Сергей Сюрсин

Разбуди Спящего

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Игорь Михеев

© Сергей Сюрсин, 2018

© Игорь Михеев, дизайн обложки, 2018

Найдена планета для переселения. Но переселенцы не могут выжить на новой планете. Причина — микрофлора планеты убийственна для человека. Но одному человеку удается все изменить. Оказывается, микрофлора обладает коллективным Разумом. И человеку удается договориться с этим Разумом.

Серия про Спящего продолжается.

16+

ISBN 978-5-4493-2913-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Разбуди Спящего

Грохот дюз смолк, и наступила гулкая и тягучая тишина. Пассажиры зашевелились, не выдерживая томительного ожидания. Некоторые, отстегнув ремни, уже поднялись с кресел и расхаживали меж рядов. Разговоры теклись вяло, мысли были заняты окончанием долгой многолетней экспедиции.

Наконец, люк каюты распахнулся, и в узкий проход протиснулся здоровенный морпех.

— Всем внимание! — зычным голосом произнес он. — Я полковник Смит. На период выгрузки вы поступаете в мое полное подчинение. Мои команды выполнять немедленно. Приказы не обсуждаются. Всем понятно?! — грозно закончил он.

— А если не получится? — отозвался с места Олег. — Извините, но мы — люди штатские, гражданские. На войну не записывались. Строевым шагом ходить не умеем. И честь отдавать не обучены.

— Разговорчики! — прорычал полковник. — Встать!

Олег нехотя поднялся с кресла и встал в стойку «небрежно», иронически ухмыляясь.

— Фамилия! Должность!

— Дымов Олег. Биолог. Вольноопределяющийся, — отрапортовал Олег, шутливо вскинув руку к виску, и добавил, — «Сэр» говорить надо?

— Надо. Отныне, — обратился полковник ко всем, — вы поступаете на службу. База находится на военном положении.

— С чего это вдруг? — возразил Олег. — Нам об этом ничего не говорили. Мы сюда прилетели осваивать планету, наш новый мир. А не устраивать войнушки с кем-то. Хватит уже, на Земле довоевались до того, что угробили свой мир и теперь вынуждены перебираться на другой.

— Истинного положения здесь вы не знаете. Все ответы получите на конференции. А пока — полное подчинение. Особо ретивые, — полковник кинул взгляд на Олега, — понесут наказание. Одеть скафандры! Строиться! — скомандовал он. — В колонну по двое. Быстро! А ты, — ухмыльнулся Смит Олегу, — будешь, похоже, моим любимым рекрутом. Жаль, ненадолго.

Прибывших погрузили в наглухо закупоренные бронированные вездеходы и доставили к терминалу базы. Затем был долгий процесс дезинфекции. Камера химзащиты, огневая, морозильная. С полчаса пришлось торчать под ультрафиолетовым облучением. Скафандры выдержали дезинфекцию, но прибывшие, освобождаясь, наконец, от их тяжести, были вконец раздражены. Недовольные возгласы и перепалка раздавались все чаще. Ведь затем последовала дезинфекция обнаженных тел. С полным удалением всей волосяной растительности, что вызвало общее возмущение, но было быстро подавлено взводом солдат. После дезинфекции все стали похожи на безликую человекообразную массу.

Вдобавок ко всему вместо привычной одежды всем выдали армейскую униформу.

Обед немного притушил накал страстей, но полностью от недовольства не избавил. И конференция началась с недовольных криков «обиженных и оскорбленных».

— Я, — объявил полковник Смит, — начальник базы. Я командую всеми, решаю все вопросы. База на военном положении. И любое неподчинение или неисполнение моих приказов будет сурово наказываться. А сейчас слово представляется руководителю научно-исследовательского сектора, профессору Мальцеву.

Поскрябав пятерней свой лысый череп, Мальцев приступил:

— То, что вы знаете о планете, то, к чему вас готовили на Земле, — не совсем соответствует действительности. Действительно то, что планета удивительно схожа с Землей. По климату, атмосфере, природе. Что дало землянам надежду на переселение с загаженного, перенаселенного мира с почти уничтоженной природой и озоновым щитом в этот новый, чудный и свежий мир. Но все оказалось не так просто. Эта планета не желает принять человека и отторгает его как чужеродный продукт. Первые две экспедиции, обманутые кажущейся безобидностью этого мира, погибли. Люди умирали от неизвестных болезней. Эпидемии, от которых не было лекарств, полностью уничтожили составы этих экспедиций. Потому в дальнейшем было решено отказаться от гражданской анархии и передать управление военным. Так что прошу не роптать и довериться им, а уж они позаботятся о сохранении наших жизней. Ведь вы все — слишком ценный груз. В каждого из вас вложены большие деньги и труд миллионов граждан Земли. Не подведите их. Берегите себя!

Посыпались вопросы.

— Выйти-то можно? — спросил кто-то. — Хоть одним глазком глянуть на новый мир?

— Выходить разрешается только по работе и в составе группы, — ответил Мальцев. — Но, думаю, это желание вскоре у вас пропадет. По причине сложной процедуры дезинфекции.

— На какой стадии завершения находится процесс освоения планеты? — послышался следующий вопрос.

— Г-м… — профессор замялся, — можно сказать, на начальной.

— Как? Почему? Что случилось? — понеслись вопросы.

— На сегодня все! — прервал обсуждение генерал. — Ответы на все вопросы найдете позднее. А сейчас будет распределение прибывших по рабочим местам и жилым зонам. Отдыхайте, осваивайтесь, знакомьтесь с базой. Это теперь ваш дом. И надолго. К работе приступать завтра с утра.

Каюта, выделенная Олегу, сразу нагнала тоску. Помещение размером полтора на два метра, большую часть которого занимала двухъярусная кровать, производила гнетущее впечатление.

— Как нары в тюрьме, — проворчал он. Бросив чемодан на кровать, он отправился знакомиться с базой.

База представляла собой группу куполов-полусфер. В центре располагался самый большой купол, бытовой. Здесь находились жилые отсеки, столовая, конференц-зал, спортивные секции. В общем, все то, что необходимо, чтобы человек чувствовал себя более-менее комфортно. Радиально от центра располагались купола поменьше, соединявшиеся с центром герметичными тоннелями. В этих куполах находились различные лаборатории. Пройти в такие лаборатории было можно лишь через дезинфекционные камеры.

— Биологическая защита здесь поставлена на высокий уровень, — констатировал Олег, — хотя и причиняет массу неудобств.

Лишний раз лезть в такую камеру у Олега желания не возникло, потому он ограничился центром. В столовой он уже был, потому отправился в спортзал. Хоть во время полета экипаж корабля держали при давлении воздуха в две атмосферы, дополнение тяжести в натуральные два g на планете оказалось переносить сложнее. Неподъемный баскетбольный мяч, неуклюжие прыжки со скакалкой… К штанге и батуту Олег решил даже не подходить.

— Надо бы уделить спорту особое внимание, — пробормотал он, сравнивая, как уверенно держатся старожилы и по-детски неуклюжи и слабы вновь прибывшие, — но это не сегодня. Лучше завтра.

Слоняться неприкаянно по коридорам и отсекам среди снующих туда-сюда людей вскоре надоело. Олег отправился в свою конуру.

Оказалось, его житию-бытию не грозит одиночество. В каюте он застал еще одного жильца.

— Вент, — представился тот, — Астроном.

— Олег, биолог, — отозвался Олег, пожимаю тому руку. — Сосед, значит?

— Скорее, сожитель, — сострил Вент. — Нам теперь по жизни придется быть вместе. Пока смерть не разлучит нас, — он шутливо сложил ладони и закатил вверх глаза.

— Чую, с тобой скучно не будет, — одобрил Олег. — Я тоже люблю поёрничать.

— А иначе тут никак нельзя. С ума можно сойти. Вот и развлекаемся, кто на что горазд.

— Давно ты здесь?

— Третий год.

— Ого! Старожил, значит?

— Скромностью меня бог не обидел, потому могу ответить утвердительно. Хотя есть такие, кто торчит здесь и десять, и пятнадцать лет. А кто и вообще помер.

— Состарился?

— Нет, что ты! До старости пока еще никто не дотянул. Здесь в основном умирают от болезней. Но контингент постоянно пополняется новым «пушечным мясом». Типа тебя.

— Сравнил, — усмехнулся Олег. — Мы — пушечное мясо?

— А ты не задавался вопросом — почему корабли летят с Земли только в одну сторону, на Новую? Почему никто не возвращается?

— Ну, так ясное дело — осваивают новую планету, обживают новые территории.

— И много мы обжили-освоили за это время?

— Насчет этого данных нет.

— Естественно. Земля Новую так разрекламировала. Как будущее человечества. Свою загадили, уничтожили, теперь за другую взялись. И под эту мерку можно продолжать гадить под себя, уничтожать то, что еще не уничтожено, что еще пытается выжить. И осваивать бюджет, распиливать неслыханные суммы. Бизнес, как говорится, ничего личного.

— Утрируешь, брат!

— Ничего не утрирую. Правда, ничего кроме правды. Истину говорю я тебе, внемли! Насколько мы расширили свое присутствие здесь за шестьдесят лет со времени первой экспедиции?

— Этого нам не говорили.

— И не скажут. Потому что тайна. Теперь уже можно, так как эту тайну ты уже не в силах кому-либо поведать. Так вот, ответ — ни на сколько! — Вент взволнованно заходил по отсеку, вынудив Олега вскарабкаться на кровать с ногами. — Ни на сколь-ко! — раздельно, по слогам повторил он. — Даже наоборот, уменьшили. Из всех трех станций, созданных изначально, сохранилась одна. Наша. Остальные уже не существуют. Связь с последней станцией оборвалась около года назад. И теперь наша станция — единственный форпост человечества на Новой.

— А в чем причина? — спросил Олег. — Не выясняли? Ведь можно было слетать туда. Разобраться. Спасти уцелевших.

— Какой смысл? Рисковать своими жизнями? И так все ясно.

— Что ясно?

— Отчего погибли две первые экспедиции? Отчего погибли эти две станции? — Вент остановился и вперил свой взгляд в Олега. — От эпидемий. От слабой биологической защиты. От отсутствия необходимых лекарств и вакцин. Здесь каждый микроб — патоген. Опасен для человека. А вы, биологи, никак не можете создать такое лекарство, такой антибиотик, который смог бы уберечь организм от здешней убийственной микрофлоры. — Вент отвернулся. — Только мрете как мухи.

— Что ты сказал?

— Что слышал, — угрюмо отозвался Вент. — Мрете. Работаете, а толку никакого. И умираете, соприкасаясь с местными бактериями. Ведь не зря же половина прибывших — биологи. Надо пополнить популяцию, поредевшую в войнах с местной жизнью. И ты умрешь скоро, я уверен.

— Я так не думаю.

— Все так не думают. Вернее, не думали. Ты у меня уже третий постоялец-биолог. Вот так-то, если откровенно. Тут думай — не думай, а конец пути известен, — Вент усмехнулся. — Гроб с твоими останками на Землю доставлен не будет. Сгорит в топке местного крематория.

— Утешил, мать! — выругался Олег. — Воодушевил! Возрадовал!

— Успокойся, — вздохнул Вент. — Ты не одинок. У нас у всех билет в одну сторону, назад пути нет. — Он глянул на часы. — Скоро свет выключат. Давай ко сну готовиться. А то придется потом в темноте шарахаться. Здесь как в казарме, порядок один на всех.

— Мне где спать? — спросил Олег.

— На верхней полке. Нижнюю я уже давно пригрел, привык к ней. Хотя… — Вент окинул тщедушную фигурку Олега, — на Земле что, уже нормальные биологи закончились? Каких-то худосочных присылают. Пожалуй, полезу я наверх. При нашей гравитации тебе будет нелегко даже на первую ступеньку вскарабкаться.

— Пожалуй, — Олег с восхищением окинул взглядом обнаженный мускулистый торс Вента. — Мне бы такой.

— Будет, — отозвался Вент, забираясь на верхний ярус. — Если в спортзал будешь почаще наведываться. При двух «же» форма быстро набирается.

Свет внезапно погас.

— Вовремя успели, — послышался голос Вента. — Там в изголовье ночник, включи.

Поискав, Олег нашел прикрепленный к стене ночник и включил. Каюта озарилась бледным призрачным светом.

— Слабовато.

— И то хорошо. Это я сам сделал. Не люблю темноту, убивает. Запрещено, никому не говори. А то можно в карцер угодить. Там и днем света нет.

— Здесь карцер есть?

— А как же иначе-то? Мы же теперь военные. А военным карцер положен по штату.

Сон у Олега был неспокойный. Сказывалось окончание полета и прибытие, новая обстановка, новые впечатления, а также непривычная тяжесть. Снились какие-то непонятные образы, сопровождаемые гулом и неясным бормотанием. Утром Олег еле поднялся. Голова была тяжелая, наполненная чем-то непонятным. Словно после долгой и тяжелой работы.

