы в любой битве, но если им становился опытный чародей, то одолеть его можно было лишь хитростью.

Нарлин создал Шлем Всеведения, надев который можно было получить ответ на любой вопрос (в некоторых интерпретациях, впрочем, оговаривалось, что вопросы типа «Что такое любовь?» или «В чем смысл жизни?» оставались без ответа).

Клео припомнила, что в детстве очень хотела заполучить этот Шлем, особенно в дни, предшествовавшие экзаменам, ведь с таким артефактом она знала бы все на свете. Но учитель разъяснил девочке, что Шлем не дарует знаний, он лишь дает ответы. Нельзя надеть его и научиться решать квадратные уравнения, надо надеть его, посмотреть на конкретное уравнение и подумать: «Как его решать?» (естественно, что учитель приводил пример, основываясь на своем опыте, а вообще это правило работало в отношении любых вещей).

Наконец третий брат, Нирлин, выковал Путеводное Кольцо, которое указывает своему владельцу направление к его самой заветной цели. Тут, опять-таки, были свои нюансы. Если человек мечтает найти гору рубинов и в то же время подумывает о том, что неплохо было бы перекусить, то Кольцо, вероятнее, приведет его к таверне, а не к шахте с драгоценными камнями.

В целом, как поняла из этой истории Клео, обычный человек (или гном, или эльф, или орк, или гоблин), получив в свое полное распоряжение даже все три артефакта, не смог бы покорить и захудалой деревушки. Но опытное и знающее разумное существо было способно покорить весь мир.

Впрочем, это все равно было невозможно. Нурлин и Нарлин позавидовали друг другу и затеяли ужасную битву за право обладание всеми тремя артефактами, в которую поневоле был втянут и Нирлин.

Долго шло сражение, но, в конце концов, Нурлин пал, и именно в этот миг Нарлин опомнился и осознал, что натворил. Он схватил Шлем и Посох и спрятал их неведомо где, а сам поселился в высокой башне на вершине огромной скалы и уснул вечным сном, предварительно отгородив эти земли территорией, населенной вурдалаками, оборотнями, кровожадными призраками и прочей нечистью. Так и появились на свет Проклятые земли.

Нирлин же, уцелевший в братской междоусобице, основал гильдию волшебников и стал ее первым руководителем. А его Кольцо тысячелетиями хранилось в стенах школы, и его не извлекал ни один чародей, так как они все осознавали всю мощь того искушения, что свалится на их плечи, завладей они этим артефактом.

— Да, он посмел, — продолжал тем временем говорить Парандас. — Я, конечно же, отказал, и тогда он вступил со мной в битву. Не знаю, где он скитался, возможно, что он побывал в других мирах, но ясно одно, мой племянник стал еще сильнее, чем был при выпуске.

— Ты бы обязательно его одолел, если бы не бабуля, дедушка, — дотронулась до руки Парандаса его внучка.

Клео мысленно отметила, что у волшебницы очень красивый, мелодичный голос.

— Уважаемые участники Совета, — встала чародейка со своего места, — это моя бабушка виновата в том, что Хикилай завладел Путеводным Кольцом. Если бы она не решила прийти на помощь своему мужу и, как следствие, не попала бы под удар мощного заклятия Хикилая, дедушке не пришлось бы ее спасать, и он не отвлекся бы на несколько секунд, которых злодею хватило, чтобы схватить Кольцо и скрыться с ним в неизвестном направлении.

— Надеюсь, ее жестоко наказали за эту ошибку? — спросил Царк.

Клео метнула на него упрекающий взгляд, да и не только она. Все участники сочли вопрос принца очень неуместным.

— А чего это вы на меня все так смотрите? — развел руки в стороны Царк. — По-моему, все должны отвечать за свои ошибки.

— Моя бабушка ответила, — с каким-то странным звуком, словно бы подавляя всхлипывание, ответила внучка Парандаса. — Дедушка не сумел ее спасти, и она умерла. Извините, мне трудно об этом говорить, — неуклюже закончила чародейка и опустилась на свой стул.

— Что же случилось потом, многоуважаемый Парандас? — спросил Морин. — Как я понял, с момента похищения, о котором вы все-таки зря умолчали, — счел нужным вставить гном, — прошло уже семьдесят лет. Где все эти годы пропадал Хикилай?

— Доподлинно это неизвестно, — ответил старый маг. — Но я предполагаю, что он искал Посох Всемогущества, который, если верить большинству экспертов в этой области, был закинут в какой-то другой мир. Полагаю, что Путеводное Кольцо, даже не принимая во внимание существующие ограничения, не могло точно указать местоположение Посоха, и моему племяннику предстояло весьма серьезно потрудиться, чтобы обнаружить его.

— Но ему это удалось? — уточнила Надраниэль.

— По всей видимости, да, — ответил эльфийке волшебник. — Тот же гном рассказал и о посохе, который «могучий волшебник» не выпускает из своих рук и с помощью которого творит невероятную магию. Вероятно, что это и есть Посох Всемогущества.

— Стало быть, у Хикилая есть два из трех артефактов, и он готовится покорить весь мир? — произнес герцог Альбар.

— Возможно, ситуация еще хуже, — вздохнул чародей. — Гном ничего не говорил о Шлеме Всеведения, а Хикилай, навряд ли, выпускал бы столь ценный предмет из своих рук, и все же…, — старик немного помолчал и продолжил: — И все же никто не знает, где был спрятан Шлем, а у моего племянника есть Путеводное Кольцо, так что он мог собрать все три артефакта.

По залу прокатился обеспокоенный шепоток. Всем было ясно, что столь способный волшебник, как Хикилай, ставший обладателем всех трех артефактов, с необычайной легкостью может уничтожить весь мир.

Впрочем, через секунду Клео заметила, что один из присутствующих обеспокоен менее остальных.

— У Хикилая нет Шлема, — заявил Лариндук, потирая свое зеленое и еще более остроконечное, чем у эльфов, ухо. — Гоблины всех стран уже несколько месяцев обсуждают новость, что некто ищет некий особый шлем. В детали этот таинственный незнакомец не вдавался, но мои сородичи сразу поняли, о чем идет речь.

— И вы об этом молчали?! — воскликнул принц Крум, даже привстав от возмущения.

— Мы не вмешиваемся в дела других рас, пока они не касаются нас лично, — высокомерно и с небольшим холодком ответил Лариндук. — Мы не знали, что у этого незнакомца уже есть и Кольцо, и Посох. Кстати, вот вам опровержение утверждения о том, что «гоблины знают все», — повернулся говоривший к Парандасу. — Но теперь, когда стало ясно, что над всеми нами нависла угроза, я счел возможным рассказать вам всю правду.

— Даже если у Хикилая нет Шлема, — заявил Фаландиэль, перекрывая шепот недовольства представителей княжества и графства, — он все равно чрезвычайно опасен. Нам надо решить, что мы будем делать.

— Для начала предлагаю всем присутствующим дать клятву, согласно которой мы все будем сообща сражаться против Хикилая, — произнес Барандиэль.

Это предложение было встречено смесью поддержки и сомнения. Особенно недовольным выглядел принц Царк, известный своей малой терпимостью к другим расам. И все же перед лицом всеобщей опасности и он от имени своего государства выразил готовность противостоять общему врагу до последней капли крови.

— Что ж, теперь мы все связаны не только тесной дружбой, но и клятвой, — взял слово герцог Альбар. — Теперь пора приступить к обсуждению наших планов.

— По-моему, стоит взять корабли у наших друзей из Тихой Гавани, арендовать дирижабли у гоблинов

...