— Ничего странного, успокоил его Вент. — Такое наблюдается у всех новичков. Со временем пройдет. Сходи в медотсек, там тебе таблеток дадут. Помогает.

Олег поступил в распоряжение второй биолаборатории.

— Задача у нас простая, — объяснил Мальцев собравшимся вокруг новичкам, — найти вакцину против здешних бактерий. Микрофлора здесь иная, нежели на Земле. Иммунитета перед ней человек не имеет. У нас выработан иммунитет от земных бактерий и вирусов, но от здешних — нет. И перед нами стоит задача создать такой иммунитет искусственным путем. Только по этой причине пока задерживается переселение сюда человечества Земли.

— Мы уже шестьдесят лет осваиваем эту планету, — задал Олег неудобный вопрос, — а воз и ныне там. Почему?

— Правильный вопрос, — согласился профессор. — Но не думайте, что здесь собрались одни неучи, неспособные создать простое лекарство. Вакцину мы создавали, и не один раз. Но, — Мальцев потеребил свой крючковатый нос, — не получается. Не получается создать крепкую и долговечную вакцину. Здешние бактерии словно вирус гриппа. Имеют простейшую ДНК, легко мутируют. Постоянно видоизменяются, вырабатывают иммунитет против наших вакцин. Причем очень быстро. Только разработаем, опробуем, глядишь — вакцина уже не действует. Вот в чем проблема. И перед нами стоит задача выработать устойчивую вакцину. Чем вы и будете заниматься. Прошу обратить особое внимание на предельную осторожность. Неосторожное обращение с опытными образцами повлечет неминуемую смерть не только одного из вас, но и окружающих. Противоядия от них нет.

Работа у Олега была простая — брать образцы местной микрофлоры и подвергать их воздействию различных препаратов. Препараты имелись в фонде базы, постоянно пополняемом новыми синтезированными образцами, которые создавали здешние микробиологи и генетики, а также прибывшие с экспедицией Олега.

Наступила обычная рутинная жизнь. Завтрак, работа с исследуемым материалом, обед, опять работа. Затем поздний ужин в восемь вечера, спортзал и сон. Монотонность череды дней утомляла. А выходить наружу без надобности запрещалось. Олег еще ни разу не выходил и даже не имел представления, как выглядит окружающий мир, в который его занесло. Не смотрел в затянутое облаками небо, не бродил в густом девственном лесу планеты. Хорошо еще, что хоть ее воздухом дышит, хоть и тщательно отфильтрованным и пропущенным через дезинфекционные камеры. Воздух планеты почти не отличался от земного, за исключением избытка кислорода, но это несоответствие легко устранялось. Как устранялись запахи и ароматы леса, которые тоже могли нести в себе угрозу человеческому организму. Препарированный воздух мало чем отличался от корабельного, но все-таки не был синтетическим.

Привыкал Олег и к постоянной тяжести. Крепли кости, мышцы наливались силой. А однажды ему даже удалось забросить баскетбольный мяч в кольцо.

Не получалось только со сном. Олег поначалу налег на таблетки и несколько ночей спал спокойно. Пока Вент не предупредил его:

— Ты особо на них не налегай. На Земле их применяют в психбольницах для успокоения буйных.

И Олег прекратил принимать таблетки. Было нелегко. Опять навалились тяжелые сны, нераспознаваемое бормотание, шумы. Но пусть лучше будет это, чем постепенное отупение и деградация личности.

— Ты бывал снаружи? — спросил Олег.

— За три года? — удивился Вент. — Бывал, конечно, и не один раз.

— И как там?

— Да так, — Вент помолчал. — Ничего необычного. Серый мир, серое в облаках небо. Оно здесь всегда облаками затянуто, так как атмосфера толще земной в несколько раз. Просветы бывают, но очень редкие и кратковременные. Я только в такие моменты и могу наблюдать небо. Но зато лес… Это надо видеть. Не хилые деревца Земли. Густой, непроходимый лес. Девственная природа. Но до леса еще дойти надо. К тому же не подпускают. Здесь в радиусе километра все вычищено. Растительность выжжена и выкорчевана. Так что леса отсюда почти не видно, обычная земная пустошь. Которую, к тому же, регулярно выжигают огнеметами, чтобы никакая зараза не проникла.

— А из животного мира нашли кого-нибудь?

— Насколько я знаю, нет. За периметр редко кто выходит, а после гибели второй станции исследования вообще запретили.

— Мы тут как в мешке.

— Это точно.

Замолчали.

— Интересно, а чем тут может заниматься астроном, если небо постоянно затянуто облаками, звезд не видно?

— Иногда я тоже задаю себе этот вопрос. Как меня сюда занесло? — отозвался с верхней полки Вент. — Но раз занесло, так занесло. Назад, на орбиту, пути нет. Нет у нас челноков, движение одностороннее. Остается сидеть перед телескопом в редкие просветы да пытаться пробиться сквозь пелену другими методами. Раз на оптической частоте невозможно, можно попробовать на других частотах. Вот на них и пытаюсь. Составляю свою карту звездного неба, сравниваю с той, что присылают приборы с орбитальной станции. Так что скучать и есть хлеб на халяву не приходится.

— Нашел что-нибудь интересное в далеких просторах космоса? — улыбнулся Олег. — Или новую планету открыл, Коперник?

— Да так, — нехотя отозвался Вент. — Есть кое-что.

— Ну, выкладывай, — взмолился Олег. — Не томи!

— Да тут надо издалека начинать, — засомневался Вент, — чтобы тебе, неразумному, понятно было.

— Так времени у нас предостаточно, — настаивал Олег. — И даже больше, чем надо. Я весь внимание.

— Хорошо, — смирился Вент. — Попробую. В научной среде главенствует одна теория Вселенной — теория Большого взрыва.

— Знаю, в курсе.

— Так вот, эта теория ничего не объясняет. Абсолютно ничего. Ни возникновения звезд и планет, галактик, да и, по сути, самой Вселенной. Но очень напоминает Сотворение мира по Библии. И там и тут Вселенная возникла мгновенно, из ничего. Там — по мановению бога. Хлопнул в ладоши — и Вселенная появилась. Как у фокусника. Тут — бабах! — и на блюдечке готовая Вселенная. Единственное их отличие друг от друга — в персонифицировании. Там персона присутствует — сам бог. Здесь — нет. Возможно, какой-то террорист. Заложил бомбочку, бабах! — и готово. В те далекие времена динамита не знали, теперь — знают. Потому, чтобы ученых не заподозрили в плагиате и религиозности, действующее лицо убрали и заменили обезличенным субъектом. В роде бы он есть, но вроде бы и нет. Получился простой неперсонифицированный бабах.

— Да ну и пусть. Большой взрыв никому не мешает.

— Еще как мешает! — воскликнул Вент. — Мешает понять, почему галактики различной формы — спиральные, дисковые, эллипсные, шаровые, туманности, наконец. Почему звезды разной величины, имеют ли они планеты. Откуда звезды берут и восполняют излучаемую в огромной мощности энергию? Вечны ли они?

Да и сами планеты вызывают массу вопросов. Как можно так удачно и для чего скомпоновать залежи золота, меди, железа и других полезных ископаемых? Бог это сделал? А оно ему надо? У него итак своих забот хватает, за людьми проследить не успевает. Откуда появилась вода для океанов? Можно ли безнаказанно истреблять леса, уничтожать природу и земную атмосферу? Впрочем, — Вент споткнулся, — ответ на последний вопрос мы уже получил.

Так вот, теория Большого взрыва ответов на эти вопросы не дает. По ней все образовалось мгновенно и остается незыблемым навечно. И все. Не думай, веруй! Вот и доверовались, что теперь ищем другую, годную для проживания планету. Так как свою угробили. Чтобы и эту, в свою очередь, загадить и уничтожить. Согласно теории Большого взрыва.

Но я как-то случайно откопал давнюю теорию износа Вселенной. Ее разработал один малоизвестный писатель-фантаст, к научным кругам не имеющий никакого отношения. Потому его теория нашими «светилами и отцами науки» была не признана и проигнорирована. А я вник. И понял ее правоту. И на мир стал глядеть по-другому, оценивая с точки зрения этой теории. За что, кстати, и был подвергнут обструкции и изгнанию из научных кругов. Ведь там как в зоне — шаг вправо, шаг влево — расстрел, обструкция, ссылка. Вся наука держится на мнениях «столпов науки», подчастую неверных, основанных на устаревших знаниях. Ведь никому не хочется лишиться престижной должности, кормушки, достатка. Коперники перевелись. Они, как ты верно заметил, сейчас обитают в местах весьма отдаленных. К примеру, на планете Новая.

— Ты, что ли?

— Ну, ты же назвал меня Коперником.

— А дальше.

— А дальше. В общем, я проводил свои исследования, основываясь на этой теории износа. И нашел… — Вент усмехнулся.

— Что нашел?

— Планеты. Планеты этой солнечной системы.

— Да ну?!

— Согласно теории, каждая звезда имеет несколько планет. Их количество зависти от ее возраста. Наша звезда…

— Гелиос.

— Да, так ее назвали всенародным голосованием. Народ — это нечто такое… По уровню своему и развитию назвали. На ум-то ничего другого не пришло. Звезду — Гелиосом, планету — Новой. Или Землей два. Интересно, как мы будем себя называть в будущем — новляне или земледвояне? Маразм!

— Не отвлекайся.

— Сам отвлек. Итак, я составил график и построил кривую износа. Тут много данных не нужно. Пару начальных параметров, остальные рассчитываются по формуле.

— Каков результат? — торопил Олег.

— Новая имеет восемь планет. Две ближайшие уже нашел. Даже сквозь облака. Ищу остальные. Расстояние до них я знаю. Сложнее найти их в частотном диапазоне. Приходится искать втемную, наобум.

— А как насчет самой Новой? Стоит ли она того, чтобы бороться за нее?

— Стоит. По расчетам, Гелиос будет светить в видимом диапазоне спектра еще триста миллионов лет. Затем его поверхность покроется таким слоем шлака и отходов от горения плазмы, что световое излучение уже не сможет проникнуть сквозь этот слой. Как сейчас солнечные лучи не могут проникнуть сквозь облака. Гелиос будет излучать в инфракрасном диапазоне. Будет тепло, но темно.

— Но без света и жизни не будет.

— Почему же? Период времени значительный. Изменения будут проходить постепенно и незаметно. И природа будет также постепенно и постоянно подстраиваться и приспосабливаться к изменяющимся условиям.

— Что же мы так на Земле не приспособились?

— Этот писатель все подробно обрисовал. Причины явления Потопов и Ледниковых периодов, зависящая от них цикличность жизни на Земле, неразрывная связь природы и атмосферы, «озоновые дыры»…

— С «озоновыми дырами» мы уже разобрались — перестали использовать фреон.

— Разве?

— Ну да. Так пресса сообщает.

— А почему тогда продолжают гибнуть пингвины и белые медведи?

— Сказанул! Сведения у тебя устаревшие. Пингвины и медведи уже давно вымерли. Эволюция.

— Какая к черту эволюция?! — сорвался Велт. — Инволюция, а не эволюция. А «озоновые дыры» — это совсем не то, о чем вам талдычат ученые. Они просто придумали такое безобидное, совсем не страшное локальное название этому глобальному процессу. Чтобы население не паниковало и не сносило подчистую гнилые коррумпированные правительства. Как придумали названия «выброс» и «авария» атомным взрывам-катастрофам в Чернобыле и Фукусиме. Замылили и спрятали серьезную проблему, касающуюся выживания не только всего человечества, но и самой жизни на Земле.

— И какую же?

— Бесконтрольное и систематическое уничтожение лесов, этих мехов планеты, вырабатывающих кислород. Озоновый щит, как известно, состоит из ионизированного кислорода, предохраняющего Землю от космического излучения. Чем меньше кислорода, тем меньше озоновый щит. Тем проще излучению прорваться сквозь него и достигнуть поверхности планеты. И выжечь всю растительность, убить все живое. Как сейчас обстоят дела с лесами Сибири и Амазонки?

— Ну, Сибирь китайцы уже всю вырубили. Амазонку — наполовину. В Африке леса пока еще сохранились.

— А в остальном на планете?

— Мурман, Аляска, да, в общем-то, весь север, все Заполярье — голые скалы, ни травинки. Там никто не живет.

— Это оттого, что на полюсах озоновый щит истончился настолько, что космическая радиация беспрепятственно достигает поверхности и выжигает все похлеще атомной бомбы. Конец человечества все ближе и ближе. Уже не фигурально, а по-настоящему, рубят сук, на котором сидят. Необратимый процесс запущен, и остановить его уже никто не в силах. Это уже неуправляемая цепная реакция. Уменьшается количество вырабатываемого кислорода — тоньше становится озоновый слой — больше радиации достигает поверхности — больше гибнет растений — еще меньше вырабатывается кислорода. Но, что самое главное, — человек сам способствует и ускоряет свою гибель, вырубая остатки лесов. А «озоновую дыру» пусть ученые засунут себе… в дыру.

— Ничего, — успокоил его Олег, — скоро сюда переберемся, начнем жить по-новому.

— Сюда? — усмехнулся Вент. — Ты сам-то в это веришь?

— А что не так?

— Статистика говорит обратное.

— Причем здесь статистика?

— Притом, что глаза открывает тебе, олуху!

— Без оскорблений, пожалуйста!

— Давай проанализируем. Что мы имеем в активе и что в пассиве. Начнем с пассива. Затраченные громадные ресурсы всех стран на строительство и отправку сюда кораблей и оборудования, около полутора тысяч переселенцев. В активе — оставшиеся примерно триста человек и единственная сохранившаяся станция. Изолированная в резервуаре жизнь, когда в распоряжении целая планета с неиссякаемыми ресурсами. Что еще? Питание, выращенное не в здешнем грунте, а в гидропонике и синтезированное. Выход наружу только в скафандрах из боязни соприкоснуться с внешней средой. Почти как на Луне или Марсе. Но здесь, в отличие от них, атмосфера подходящая и климат. Можно просто в одной рубашке бегать. А мы… — устало махнул рукой Вент.

— Погоди, вот создадим антидот, — попытался утешить его Олег, — тогда и побегаешь. Можно даже без рубашки.

— Ага, — язвительно отозвался Вент, — только шнурки осталось погладить. Сколько вы, биолухи, уже бьетесь над этим антидотом, а толку никакого. И вы его никогда не создадите. Это невозможно.

— Почему же? — ответил Олег. — Все возможно. Возможности человека безграничны.

— Сказала обезьяна, слезая с дерева. Одного вы не можете понять. Это чужой мир. Он создан не нами и не для нас. Эта микрофлора развивалась миллионы, миллиарды лет своим путем, без человека. И она никогда не допустит извне в свой мир чужеродный продукт. Уничтожит его, переработает, усвоит. И продолжит жить своей жизнью. Как жила до этого. А мы здесь — досадное недоразумение, недолговечное и легко устранимое. Как те две станции.

— Сильно сказал, — угрюмо произнес Олег. — Аж тоску нагнал. Ты пытался донести это до руководства?

— Да кому нужны глупые и непрофессиональные мысли какого-то отставного астронома? Этим солдафонам?

Олег согласно кивнул.

— Что тогда делать?

— Ничего. Ничего мы не сможем. Ни я, ни ты. Как ни убеждал я, что освоение Марса — маразм и полный отстой, разве кто прислушался? В Марс все равно продолжали вбухивать огромные средства и тратить ресурсы.

— Чем тебе еще Марс не угодил?

— Да ведь Марс — это прошлое. А в прошлое не возвращаются. Марс уже никогда не оживить. Согласно теории износа когда-то он был похож на Землю, и на нем была жизнь и, вероятно, человек. Когда Солнце было ближе и обогревало сильнее. А потом оно зашлаковалось, стало «темной звездой» на сотни миллионов лет. Затем опять вспыхнуло, разродилось Меркурием и сжалось, отдалившись от Марса настолько, что жизнь там уже не смогла возродиться. Зато возродилась на Земле, которая, ранее похожая на Венеру, получила приемлемые для жизни условия.

Потому я выступал против Марса и предлагал заняться терраформированием Венеры, будущего места обитания человечества. А не лететь сюда, на планету с уже сформировавшимся чужим миром. И не искать планеты для переселения, а возрождать и беречь ту, что досталась нам с рождения. Ведь Земля — единственная планета, где может жить человек. А все остальные — только сказочки и фантазии.

Раздражали военные, торчавшие на каждом углу. Застывшие в неподвижности, с автоматами в руках, они провожали Олега острым пронзительным взглядом, словно врага или шпиона. У него от их взглядов даже холодок пробегал по спине. Но со временем привык и относился к ним как к атрибуту, обычному, хотя и не очень приятному манекену.

Будучи обычным биологом, специализирующимся по еще живущей, а также вымершей биосфере Земли, Олег не мог внести весомую лепту в научных исследованиях микробиологов и генетиков лаборатории и был причислен к касте лаборантов. Представители высшей касты работали за изолированной прозрачной перегородкой, корпя над созданием новых образцов вакцин. Лаборанты же получали такие образцы и испытывали на местных микробах. В каждом отсеке находились микробиолог и лаборант, разделенные перегородкой. Олег достался микробиологу по имени Войцех. Со временем у них установились дружеские отношения. Одного возраста, схожие интересами, взрывной и ехидный Олег и флегматичный Войцех сошлись характерами и даже после работы особо не стремились расстаться. Вместе тренировались в спортзале, подтрунивали над неподвижными часовыми, допоздна засиживались в баре за рюмкой виски, которым окрестили синтезированный химиками этиловый спирт, разбавленный водой. Иногда к ним присоединялся Вент, и тогда пирушка переходила за грань допустимого.

Волны мерно набегали на песчаный берег и откатывались назад. Золотистое небо приятно согревало, мир и покой разливались по телу.

Внезапно очередная волны вынесла на берег врага. Длинное членистое тело гигантских размеров билось о твердый берег, Многочисленные перья-отростки неистово загребали песок, стремясь завоевать сушу. Олег видел его со всех сторон одновременно, в мельчайших деталях. Реакция была мгновенной. Олег кинулся на врага… одновременно со всех сторон. Сотни, тысячи Олегов вцепились в тело пришельца, вгрызаясь и проникая внутрь. И разрушая все на своем пути. При этом наблюдая врага как изнутри, так и снаружи. Это никак не укладывалось в голове, но это было.

Существо, подергавшись, обмякло и застыло. Многоликий Олег с удовлетворением принялся поедать его. Изнутри и снаружи.

Рвотный рефлекс скрючил Олега. Вскинувшись, он замотал головой, стремясь избавиться от наваждения. Странный сон. Невозможный. Невозможно смотреть двумя глазами одновременно со всех сторон, снаружи и изнутри. Это вне пределов человеческого понимания. От такого можно сойти с ума.

Остатки сна таяли. Олег осмотрелся, но ничего не увидел. Его окружала тьма. Еще один сон? Из одного сна в другой? Невозможно!

Взяв себя в руки, Олег попытался успокоиться. Нет, это не сон. Все легко и просто объяснимо. Сейчас ночь, свет выключен. А он лежит на своей постели. Вот только она что-то не слишком мягкая, — Олег похлопал по твердой поверхности, на которой лежал. — Нет, не постель. Что тогда? Надо включить ночник. — Но и ночника за головой не оказалось. А с ним и стены.

Олег поднялся и принялся осторожно передвигаться, вытянув руки перед собой. Уткнулся в стену. Пошел вдоль ее. Угол, поворот, другая стена…

Обойдя по кругу, Олег определил, что он находится в закрытом помещении квадратной формы, пустом абсолютно. Ни кровати, ни столика, вообще ничего.

— Спокойствие, — убеждал он себя, — главное — спокойствие. Надо лишь вспомнить, как он здесь оказался. Что было до этого, что было вчера? Тогда станет ясно и понятно.

Но ничего не вспоминалось. Вернее, вспоминалось кое-что, но с трудом, и обрывками. Они с Войцехом сидят в баре, пьют виски… Пустота…. Они уже втроем с Вентом в баре… пьют виски…. Пустота…. Какая-то девица…. какой-то мужик…

Дальше ничего не вспоминалось. Только ощутимо заныло лицо, и заболели ребра. Олег дотронулся до лица и отдернул руку. Левая скула вздулась, глаз заплыл и, похоже, не открывается совсем. Правый — в норме. Значит, темнота постоянная, правый глаз не обманет.

Внезапно вспыхнул ослепляющий свет. В открывшийся люк вплывают какие-то силуэты.

— А, знакомое лицо! — слышится голос. — Мой любимый рекрут. А я уж было соскучился. Но знал, что еще свидимся.

— Полковник Смит? — прошепелявил разбитыми губами Олег.

— Он самый.

— Где я?

— В месте, которое по тебе давно скучало. Которое будет твоим самым любимым и самым посещаемым, — в голосе Смита послышалось злорадство. — В карцере.

— Понятно, — пробормотал Олег. — А за что?

— Ты не помнишь?

— Нет, — помотал Олег головой. — Вот тут помню, а тут не помню.

— Ясное дело. Так набраться вчера в баре. Да еще драку затеять.

— Пускай не лезут. Да и чем еще заняться добрым молодцам здесь, — кривя непослушными губами, съехидничал Олег, — на досуге. Единственное развлечение, ваша честь. Каюсь.

— Оживаешь, смотрю, — зарычал полковник. — Посмотрим, как ты запоешь через пару суток.

— Мне нельзя здесь задерживаться. Работа встанет. Мой напарник без меня ничего сделать не сможет.

— Не беспокойся, не встанет. Потому как твой напарник сейчас в соседней камере. И звездочет — тоже. Вся компашка в сборе. Отдыхайте пока.

Люк захлопнулся, камера опять погрузилась во тьму.

— Что здесь, что там — все одно, — философски подумал Олег. — База, по сути, тюрьма. Одна большая тюрьма.

— Неплохо выглядишь! — рассмеялся Вент, когда Олег появился в каюте. — Учитывая, что наехал на внешника. Внешники — они такие. Звери.

— Ничего не помню, — помотал Олег головой. — А ты помнишь? Что было? Расскажи.

— Ну, что ты в стрингах и лифчике танцевал на столе, рассказывать не буду.

— Я что, в лифчике был?! — ужаснулся Олег. — Откуда он у меня?

— Да это я пошутил. Не танцевал ты на столе. Мы тогда крепко нарезались. Потом тебя на девицу какую-то потянуло. Стратову, ее парню это не очень понравилось. Он из внешников. Работают снаружи, территорию внутри периметра выжигают огнеметами. Они, считай, по краю ходят, погибают часто. Смертники, в общем. Туда непокорные попадают. Вот еще побуянишь разок-другой — и тоже во внешники попадешь.

— И ты.

— Нет, я не попаду. Я — особый. Мне этот статус не грозит. Потому как я — единственный на базе астроном. А вас, биологов, пруд пруди.

— — М-да, стоит пригорюниться, — вздохнул Олег.

— Да не переживай. У них жизнь интереснее, чем у вас, сидящих взаперти с пробирками.

— Пожалуй, тут ты прав, — согласился Олег. — Чего терять! Когда в кабак?

— Ты сперва морду лица в порядок приведи. А то как-то неловко на людях появляться в таком обществе.

— Ну, твой фейс выглядит тоже не лучшим образом. По крайней мере, полкабака могут разбежаться.

Олег покачал отрицательно головой.

Очередной опыт оказался, как и предыдущие, безуспешным. Оставшиеся в живых микробы оживились, резво накинулись и сожрали новый препарат, а заодно и тела своих мертвых собратьев.

Войцех вздохнул и уныло опустился на стул.

Олег, пожалев загрустившего друга, стукнул о стекло и постучал пальцем по своему кадыку. Войцех кивнул.

Вент уже скучал с рюмкой за стойкой бара. Друзья, запасшись выпивкой, уединились в углу за столиком.

— Без баб! — предупредил Олега Вент. — Во избежание повтора.

— Постараюсь, — кивнул Олег. — Но ты на всякий случай придерживай меня. А то мало ли что…

— О чем грустим?

— Опять, — вздохнул Войцех, — не получилось.

— И не получится. Я Олегу уже объяснял, почему.

— Рассказывал. Но мне что-то не очень хочется этому верить.

— Конечно, не хочется. Вы уже не один десяток лет бьетесь, а все равно не верите. Дегенераты упертые!

— Вент, не нагнетай, — предупредил Олег. — И так тошно. И ты должен меня контролировать, а не нарываться.

— Ладно, — успокоился Вент. — Ну, давайте хоть отметим. Победа или поражение — это не важно. Все равно результат, хоть какое-то событие.

— И повод, чтобы напиться, — добавил Олег.

— Да ну вас! — отозвался Войцех, но рюмку поднял.

Они чокнулись, выпили.

— О, знакомая личность! — встрепенулся Вент. — Легенда. Редко сюда заглядывает. Сейчас познакомлю. Руди! — крикнул он. — Давай к нам.

Вошедший, пожилой человек лет сорока, оглянулся на крик и направился к их столику.

— Присоединяйся. Это мои друзья — Олег и Войцех.

— Руди, — представился тот. — Приятно познакомиться.

— Да садись ты! Сейчас рюмку принесу, — Вент убежал к стойке. Вернулся с рюмкой и бутылкой виски.

— Это чтобы лишний раз не ходить.

— Ох, чует мое сердце что-то недоброе, — вздохнул Олег.

— Да не боись, — хлопнул его по плечу Вент. — Я позабочусь, обещал же.

Утомили по паре рюмок.

— Руди, — объяснил Вент, — из старожилов. Динозавр Новой, можно сказать. Сколько лет ты здесь? Я запамятовал.

— Девятнадцать.

— Ого! — удивились друзья. — Счастливчик! Везет же кому-то.

— Какое тут везенье? — ответил Руди. — Судьба, видать, такая. Рок. Тяжкий рок. Вот и юбилей уже приближается, а я до сих пор жив.

— С какой ты экспедиции?

— С восьмой. Геолог я. И, пожалуй, единственный. Как вот этот чудик, — кивнул Руди на Вента.

— А где остальные?

— Все уже давно погибли. Тогда еще не знали толком об опасности. Я один остался. Никому не нужный.

— Почему не нужный? Ненужных сюда не отправляют.

— Ненужный потому, что делать здесь мне нечего. Вокруг станции все уже давно обследовано, а на выезд не пускают. Опасаются, что какую-нибудь заразу принесу. Вот и торчу без дела. В уборщики переквалифицировался, чтобы хоть какую-то пользу приносить обществу. А не торчать, подобно некоторым, — искоса глянул Руди на Вента, — задрав глаза в потолок.

— А я гадаю, — парировал Вент, — какая зараза меня каждый день хлоркой травит.

— Если бы не хлорка, давно бы коньки откинул. Все бы откинули. Как на других базах.

— А что, хлорка убивает местных микробов? — заинтересовался Олег.

— Напрочь. Ни один не выживает.

— Войцех! — глянул Олег на друга.

— А что Войцех? — отозвался тот. — Знаю я. Пробовали. Ну и что? Хлорка и человека также легко может убить. Не вариант.

— А если какой-нибудь другой вариант?

— А мы, как ты думаешь, чем занимаемся? Как раз такими вариантами.

— Но мы, как я приметил, занимаемся, в основном, органическими вариантами.

— Естественно. Неорганикой организм не напичкаешь.

— А органику местные организмы усваивают всю. Любую, даже крайне ядовитую. Похоже, такая у них была эволюция. Оттого у нас ничего не получается. И не получится никогда.

— А что ты предлагаешь?

— Неорганику.

— Я же уже сказал, что хлорка — не вариант.

— Но есть другие вещества. Вся таблица элементов Менделеева в нашем распоряжении.

— Ну, не вся, допустим, — вставил слово бывший геолог.

— Вот! — торжественно произнес Олег. — Руди нам и поможет. Он-то знает, какие здесь элементы имеются.

— Нам не очень-то много известно о здешних материалах, — ответил Руди. — Всю планету исследовать не успели. Вымерли.

— Но хоть что-то имеется?

— Имеется. Давайте-ка завтра ко мне в лабораторию. Там и разберемся.

— Пожалуй, и я присоединюсь, — сказал Вент.

— А ты-то чем помочь можешь, звездочет?

— Есть у меня одна идейка, по которой я могу точнее тебя, геолога, определить, из каких элементов состоит эта планета.

— Теория износа? — спросил Олег.

— Она самая, — ответил Вент.

Повеселиться не получилось. Мысли собутыльников были заняты другим. Загубив еще несколько рюмок, но, так и не допив бутылку, они разошлись.

На следующий день все собрались в геолаборатории.

— Давно сюда не заходил, — Руди суетливо стирал пыль со столов.

Он включил компьютер, и все уставились в монитор.

— Набор стандартный, — пояснял Руди, выводя на него таблицы и диаграммы, — как на Земле. Гнейсы, сланцы, кварциты, окислы кремния. В основном, углерод, и кремний в различных соединениях с кислородом и водородом. Также присутствуют медь, железо, алюминий, никель и другие, но в меньших количествах, чем на Земле.

— Я подозревал, — загадочно произнес Вент.

— Что подозревал?

— Что Новая — это не Земля.

— Ясное дело! — усмехнулся Руди. — Открытие сделал! Новая — это Новая.

— Не Земля, — продолжил Вент, — а, скорее, Марс. Если смотреть по аналогии с Солнечной системой.

— Расшифруй, — попросил Олег. — Это с точки зрения твоей теории?

— Да. Прикиньте. У Солнца девять планет. Вообще-то у него их пятнадцать, если считать по-полной, но ученые считают, что девять. Что вносит путаницу и непонимание. Но не будем брать ошибочное мнение ученых. Гелиос немного больше Солнца по размерам. Расстояния… сейчас, — Вент достал из кармана флэшку и воткнул в разъем компьютера. — Я ранее построил кривую системы Гелиоса и сравнил с кривой Солнечной системы. Имеются некоторые различия. Смотрите. Здесь следующая от нас планета — я назвал ее по аналогии Юпитером — такой же примерно яркости и, думаю, размеров, что и Юпитер Солнца. И на таком же приблизительно расстоянии от звезды. Значит, между Новой и им должен находиться пояс астероидов. Но он невидим, и найти его, особенно отсюда, очень сложно. Что отсюда следует?

— Что?

— Что Новая — это Солнечный Марс. А та планета, которую я нашел ближе к Гелиосу, — Земля. А не Венера. И тогда значения линий износа системы Гелиоса и Солнечной системы совпадают и ложатся в единую расчетную схему. А Вулкана еще нет, он появится примерно через семьсот миллионов лет.

— А ведь, пожалуй, Вент прав, — произнес Руди. — Ведь год здесь длится почти столько же, сколько и у Марса.

— Зато сила тяжести отличается, — возразил Олег.

— Она и от силы тяжести Земли отличается. Здесь что-то другое сказывается, Размер, может, масса.

— Ладно, будем считать, что это не аргумент. Но что это нам дает?

— У каждой планеты свой состав элементов. Звезда по мере старения и износа уплотняется, и в шлак вырабатываются все более тяжелые элементы. Дело в том, что звезда не вечна. Она горит, излучает энергию в пространство, отходы горения выдавливаются в виде шлака на поверхность. И из этого шлака в дальнейшем образуются планеты. Если первые планеты — газовые, то последующие, особенно рождающиеся после пояса астероидов, уже твердосплавные. И состоят уже не из газообразных элементов, а твердых — металлов и неметаллов. Причем с каждым рождением эта твердость и плотность увеличиваются. Проще говоря, чем ближе планета к солнцу, тем тяжелее и сложнее ее элементы. Поэтому предполагаю, что золота вы здесь не найдете. И трансурановых элементов. Как и на нашем Марсе. Поэтому предлагаю исходить из того, что набор элементов Новой идентичен составу Марса. А что имеется на Марсе, мы знаем.

— Но тогда получается, что Новая — такая же бедная на ресурсы планета, что и Марс?

— Выходит, что так.

— Но мы же нашли здесь и медь, и железо, и другие вещества.

— В незначительных количествах, — уточнил Вент.

— Да, — согласился Руди.

— Это допускается при образовании планет. Звезда горит вся, как во внешних слоях, гак и в глубине. И шлак выдавливается как тот, так и другой.

— Я так и не понял, чем это может помочь в наших исследованиях, — вставил слово молчавших до сих пор Войцех. — К меди, железу, алюминию микробы относятся лояльно, не реагируют.

— Но зато могут отреагировать на другие элементы, — объяснил Олег. — Особенно на такие, которых здесь нет. С которыми они за всю свою длительную эволюцию не соприкасались. И против которых у них, следовательно, не мог выработаться иммунитет.

— От трансуранов ни у кого иммунитета нет. Дохнут моментально.

— И человек тоже. Не думаю, что кому-то захочется хапнуть радиации ради того, чтобы уберечься от бактерий, но все равно сдохнуть через несколько дней. Надо найти такие элементы, которые безвредны для человека, но неизвестны этому миру.

— Дельное предложение, — согласился Вент. — Давай, гений, предлагай!

— А что я могу предложить? — возразил Олег. — Я не геолог. И не химик. И даже не астроном. Это уж вы ищите и предлагайте. Химиков подключите. А мы уже потом ваши предложения обмозгуем, исследуем, испытаем и дадим ответ.

На том и порешили. А для закрепления решения отправились в бар. За недопитой вчера бутылкой.

Ночью опять донимал кошмарный сон. Что-то темное и громадное, без определенной формы шевелилось и качалось перед Олегом. По нему пробегали и искорки, собирались в пучки, тело вспыхивало сполохом и гасло. Растекалось по поверхности и собиралось вновь в ком. Ощетинивалось тысячами игл, наползало на Олега и заглатывало его как амеба. Олег растворялся в этом нечто. Дробился на тысячи, миллионы, мириады Олегов, охватывая весь мир, всю планету.

Выпутавшись из кошмара, Олег осознал себя в своей каюте.

— Опять кошмары? — участливо спросил Вент, одеваясь.

— Ага, — кивнул Олег. — Донимают. Особенно после пьянки. А пьем мы часто. Хоть совсем пить отказывайся, — вздохнул он.

— Ну, это ты зря, — не одобрил Вент. — Без пьянки никак нельзя. Как так — не пить? Обижаешь, брат!

— Да, тут ты прав, — согласился Олег. — Жизнь ни к чему без услады. Особенно в наших условиях. Ладно, будем терпеть.

Через несколько дней в бар заявился Руди. Не один, в сопровождении молодой особы женского пола. Олегу показалось, что он ее уже встречал раньше. Похоже, она была среди пассажиров корабля, на котором прибыл и он.

Руди с незнакомкой направились сразу к их столику.

— Это Эля. Из химлаборатории. Она — лаборант. Имеет статус неприметности и незаметности. Что позволит ей незаметно и неприметно позаимствовать на работе ингредиенты, в которых вы нуждаетесь. А потом незаметно вынести. Так что рекомендую молиться и боготворить ее заранее.

— Как бы эта неприметная не внесла незаметно разлад в наш сплоченный мужской коллектив, — проворчал Вент. — Баб только нам не хватало!

— Не ворчи, старче! — парировала Эля. — Тебя не трону. Меня больше на свеженькое тянет, — окинула она задорным взглядом Олега и Войцеха.

— Ну вот, начинается! — взвыл Вент. — Это уже дискриминация! Никакой толерантности, уважения к моей благородной, — погладил он свой лысый череп, — седине. А ты какая — блондинка или брюнетка? К сведению, — я рыженьких люблю.

— А я как раз рыженькая. Только здесь не видно, и вряд ли когда увидишь.

— Хватит пикироваться! — притормозил их Руди. — Мы по делу.

— Ну, тогда присаживайтесь. Войцех, стул, Олег, атрибуты даме!

Олег сгонял к бару, вернулся с парой рюмок и дополнительной бутылкой.

— Эля может достать то, что вам нужно, — продолжил разговор Руди. — Надо только знать конкретно, что именно.

— Давайте подумаем вместе, — предложил Олег. — Человека местный микроб убивает. Значит, те элементы, что содержатся в нашем теле, ему не страшны. Это, в первую очередь, кислород, водород, углерод, азот.

— И элементы планеты, — добавил Руди. — Кремний, медь, железо, никель, алюминий.

— Это элементы с первого по четвертый период таблицы Менделеева, — проанализировала Эля. — Остаются элементы пятого и шестого периодов. Седьмой период в расчет брать не будем, они там сплошь радиактивные.

— Эля, — воскликнул Вент, — что бы мы без тебя делали. Ты — ценный груз, можно сказать, незаменимый.

— Вент, не отвлекай, — перебил его Руди. — Продолжай, Эля.

— Там много элементов, — смутилась Эля. — Всех и не упомнишь. Помню, золото есть. В шестом периоде, кажется.

— В лаборатории оно есть?

— Нет, к сожалению.

— Где мы возьмем золото? Золотые украшения было запрещено брать с собой. На корабле каждый грамм был на счету, — привел довод Олег.

— Может, кто-нибудь смог тайком провезти, — Вент глянул на Элю. — Особенно, женщины.

— Да не нужно нам золото! — раздраженно перебил разговор Войцех. — Золото инертно, ни в какие соединения с другими элементами не вступает. Думаем дальше.

— Висмут, палладий, — начала перечислять Эля, — кадмий, олово, йод…

— Йод!

— Йод действует, — прокомментировал Войцех. — Как на микробы, так и на человека. Одинаково.

— Нет, так дело не пойдет, — перебил Олег. — Надо определить, что искать. Конкретно. Первое, что мы определили — нужны элементы пятого и шестого периодов. Второе — они должны быть химически активны, чтобы можно было на их основе создать препараты, усваиваемые организмом.

— И которые должны быть безвредны для организма. И не радиактивны, — добавил Войцех. — Это третье.

— А в-четвертых, они должны иметься в необходимых количествах, — подытожил Руди. — Эля, задача ясна?

— Да, — кивнула Эля, — завтра займусь этим.

— Ну, отметим, — поднял рюмку Вент, — вступление в наше тайное сообщество такой прекрасной и, что самое главное, полезной особи. Женского пола, к тому же. Несмотря на прическу, которой, к сожалению, нет. Олег, надзор за тобой снимаю. До определенного времени.

Руди с Элей появились только на третий день.

— Эля достала некоторые материалы для исследования, — сообщил Руди. — Естественно, без согласования с руководством.

— Выкрала! Реквизировала! Умыкнула! — не удержались сотоварищи.

— В подробности вдаваться не будем, — ответила на шутки Эля. — Прошу только соблюдать секретность и не разглашать. Вы ведь не хотите потерять своего агента и встретить в стройных рядах уборщиц известную вам особу.

Она достала несколько пакетиков и незаметно передала Олегу.

— Здесь по чуть-чуть. Рутений, кадмий, олово, сурьма. Как еще что добуду — принесу.

Результатов препараты не дали. Микробы не обратили на них никакого внимания.

— Руки не опускаем! — взбодрил друзей Олег. — Продолжаем.

День уходил за днем, но элемент, действующий на микробов, не находился. Подходила к концу таблица Менделеева.

— Похоже, мы на неправильном пути, — вздохнул как-то Войцех.

— Погоди, — начал успокаивать его Олег. — Еще не все элементы исследовали. Вот когда закончим и ничего не найдем, тогда будем печалиться.

— Это последний, — объявила однажды Эля, — из тех, что есть здесь. Остальные можно только на Земле достать.

— Но как? — возразил Вент. — Корабли на Землю не ходят. Отправлять их экономически невыгодно. Топлива не хватит.

— А если снарядить и отправить хоть один. Сколько их уже скопились сейчас на дальних орбитах, летают мертвым грузом. Они же все равно больше не понадобятся. Собрать топливо со всех кораблей, тогда должно хватить.

— У нас нет конкретности, что именно нам нужно. Нет вещества, со стопроцентной уверенностью убивающего микробы, — убедительно произнес Вент. — Потому все эти попытки — лишняя потеря времени, корабля и пилотов. Возвращайтесь к своим противоядиям, раз фокус с элементами не удался.

Олег после снятия Вентом надзора как-то незаметно сблизился с Элей. Он еще по прибытии заметил одну странность на базе — отсутствие детей. Не путалась под ногами мелюзга, не оглашались коридоры криками, ревом и звонким смехом. Может, так было нужно. Чтобы не отвлекать членов базы от лишних и ненужных забот, не создавать семейных склок и скандалов. Да и семей тут не создавали, по крайней мере, крепких семей. Связи создавались, но они были недолговечны. Пары вскоре распадались, бывшие половинки находили себе другие объекты внимания. Потому что не было основного скрепа семьи — ребенка. Оттого все казалось временным, а люди — квартирантами в чужом доме, поселившимися тут временно.

Вент на вопрос объяснил, что в еду подмешивается противозачаточный препарат, блокирующий оплодотворение как у мужчин, так и у женщин. Блокирующий временно, до той поры, когда будет найден антидот, и люди смогут свободно расселяться по планете. А пока, ввиду ограниченности ресурсов базы….

Вот и сейчас, откинувшись на постели в каюте Эли, жившей в одиночку, Олег обратил внимание на побрякушку, обвитую вокруг ее шеи.

— Что это? — дотронулся он до тонкой цепочки.

— Мой оберег, — ответила она. — Велес, древний славянский бог. Никому не говори. Я его контрабандой провезла.

— Красиво, — разглядывал Олег небольшой амулет в форме медвежьей лапы. — Сталь?

— Серебро.

— Серебро?! — подскочил Олег. — Но ты же говорила, что у вас в лаборатории нет серебра.

— Правильно, говорила. Нет его.

— И нам для опытов не давала.

— Не давала.

— Но вот же оно! У тебя есть.

— Ну и что? Результат все равно будет отрицательным.

— Откуда ты можешь это знать? Я возьму его, проверим.

— Нет. Это мое. Моя единственная память о Земле. Никому не отдам.

— Я потом верну, обещаю.

— Нет.

— Ну как тебя убедить? На кону жизнь всего человечества, а она упирается из-за какой-то побрякушки. Странные вы, женщины!

— Ладно, уговорил, — смирилась Эля. — Но всю не дам, только кусочек. Вы, мужики, тоже странные. Забывчивые. Отцепи одно звено с цепочки, этого будет достаточно.

Вокруг колечка была пустота. Не абсолютная. Несколько микробов замерли неподвижно поблизости, не подавая признаков жизни. Остальная же масса сгрудилась поодаль.

Олег оторвался от микроскопа, недоверчиво протер глаза. Краем глаза заметил Войцеха, прилипшего к стеклу. Снова прильнул к окуляру и медленно сдвинул манипулятором звено в сторону. Микробы зашевелились и отползли. Олег опять сдвинул, микробы тоже отодвинулись.

Олег поднял глаза и встретился взглядом с Войцехом.

— Во! — поднял он палец. — Есть!

Войцех расплылся в улыбке.

— Надо нашим сообщить, — радостно сказал Олег, когда они выходили вечерам из лаборатории. — Вента и Руди задействуем.

— Погоди, — остановил его Войцех, — не спеши.

— Почему?

— Пусть пока они остаются в неведении. Все равно своими познаниями они не помогут. Лимит знаний из их области вычерпан. И… не нравится мне кое-что, — задумчиво произнес Войцех. — У меня такое ощущение, что за нами слежка.

— Ну и что? Сейчас, когда наконец-то найдена панацея, опасаться слежки? Абсурд!

— Не абсурд. Ты что, полковника нашего не знаешь? От него всего можно ожидать. Давай сначала доведем исследование до конца, опробуем.

— На ком? На себе?

— Зачем же так сразу. Сначала на пробах крови, кожи. А уж потом…

— Как древние ученые? На себе испытаем?

— А на ком еще? Подопытных мышей и кроликов у нас нет. Придется самим стать ими.

— Согласен. Чего только не сделаешь ради науки. И человечества.

— Звучит высокопарно, — усмехнулся Войцех. — Я в умилении.

— Но есть проблема. Как ввести серебро в свой организм? В какой дозе?

— Ты где достал серебро?

— Не скажу. Секрет.

— А я итак догадываюсь. Так вот, попроси свой секрет, вернее секретку, выделить еще немного. Желательно на двоих. И пусть подумает, как усвоить его организмом. Но раскрой эту тайну только ей, никому больше. Ни Венту, ни Руди. Руководству тем более. И чтобы она не проболталась. Сообщим потом, когда будет ясен конечный результат. А пока продолжаем вести себя, как ни в чем не бывало.

— Ясно.

Втроем они еле уместились в каморке Эли.

— Тут такие дела, — со скорбным выражением лица сообщил Олег. — Мы пришли реквизировать твой амулет.

— Ишь чего захотели! — воскликнула Эля. — Не отдам! Вот чуяло мое сердце, не зря таила.

— Отдай, — угрожающе подступил Олег, — по-хорошему. Иначе силой заберем.

— Сперва найди, — ощетинилась она. — Только через мой труп. Зачем вам амулет, я ведь уже давала? Постойте! — замерла она. — Вы что, нашли?

Олег кивнул.

— Ура! — Эля кинулась ему на шею. — Нашли, наконец-то! Победа!

— Не спеши праздновать, — утихомиривал подругу Олег. — Это только начало, предварительный результат. Впереди еще много работы. Особенно тебе.

— А что мне? Забирайте амулет, — расщедрилась она. — Дарю. Ради такого дела не жалко. Скоро на волю! — раскинула она руки. — Прощайте, опостылевшие стены каземата!

— Угомонись, несчастная! — Олег обхватил подругу. — Успокойся. Сядь и послушай.

— Исследования только начались, — начал он, — впереди еще много работы. Надо изучить влияние серебра на человеческий организм, в каком виде его принимать для лучшего усвоения и в каком количестве, определить побочные эффекты.

— Насчет влияния и думать нечего. Серебро безвредно для организма и даже, наоборот, полезно. Убивает опасную микрофлору, — сообщила Эля.

— В какой дозе?

— Не знаю. По этому вопросу лучше обратиться к медикам.

— Не хочу привлекать лишних людей. Нас итак уже пятеро.

— Трое, — уточнил Войцех и на недоуменный взгляд Эли пояснил. — Мы решили пока не сообщать о результатах никому. Даже Венту и Руди. Пока не завершим опыты. И тебя просим держать его в секрете, ни с кем не делиться.

— Даже с подругами, — добавил Олег.

— Узурпировали, значит, — кивнула головой Эля. — Понимаю. Амбиции первооткрывателя. Мелкие частные собственники! — выкрикнула она.

— Да нет же, — возразил Войцех. — Ты неправильно поняла. Еще неясен конечный результат. А вдруг все окажется пустышкой. Да и военных надо бы остерегаться. Мало ли что Смит надумает. Еще приберет панацею к рукам и будет наделять антидотом только избранных. Потому мы должны иметь опробованный препарат со стопроцентной эффективностью и донести его одновременно до всех. Тогда уже засекретить и использовать только в своих целях ему не получится.

— Зря вы так думаете о военных, — возразила Эля. — Думаете, им тоже не опостылели эти стены, эта тюрьма?

— Давайте пока о постороннем не думать. Береженого бог бережет. Думать будем потом. А пока — тщательно соблюдать осторожность и секретность.

— Ладно, уговорили, — смирилась Эля.

— Идем дальше. Как защититься? Можно броню делать, но не будешь же расхаживать по планете в серебряных доспехах.

— Одежда из серебряных доспехов — не вариант, — согласился Олег. — Это все равно, что сейчас в скафандре. Да и всего серебра Земли не хватит на переселенцев.

— А что, неплохо! — оценила Эля. — Люблю старинные романы. Рыцарь в серебряных доспехах на белом коне спасает прекрасную даму из когтей огнедышащего дракона. Восхитительно!

— Или рыцарь в серебряных доспехах подметает пол в комнате, варит суп на кухне, пашет землю на коне в серебряной сбруе, выводит на прогулку собаку в серебряном комбинезоне.

— Или ползает на коленях по грядке, — добавил Войцех, — выдергивая непослушными пальцами в серебряных перчатках сорняки.

— Мастера вы все опошлить, — отвернулась Эля. — Скучно с вами.

— Надо как-то пропитать организм серебром, чтобы доспехи не понадобились, — резюмировал Олег. — Как насчет усвоения? В каких соединениях его лучше принимать? Не глотать же медальон целиком или звеньями. Так можно запор получить или несварение желудка.

— В любых. Серебро — элемент химически активный, вступает в соединение с различными элементами. Например, в соединении с хлором получается хлористое серебро. Причем здесь присутствуют два элемента — хлор и серебро, оба действуют на бактерии губительно. Думаю, оно может оказаться даже более эффективным, чем чистое серебро.

— Надо опробовать. Где взять только?

— Оно в медицине используется. Отвратная вещь, болючая. Ее же только внутримышечно применяют. Я у девчонок попрошу немного.

— Уколы, да еще болючие, — это не очень-то приятно, — поморщился Олег. — А если учитывать, что курс будет насчитывать не один укол, то вообще… задница будет похожа на дуршлаг.

— Зачем же так насиловать себя, — рассмеялась Эля, мысленно представив себе результат. — Есть более простой вариант. Вода в стакане с кусочком серебра быстро насыщается его ионами. Не так эффективно, как хлористое серебро, но легко и доступно.

— Это выход! — обрадовался Олег. — Что мы без тебя бы делали! Все, с этого момента держим у себя на столике стакан воды с серебром. Поделись, ты же обещала, — обратился он к Эле.

— Конечно, — она отстегнула цепочку. — Держите, варвары!

Олег отделил от цепочки пару фрагментов. Один оставил себе, другой отдал Войцеху.

— Ты тоже начинай пить, — сказал Эле.

— Естественно. Мне самого медальона хватит. А как вы узнаете результат?

— Будем каждый день брать кровь на анализ. Может, еще кожу. Будем пить, пока не добьемся положительного эффекта. Вот тогда уже можно будет объявить народу.

— Соблюдайте крайнюю осторожность, — предупредил еще раз Олег, — чтобы не заподозрили.

Олег усиленно пил воду. Утром, вечером, просыпался по ночам и на ощупь отыскивал стакан.

— Сушняк? — интересовался Вент.

— Он самый, — соглашался Олег. — С кем поведешься, как говорится.

— Не налегай на виски. Он связывает воду и сушит организм.

А Олегу того и надо. Чтобы связать воду и насытить тело серебром. Но Венту этого знать не положено. Пока не положено.

Анализы положительного результата не давали. Микробы все так же резво пожирали эритроциты в образцах крови, как у него, так и у Войцеха.

— Не спеши, — успокаивал он начинавшего грустить друга. — Эксперимент продолжается.

Пропала Эля. Олег, привычно заявившийся к ней под вечер, с удивлением обнаружил незнакомого постояльца.

— Вы кто? — опешил он.

— Вот, перевели вчера сюда, — объяснил тот.

— А Эля? Она здесь жила. Еще вчера. Где она?

— Не знаю. Каюта пустовала.

— Понятно, — протянул Олег и ретировался, не вникая больше в подробности.

— Эля пропала, — объявил он друзьям в баре.

— Как? Куда? — посыпались вопросы.

— А я знаю? Зашел вчера, а там уже другой живет. И ничего о ней не знает, не слышал даже.

— Странно это, ребята, — почесал нос Вент. — Похоже, она где-то прокололась и теперь в лапах охранки.

— Я говорил, — разволновался Войцех.

— Что говорил?

— Что следят за нами. Предчувствие у меня такое было.

— Ужастики это все, — рассудил Руди. — Может, просто приболела и сейчас в медотсеке находится.

— Вы давайте пораспрашивайте, кто где может, — предложил Вент. — Думаю, что-нибудь да узнаем. А пока расходимся. И рекомендую пореже встречаться.

— Ты что-то знаешь? — напрямую спросил Вент, когда они оказались в каюте, — но не рассказываешь. Так между друзьями не делается. Выкладывай!

— Ничего я не знаю, — отнекался Олег.

— А я не вижу, — с сарказмом произнес Вент. — Западаешь у Эли, с Войцехом шушукаетесь. Стакан этот дурацкий. Что в нем?

— Вода. Опохмелин, называется.

— А что на дне?

— Эля дала, сказала, что помогает. Мозги хорошо прочищает. Особенно после визита в бар. И кошмары не так снятся.

— На серебро похоже, — разглядывал Вент стакан.

— Не знаю, — Олег лишь пожал плечами. — Металл какой-то.

— Украшения запрещены. Может, Элю забрали по этой причине. Из-за этой цепочки.

— Если из-за цепочки, то выпустят. Невелико нарушение. Подержат и выпустят.

— Всяко может быть. Могут и за незначительное наказать. Опять же… — Вент задумался. — Почему в ее каюте новый жилец? Тебя это не встревожило?

— Верно, — не на шутку встревожился Олег. — Почему? Если она заболела и в медпункте, каюту забирать не станут. Переселять без необходимости — тоже.

— То есть, ее забрали и возвращать не планируют.

— Но куда-то ее все равно должны определить. Не может же она содержаться, к примеру, в карцере?

— Все может. И в карцере могут держать. Люди могут исчезать бесследно. Сегодня был, а завтра уже нет. Заболел, инфекцию подхватил и умер. Здесь все могут. Особенно Смит со своими подпевалами. Мой тебе совет — спрячь цепочку подальше. А то и тебя загребут. Настучит кто-нибудь.

Олега взяли на следующий день. Вломились среди ночи.

— Одевайся! Лежать! — приказали заворочавшемуся наверху Венту.

— Куда? — Олег не понял спросонок.

— Там узнаешь. Быстро!

Уже у входа Олег остановился.

— Ребята, позвольте хоть воды хлебнуть. Сушняк давит после вчерашнего.

— Давай. Неплохо, видать, набрался, — прокомментировал один, глядя, как судорожно глотает Олег воду из стакана.

Цепочку Олег незаметно спрятал под язык.

— Ну вот, наконец-то я тебя дождался, рекрут, — довольно потер Смит руки, когда Олега завели к нему в кабинет.

— И я тоже рад, — отозвался Олег. — К чему такой поздний визит? Ночью все должны спать. Это регламент, и нарушать его нельзя.

— Здесь я — власть и я — регламент. Власть не спит никогда, — ответил полковник, — в радениях и заботах о своих подопечных. Но некоторые индивиды имеют свойство нарушать покой и порядок моих граждан. И власть должна пресекать действия этих индивидов во благо общества. На корню. Всем выйти! — приказал полковник.

Охрана удалилась.

— Вы намерены побеседовать со мной тет-а-тет? — Олег старался не терять чувство юмора, чтобы не испугаться и не запаниковать. — В принципе, я не возражаю.

— Возражай или нет, но, мальчик мой, у тебя большие неприятности, — Смит изобразил сочувствие на своем каменном лице. — Я тебе сочувствую.

— Я — законопослушный гражданин. В чем Вы меня подозреваете?

— В этом мы сейчас разберемся. А для того, чтобы не затягивать беседу и ускорить чистосердечное признание, вызовем свидетеля. Ввести! — приказал он в коммуникатор.

В кабинет вступил еще один человек.

— Вент?!

— Да. Собственной персоной, — усмехнулся Смит.

— Но как? — Олег растерянно смотрел на Вента. — Ведь мы — друзья. Вместе пили, вместе замышляли и отрабатывали операцию.

— Ты уж извини, — развел руками Вент, — но это так. Сами стали скрывать от меня секреты. Ты в последнее время начал что-то темнить. Эти шептания с Войцехом, стакан с водой. Ведь это не средство от кошмаров и похмелья. Что-то другое. А ты юлил, не говорил правду. Своему другу, причем. Узнать я ничего не мог. Вот и пришлось тебя сдать. Рассказал бы правду, пожил бы еще.

— Серебро там было. Обычное серебро. Цепочка от медальона.

— Я так и подумал. А ты юлить начал.

— Серебро убивает микробы, понимаешь! Антидот найден. А скрывали потому, что не были уверены. Намеревались довести исследования до конца, а потом объявить. И не только тебе и Руди, а всем. А ты… Почему?

— Да потому, — вмешался Смит. — Потому, что никому не позволено нарушать отлаженную жизнь здесь, на станции, на чужой планете. Когда на кону стоит жизнь людей. Когда такие юнцы, как ты, только прибыв, стремятся разрушить все то, что создавалось годами. И потому, что контроль над вами был утерян, и вы стали представлять угрозу. Свободен! — скомандовал он Венту.

Тот вышел.

— Тогда понятно, по чьей вине пропала Эля.

— Вент тут не при чем. Это постарался другой ваш друг, Руди.

— Как? И Руди тоже?

— Естественно. Здесь все следят за каждым. Любое телодвижение, любое нарушение режима и любым членом базы мне сразу становится известным.

— Почему тогда нас не арестовали в первый же день, как мы задумали свои исследования?

— Ждали конечных результатов. И выявили всех участников преступной группировки.

— Но мы не преступники, — воскликнул Олег. — Мы нашли решение, над поиском которого вы уже бьетесь шестьдесят лет. Антидот почти готов, осталось последняя проверка. Микробы уже не нападают и не пожирают эритроциты крови, просто не обращают на них внимания. Еще немного, и они начнут разбегаться. И тогда все могут выйти спокойно из станции. Защита не понадобится.

— Не обольщайся. Не думай, что вы самые умные. Вы не первые, кто додумался до этого. Были и до вас такие. Тоже создали препараты, аналогичные вашему. Их уже нет. Скоро и вас не будет.

— Но почему? — Олег был уже не в состоянии удивляться чему-либо. — Почему вы тогда до сих пор содержитесь в таких тюремных условиях, ведете жизнь в этих стальных стенах?

— А ты подумай, — улыбнулся довольно Смит. — Хорошо подумай, умник. Допустим, получат люди антидот. Что дальше?

— Выйдут наружу.

— И разбредутся кто куда. Верно?

— Верно.

— А как мне потом уследить за ними всеми, когда они разбредутся? Как вернуть к работе, как принудить к послушанию и исполнению приказов?

— Так вот Вы о чем печетесь! — дошло до Олега. — Боитесь потерять власть над толпой.

— В какой-то мере. Меня больше беспокоят последствия этой затеи. Люди разбредутся. Каждый будет сам по себе, займется своей индивидуальной жизнью. Общество разрушится, разрушатся все связи, соединявшие всех в единое целое, в разумный конгломерат. И в финале человек опять заберется на дерево и начнет поедать бананы. Разум, единственный во Вселенной, исчезнет.

— Апокалипсис какой-то Вы придумали, — возразил Олег, — бредовый. Только больной на голову человек может так мыслить. Все не так. Наоборот, выйдя наружу, люди сплотятся и начнут сообща строить поселение. Первое поселение человека на этой планете. А потом прилетят новые. И начнется переселение с Земли, построение новых городов, освоение новых земель. Некому будет лезть за бананами. И некогда.

— А нужно ли это переселение вообще? Понаедут тут всякие. Бомжи, наркоманы, проститутки, уроды. Будут опять проводить никчемную и бесполезную, никому не нужную жизнь. Гадить под себя, портить атмосферу своими вонючими миазмами, — расхаживал полковник перед Олегом. — Нет, такие нам не нужны. У нас достаточно своего человеческого биоматериала, чтобы возродить популяцию человека. Здорового, идейно мотивированного человека, а не всякую мразь.

— Ну, так возрождайте! — воскликнул Олег. — Антидот есть.

— Еще не время.

— А когда оно придет, это Ваше время?

— Когда надо, тогда и придет.

— Сомневаюсь. Думаю, никогда оно не придет, — устало вздохнул Олег. — Это не в Ваших интересах.

— — Возможно. На этом разговор и закончим. Пора тебе, дружок, собираться в путь.

— Куда?

— Туда, куда ты так стремишься, — усмехнулся полковник. — Наружу. Я — человек добрый, потому отпускаю тебя на все четыре стороны.

— Но это равносильно смерти! — воскликнул Олег. — Дайте хоть довести исследования до конца.

— Зачем? Это лишнее. Ни к чему. Итак все ясно. Вы все трое — уже отработанный материал. Миссию свою выполнили и больше не нужны.

— Вы не боитесь, что Вент расскажет кому-нибудь об антидоте?

— Не боюсь. Он прекрасно понимает, что в таком случае ему жить останется недолго. Последует за вами. А жить ему хочется. Как и Руди. Как и всем остальным. Потому все они будут молчать.

— А завербовать меня в осведомители не попытаетесь?

— Тебя? — Смит подумал. — Нет, тебя вербовать не буду. Бесполезно. Уж слишком ты упертый и неуправляемый. Такие только будоражат общество, создают проблемы. Таким место только за периметром. В новом мире. Не в нашем старом, добром и спокойном мире.

— Где все довольны и счастливы, — с иронией добавил Олег. — Вы сами-то в это верите?

— Мне по чину верить не положено, — ответил полковник. — Мне нужно знать. Для этого я здесь и поставлен. И я буду неукоснительно выполнять поставленную предо мной задачу. А недовольных буду просто отправлять за периметр.

— И много Вы таких уже отправили?

— Много.

Олег замолчал, мысленно представив череду таких, как он, ребят, идущих к периметру и умирающих. Падающих на землю, корчающихся в конвульсиях под накатывающейся на них волной темной бесформенной массы, поглощающей и растворяющей их тела.

— Откуда этот образ? — испугался Олег и вспомнил. — Из сна. Кошмарного сна в одну из ночей. Настолько глубокого и реалистичного, что проникает в сознание и смешивается с реальностью. Неужели ему предстоит пережить то же самое?

— Полковник, — Олег говорил медленно, стараясь сложить фразу убедительнее, — сэр! На Земле осужденного на смерть перед казнью кормят, поят, исполняют его последнее желание. Вы, как человек великодушный, поступите так же?

— Можно, конечно, — снизошел Смит. — Но кормить тебя незачем. Все равно через час-другой сам станешь кормом. А нам продукты надо экономить, ресурс базы небезграничен. Последнее желание…, — Смит почесал свой нос. — Нет, не стоит. Мало ли что ты надумаешь пожелать, от тебя всего можно ожидать. Вот насчет выпивки — это можно. Рюмку виски перед уходом могу позволить.

— Что мне рюмка?! Маловато будет, полковник. Дайте уж целую бутылку, не жадничайте. Гульну напоследок.

— Ладно, — великодушно согласился Смит. — Будет тебе бутылка виски. Я — человек добрый.

Створки шлюза распахнулись. Охранники, одетые в скафандры, вытолкнули Олега наружу. Створки захлопнулись.

Все. Жизнь заканчивается. Дожить бы до рассвета. На антидот надежда слабая, — организм еще не в достаточной мере насыщен ионами серебра.

Олег шел, пока силуэт станции не затерялся во тьме. Со станцией покончено. О ней можно забыть, вычеркнуть из памяти, как неприятное и уже ненужное воспоминание.

— Это таким образом Смит избавляется от непокорных. Тайком, ночью, когда все спят и не ведают о происходящем. Потому на базе сохраняется покой и порядок. А исчезнувших объявляют заразившимися и умершими. — Ловко, — усмехнулся Олег. — Но хоть перед смертью у избранных появляется шанс вдохнуть настоящий воздух, вспомнить, как выглядит уже подзабытое небо над головой, ощутить ветерок, приятно обдувающий тело. Ощутить мир вокруг, настоящий, а не синтетический. И осознать свою жизнь, бытие, пульсирующую кровь в жилах, силу в руках и ногах. В руках…

Олег откупорил бутылку и прильнул к горлышку. Вынув на время изрядно надоевшую и мешавшую цепочку, чтобы нечаянно ее не проглотить.

В голове затуманилось, в теле наступила легкость. И растаяла тяжесть, давившая на грудь. Олег лег на землю и уставился в темное небо. Однородная пелена, ни одной звезды. Разогретый за день песок, теплый ночной воздух, напоенный незнакомыми ароматами, успокаивали и убаюкивали. Дожить до рассвета… А что потом?

Назад в лоно цивилизации Смит его, конечно, не пустит. Остается один путь — в неизвестность. Эта неизвестность грозила смертью, неминуемой. Но других путей не было.

Олег шевельнул языком цепочку. Может, засунуть ее в бутылку? Мешает изрядно, приходится постоянно контролировать себя, чтобы случайно не проглотить. Но будет ли от этого эффект? Выделяет ли серебро ионы в алкоголе? Этого Олег не знал. Как не знал того, происходить ли это во рту, в слюне. Но он чувствовал себя увереннее и защищеннее, ощущая во рту этот посторонний неудобный предмет.

Олег отхлебнул еще.

— Как там было написано в какой-то старой книжке? — «День простоять да ночь продержаться». Таким путем и последуем. Торопиться за периметр навстречу смерти смысла нет. А там, глядишь, и серебро сработает, напичкав организм ионами. Хотя вероятность помереть от голода реальнее. Так что, рано или поздно, за периметр идти придется. Там хоть травка какая растет. Съедобная она или нет — будем посмотреть.

Олег отпивал понемногу, все больше и больше погружаясь в пьяное оцепенение.

И он пришел. Ночной кошмар. Да так ярко и натурально, что Олег чуть не проснулся. Нечто было неспокойно. Оно бурлило, громоздилось высокой пенной волной, накатывало на Олега. И рассыпалось, откатывало назад, растекалось. Затем опять собиралось в волну и шло на приступ.

— Ну, хватит уже! — воскликнул Олег мысленно. — Надоело! Дай хоть поспать спокойно перед смертью.

Волна замерла. В разные стороны потянулись щупальца-ниточки, слепо шаря вокруг.

— Кто ты? — из ниоткуда возник голос. — Где ты?

— Я — человек, — Олег подсознательно понимал нелепость и абсурдность происходящего во сне, но ничего сделать не мог. И продолжал игру. — А кто ты?

— Я…, — волна втянула щупальца и собралась в бесформенный ком. — Я — это Я.

— Понятно, — с иронией произнес Олег, — что ничего не понятно. Имя-то хоть есть у тебя? Меня, к примеру, зовут Олег. А тебя?

— Что означает «имя»? Я не понимаю.

— Имя — это определитель конкретного индивида, — объяснил Олег. — Когда в толпе нужно выделить одну отдельную особь.

— Что такое «толпа», «индивид», «особь»?

— Толпа — это когда много таких индивидов и особей. Понятно?

— Нет. У меня такие понятия отсутствуют.

— Почему? Не нашел себе подобных? Бедненький, — пожалел Олег Нечто. — Представляю, как тебе одиноко. Я сейчас в таком же положении. Один. Хотя где-то там, — указал он в темноту, — много таких как я.

— Я — один, — повторило Нечто. — А ты — что-то непонятное.

— Похоже, тебя тоже сюда занесло, как и нас.

— Я был здесь вечно.

— Тогда еще более непонятно. Как ты мог, зародившись здесь, на своей родной планете, остаться единственным. Это какая-то аномалия.

— Аномалия — это ты, — ответило Нечто. — Ты не принадлежишь моему миру и должен быть уничтожен. Во имя красоты и порядка мира.

— Ну вот! — вздохнул Олег. — Еще один благородный радетель за мир и порядок. Это мы уже проходили. Там — Смит, тут — ты. Да отстаньте вы все, наконец, от меня! Дайте умереть спокойно! — выкрикнул он. — Исчезни!

И Нечто растаяло. Стерлось из образа, из сна.

Проснулся засветло. Размял затекшее тело. Пробирала легкая дрожь от утреннего холодка.

— Жив!

Хотелось есть и пить. Олег потянулся к лежавшей рядом бутылке, встряхнул. Как-то незаметно он опустошил ее ночью наполовину. Этак еще один вечерок, и наступит трезвая бренная жизнь. Надо экономить.

Цепочка на месте, за щекой. Не проглотил, значит. И это хорошо.

— Но постой! Что за чушь снилась ночью? Разговаривал с кем-то. Разбирались, пытались понять, кто есть кто. Но не поняли. Да-а, сумасшествие подступает. Медленно, но неотвратимо. Скоро, глядишь, крыша совсем съедет. Меньше надо пить, — решил Олег. — Это укладывается в парадигму экономии ресурсов, — потряс он бутылку.

Послышался скрип. Олег подскочил и побежал на звук.

Створки медленно разошлись. Из шлюза выступили три фигуры в скафандрах, с огнеметами в руках.

— Внешники! — вспомнил Олег слова Вента. — Территорию зачищать будут.

Он направился к ним.

При виде живого человека снаружи, скафандры попятились, наставив на него огнеметы.

— Не убивайте! — закричал Олег, размахивая руками. — Я — свой!

Скафандры стояли неподвижно. Только один провел огненную полосу перед Олегом. Не приближайся, мол!

Олег остановился.

— Как с ними наладить контакт? Ведь спалят за милую душу и не моргнут. Придумал!

Он встал на колени и начертил на песке:

— Стратов.

Одна фигура опустила огнемет, приблизилась. Замерла молча. За дымчатой зеркальной поверхности иллюминатора лица не было видно.

Олег знаками показал, что не видит и не слышит. Тот нащупал какие-то кнопки на скафандре, нажал. Экран прояснился.

— Ты кто? — раздался голос. — Как здесь оказался? Почему еще жив?

— В баре встречались однажды, — ответил Олег. — Ты мне тогда прилично физиономию начистил.

— А, вспоминаю, — отозвался скафандр. — Ты тогда до моей подруги докопался. Извини, если что сломал нечаянно.

— Бывает. Я не в обиде. Ты на внутренней связи?

— Да.

— Выключи.

— Это можно, — Стратов повозился с кнопками. — Готово. Но зачем?

— Разговор есть. Но лучше отойти. А то я не очень уютно чувствую себя под ними, — указал Олег на видеокамеры, установленные на стене здания. — Разговор конфиденциальный.

— А, эти, — Стратов оглянулся на камеры. — Не обращай внимания. Они уже давно сдохли. Рабочая только перед входом. А мы здесь вне зоны ее обзора.

— Хорошо. Тогда сядем. Разговор будет долгим. А своим скажи, чтобы работали. Чтобы начальство чего не заподозрило. Обо мне ни слова!

Фигуры разошлись и начали методично поливать огнем уже не раз выжженную землю.

— Будешь? — предложил Олег виски. — Хотя нет, у тебя не получится.

— Конечно, — отозвался тот. — Я, конечно, смертник, но не настолько, чтобы открыть скафандр.

— Меня Олегом зовут. Представиться раньше возможности не было, — сказал Олег. — А тебя?

— Виктор. И вообще, как ты здесь оказался? И почему до их пор жив.

— Со Смитом не поладили. Не угодил я ему.

— Ну, если Смит, то понятно. Ему угодить непросто. Я вот во внешники угодил по той же причине. И тебя он тоже должен был, по идее, к нам направить. Почему не направил?

— У меня проблема посерьезней. Потому мне даже во внешники путь заказан, — объяснил Олег просто. — Я антидот нашел.

— Да ну! — воскликнул Виктор. — Не верю. Уже столько лет наши бьются, а найти не могут. А ты только приехал и сразу нашел. Не верится.

Олег вынул изо рта цепочку.

— Видишь?

— Что это?

— Антидот. Тот самый.

— Не может быть! Тогда понятно, почему ты до сих пор жив.

— Так я за периметр еще не заходил.

— А этого дерьма и здесь хватает. Думаешь, спор здесь нет? Да их уйма кругом.

— Понятно, — взбодрился Олег. — Значит, действует!

— Побрякушка какая-то, — Виктор разглядывал цепочку. — Что за металл?

— Серебро. Ионы серебра убивают здешних микробов.

— Черт! — чертыхнулся Виктор. — Ларчик просто открывался. Все легко и просто. Надо руководству сообщить немедля, — потянулся он было к кнопкам.

— Уже сообщил. Теперь здесь вот кукую.

— Экспериментируешь?

— Ага, — отозвался Олег.

— Не понял сарказма.

— Мы исследования до конца не довели. Не определили, какую концентрацию ионов серебра должен накопить организм, чтобы местные бактерии были уже не страшны. Чтобы можно было уже без всякой защиты безбоязненно ходить по планете. Смит узнал про наши опыты и накрыл. Пятеро нас было. Вента и Руди, думаю, ты знаешь. Еще была Эля, химик. Ее арестовали раньше меня. И Войцех, биолог. Но мне думается, что он тоже уже исчез. Сможешь проверить?

— Почему бы нет? Это такой хлипкий очкарик, тусовался за вашим столиком. Проверю.

— Только будь осторожен. Смит пронюхает, тебе даже хода во внешники не будет. Отправит в свободное плавание, как и меня.

— Постараюсь. Жить-то хочется.

— Но не вздумай даже близко подходить к Венту и Руди. Это они сдали нас Смиту.

— Они?! — удивился Виктор. — Вот гады! А так искусно выдают себя за своих, компанейских.

— Здесь каждый стучит на каждого. Так мне Смит объяснил. Чтобы не угодить за периметр. Но это не основное, — продолжил Олег. — Основное — антидот. Надо распространить слух о найденном средстве от болезней по всей базе. Но осторожно, тайком.

— А если объявить во всеуслышание?

— Окажешься за периметром.

— Если узнают все, то Смит не сможет больше скрывать тайну.

— Смит ни за что не отдаст власть, не позволит разрушить то, что он создавал годами. Свою диктатуру, тотальное подчинение. Ему не нужен ни антидот, ни освоение планеты, даже спасение человечества Земли и переселение ему не нужны. Ему важна одна цель — сохранение своей неограниченной власти над нашей популяцией. С неугодными он расправляется быстро — ночью за периметр. Уничтожит любого. И он не остановится даже перед большими потерями.

— Понятно теперь, куда исчезают люди.

— Да. Не заболевают, не заражаются и скоропостижно умирают, а отправляются наружу. Думаешь, мы первые, кто нашел антидот? — Нет, были и другие до нас. Смит их всех устранил. Как меня. Так что главное в этом деле — секретность. А уж потом… Чем больше людей узнают об антидоте, тем сложнее Смиту будет нейтрализовать их.

— Так и до восстания недалеко, — согласился Виктор. — Сметем Смита, обретем свободу.

— Относительную свободу, — остудил его пыл Олег. — Для полной свободы нужно серебро. Много серебра. Собрать у всех имеющиеся украшения.

— Еще есть серебро в электронике.

— Тоже пойдет. Проще всего его держать в воде и пить. Серебро заряжает воду своими ионами, легче усваивается. Пить регулярно всем. Еще у медиков есть препараты, содержащие соединения серебра, но, думаю, все равно на всех не хватит. Нужна будет помощь Земли.

— Ну, так корабль пошлем на нее.

— Об этом будем после думать. А сейчас главное — оповестить тайно всех об антидоте и сменить власть. И собрать все имеющееся серебро.

— А ты? — спросил Виктор. — Что с тобой делать? Процесс будет долгим.

— Ничего не надо. Эксперимент нужно довести до конца, — вздохнул Олег. — Раз взялся. Мне, чтобы еще пожить, нужна еда и вода. Сможешь снабдить?

— Конечно. Хоть сейчас, — Виктор вынул из контейнера несколько тюбиков. — Это вода и питание космонавтов. Дают, чтобы здесь обедать и не проходить лишний раз процедуру обеззараживания. У ребят тоже заберу, — кивнул он в сторону напарников. — Потерпят, не маленькие. Завтра еще принесем.

— Да, еще надо виски. И побольше.

— Понимаю, — ухмыльнулся Виктор. — Душа требует.

— Нет, тут что-то иное, — ответил Олег. — Но я еще сам не понял.

— Сделаем. Где тебя искать?

— Пойду туда, — кивнул Олег в сторону вырисовывавшегося стеной леса. — А там будь что будет. Если выживу, — вернусь, сообщу о результате. А если не вернусь… вы продолжайте. Без меня.

Внешники, поработав до вечера, ушли, снабдив Олега напоследок еще тюбиками с водой и питанием. Он остался один.

За периметр идти не хотелось. Очень не хотелось. Но надо. Тем более что внушил внешникам надежду.

— Пойду, — обещал он себе. — Обязательно пойду. Я должен, — и укорял себя за нерешительность и слабодушие.

Уже темнело, когда он, наконец, решился. Собрав в кулак волю, встал и пошел к периметру, не думая и не останавливаясь.

Подойдя вплотную к кромке леса, Олег остановился в восторге.

Перед ними расстилался сплошным покровом лес. Неземной. Не было привычных чахлых деревцев и облезлых кустиков, одиноко торчащих на земле. Не было бледных и покоцанных листьев.

Деревьев здесь тоже не было, если не считать за деревья растения с двухметровыми, начинающими формироваться стволами. Пространство было заполнено этими, похожими на папоротники растениями. Гигантские папоротники, стоящие сплошной стеной. Со здоровой, ярко-зеленой листвой.

— Не сегодня, — убедил он себя. — На сегодня хватит. Переночую здесь, по темноте в лес соваться бессмысленно. Вдруг еще зверь какой нападет в темноте и сожрет.

— Но здесь нет зверей, — услужливо подсказал внутренний голос. — Давай, иди! Не все ли равно, кто тебя сожрет вперед — зверь или микробы. Все едино.

— Нет, — промолвил Олег. — Завтра. Только завтра. Да и бутылка еще не допита.

— Ладно, — вздохнул внутренний голос, — убедил. Завтра так завтра. Но завтра ты уже не отделаешься.

Валежник, хоть и слегка, влажный, был. Но не было ни спичек, ни зажигалки. Так что в эту ночь придется обойтись без атрибута первобытного человека — огня. Олег был, по сути, первым первобытным человеком, нога которого ступила в этот мир.

Олег лег на теплую землю и, изредка прихлебывая напиток из бутылки, предался размышлениям.

Во-первых, он жив. Как ни странно, но жив. Значит, серебро работает. Интересно, доживет ли он до утра? Или концентрация серебра окажется недостаточной, и от него к утру останется только обглоданный начисто скелет?

Олег поежился, представив свой скелет в натуре, и потянулся к бутылке.

— Это ты? — пришла извне чужая мысль, и перед ним возник образ скелета.

— Нет, ты что?! — поспешно ответил также мысленно Олег. — Это то, во что я превращусь после смерти.

— Что такое «смерть»?

— Ну, ты как ребенок! Простых вещей не знаешь.

— Что такое «ребенок»? И «вещь»?

— Задолбал! — раздраженно отозвался Олег. — Это же надо иметь такой разум, чтобы не знать таких вещей!

— Что такое «разум»?

— Ох, — вздохнул Олег. — Куда я попал? Бедный я, бедный! И вообще, отстань от меня. Я еще не сплю. Вот усну, тогда и приходи.

— Мы с тобой просто разговариваем.

— Но кто ты? Разумное или неразумное существо? И существо ли ты вообще? Раз говоришь со мной, вопросы задаешь — значит, разумное. А разум имеет только существо, индивид. Вот только степень разумности каждого существа различна. И мне трудно оценить степень твоей разумности.

— Много непонятного, — задумчиво ответило Нечто, опять проявившееся в виде бесформенной тенью с бегающими по ней искорками. — Но саму мысль я понял. Ты назвал меня каким-то существом, а разумом — способность общаться с тобой. Хотя общение с кем-то — это для меня ново и происходит впервые.

— Да кто ты такой? — взмолился Олег. — Объясни, наконец. Тогда нам будет проще понять друг друга. Я такой, — и Олег мысленно создал свой образ. — И таких, как я, много, — изобразил толпу людей на базе, затем на улице земного города.

— Я понял, — отозвалось Нечто. — Вы — крохотные песчинки единого целого. Но вы, похоже, обособлены друг от друга. И каждый имеет индивидуальный разум. Верно?

— Да. Разве может быть иначе?

— А я, наоборот, единое целое всех песчинок, всех индивидов. Мои индивиды по отдельности не имеют разума, но как единое целое, имеют. Я имею.

— Ого, вон оно как? — удивился Олег. — Мне даже трудно такое представить, хоть я и биолог.

Он уловил оттенки гордости в пришедшем бессловесном ответе.

— Что такое «биолог»? — невозмутимо продолжило Нечто.

— Это тот, кто изучает жизнь всех существ. Но где ты? Где вы? Разведчики не обнаружили на планете ни одного живого существа.

— Но я есть.

— Но нет никого. Ни в небе, ни на земле, ни под землей.

— Я на твердой поверхности, — объяснило Нечто. — Ни в воздухе, ни в воде. Уж в этом-то я разбираюсь.

— Получается, на земле. Но здесь только растения, лес. Это ты? Это песчинки твоего целого?

— Нет, — подумав, ответило Нечто. — Растения — это моя еда. Я ее развожу, ухаживаю за ней. Больше еды — больше меня.

— Что же тогда?

— Я не знаю. Не могу тебе объяснить. Твой и мой разумы сильно отличаются и не имеют сходных понятий. Я буду думать.

— Я тоже.

— Кстати, это не твое существо находится рядом с гиблым местом? Оно похоже на твой облик.

— Вероятно, мое. Других, как я, здесь не водится.

— Есть еще одно. Оно бродит где-то в том же месте.

— Эля! Это может быть только она. Она тоже употребляла серебро. И ее Смит раньше меня оприходовал.

— Вы — опасные. Вас надо уничтожить.

— Но за что? Мы ничего плохого тебе не сделали.

— Вы вторглись в мой мир и нарушили баланс. Рядом с вами меня становится меньше. Вы чужие и подлежите удалению из моего мира.

— Не спеши, — исхитрился Олег. — Уничтожить нас ты всегда успеешь. Разве тебе не интересно встретить наконец-то другой разум, пообщаться с ним, узнать что-то новое?

— Мне неизвестно понятие «интерес». Как и «новое». Но я об этом тоже подумаю, — заискрилось Нечто. — А пока живите. Почему-то я не могу пока съесть тебя. И того, другого. Хотя очень хочется вас скушать. У вас необычный вкус.

— Откуда ты знаешь наш вкус?

— Ты не первый. Вы изредка появляетесь из гиблого места. И я вас кушаю. Понимаешь, однообразие пищи утомительно. Я это только с вашим появлением узнал. То, что выходит иногда из воды, тоже вкусно. Но вкус у вас еще изысканнее и неповторимее.

— Утешил, прямо скажем.

— В мире все едят всех. Разве в твоем мире иначе?

— В общем-то, — задумался Олег, — ты прав. Мы тоже едим всех. А кое-кто — и нас. И вообще, я устал. И хочу спать.

— Что значит «устал» и «спать»?

— У человека сложился определенный ритм жизни. Днем он бодрствует, а ночью спит. Днем двигается, выполняет какие-то действия, пополняет запасы энергии. От всего этого он устает и нуждается в отдыхе. Поэтому ночью он лежит без движения, спит. Тело отдыхает, разум отключен. Понятно?

— Более-менее.

— Ох, надоела мне уже эта игра в вопросы и ответы. Так мы до утра проговорим, и я не отдохну, не высплюсь. Давай завтра продолжим беседу. Раз ты милосердно позволяешь мне еще чуточку пожить.

— Хорошо, — отозвалось Нечто. — До завтра.

И тут Олег осознал, что он не спал. Разговор с этим Нечто происходил в реальности.

— Это не сон? — он ощупал себя. — Нет, не сплю. Мне уже наяву кошмары приходят?! Или спьяну?

И он, допив остатки виски, упал на землю и забылся в сне. Сне без сновидений и кошмаров.

Открыв глаза, Олег осознал, что еще жив. И вспомнил ночной бред, разговор с кем-то, с какой-то тенью, человеком не являющейся, но имеющей разум. И эта тень пришла наяву, а не являлась кошмарным сном. И эта тень сказала, что….

Олег подскочил и бросился в заросли. Забыв даже испугаться предварительно.

— Эля!

Он пробирался сквозь густое сплетение зелени, спотыкаясь, падая, застревая в густом подлеске.

— Эля!

Далеко она уйти не должна. Должна крутиться поблизости. Если еще не умерла от голода и жажды, или ее не сожрало это Нечто.

— Эля!

Искать пришлось долго. Олег вконец вымотался, устал и теперь брел как пьяный, спотыкаясь, падая и поднимаясь вновь.

— Эля!

Ответный отклик пришел издалека. Олег, воспрянув духом, ринулся сквозь заросли на голос.

Спустя некоторое время они стояли уже друг против друга.

— Жив!

— Жива!

— Я уже не надеялась кого-либо встретить, — взахлеб рыдала Эля, прильнув к Олегу. — Думала, что погибли.

— Но ты же не погибла.

— Так у меня цепочка подлиннее была. И амулет в придачу. Больше серебром пропиталась. Жалела, что пожадничала. Могла бы всю цепочку вам отдать.

— Не жалей, — утешал ее Олег. — Все нормально, все хорошо. Серебра хватило. Действует. Ты-то как здесь живешь? — Олег поправился. — Выживаешь. Еда, вода — где их берешь?

— Пойдем.

Взяв за руку, она повела его в заросли. Вскоре вышли на прогалину к небольшому уютному озерку.

— Вот вода, — указала Эля на озеро. — Пить можно.

— Ты, наверно, изголодалась. У меня еда есть, — достал Олег тюбики с едой. — Внешники поделились своими запасами.

— Не понадобятся. Еды здесь хватает. Однообразная, но вполне пригодная. Сейчас накормлю, — она ловко вскарабкалась по чешуйчатому стволу ближайшего деревца к развилке, откуда в разные стороны пучком расходились перистые листья. Повозившись в разветвлении, скинула вниз пару овальных плодов, похожих на кокосовый орех.

— Случайно нашла, — объяснила она, спустившись вниз. — Сердцевина съедобная, — вонзила зубы в плод и стала отдирать кожуру.

Олег последовал ее примеру. Кожура снялась легко. Сердцевина, слегка сладковатая, но не приторная, была мягкая, с необычным привкусом и вполне съедобная.

Молча утолили голод.

— Искупаться не желаешь? — спросила Эля.

— Чего? — Олег не помнил, когда он купался в последний раз. — Где?

— В озере, где еще?

— В озере? — Олег замешкался. — Я ни разу не купался в озере. Я вообще ни разу нигде не купался. Только в душе.

— Душ здесь не держим, — рассмеялась Эля. — И в ближайшие сто лет не предвидится. Так что привыкай, вливайся в природу.

Она скинула одежду и спокойно вступила в озеро. Раздевшись, Олег несмело последовал за ней. Было дико входить в эту воду, глядеть, как погружается, растворяется и исчезает в ней тело. Как растворялось во сне…

— Далеко не заходи! — крикнула Эля, — а то утонешь.

— Как это? — не понял Олег, стряхивая с себя жуткие воспоминания.

— Вода в легкие попадет, захлебнешься. Плавать ты не умеешь, — пояснила Эля. — Я так чуть не утонула с непривычки. Так что будь осторожен.

— А ты плавать умеешь, — язвительно отозвался Олег.

— Учусь. Уже могу немного держаться — одну-две минуты. Смотри! — она смешно забила по воде руками и ногами, но на дно не пошла.

— Я тоже так научусь, — бодро сказал Олег. И ретировался на берег. На первый раз достаточно. На берегу безопаснее.

Эля вышла вслед за ним. Сели обсыхать. Ветерок приятно холодил чистое влажное тело.

И Олег не удержался. Обняв подругу, он завалил ее на песок.

— Давно я с тобой не был. Соскучился.

— Я тоже, — обняла его Эля.

— А что это ты сейчас делал с другим индивидом? — возникла чужая мысль.

Олег, лежавший в приятной истоме, подскочил. Оглянулся. Никого вокруг. Но мысль была. Засела в мозгу и не уходила.

— Опять ты?! — воскликнул Олег. — Без спроса. Подглядывать за другими неэтично.

— Что значит «спрос»? — смешалась мысль. — И «неэтично»?

— Опять вопросы! Давай не сейчас. Сейчас я занят. Поговорим вечером, — Олег добавил. — Прежде чем начать разговор, нужно спросить разрешения. Это называется «спрос». И так поступают этичные люди.

— Понял, — пришла мысль. — До вечера.

Повернув голову, Олег наткнулся с ошарашенным взглядом Эли.

— Что это было? — разлепила она губы.

— Да так, — чувствуя неловкость, ответил Олег. — Я сам не могу понять.

— У тебя с головой все в порядке? — не успокаивалась Эля. — Ты в норме?

— Нормально, не волнуйся.

— А я волнуюсь. Есть причины для этого. С кем это ты сейчас разговаривал?

— А я знаю? — ответил Олег раздраженно. — Сам не пойму. Кошмар какой-то донимает. Сначала в снах приходил. Вчера перед сном разговаривали. А сейчас, вообще, среди дня появился.

— Это ненормально. Может, надышался или проглотил что-то?

— Ничего я не глотал, кроме твоего ореха. А дышим мы одним воздухом. А ты ни с кем не разговариваешь?

— Нет.

— И в снах кошмары не приходят?

Эля задумалась.

— В снах приходят иногда. Неясные, непонятные. Но я их, проснувшись, забываю.

— А у меня они все четкие, ясные, запоминающиеся. И приходят не только во сне, но и наяву.

— Болезнь прогрессирует, — констатировала Эля.

— Больным я себя не чувствую, — возразил он. — Здесь что-то другое.

— Ну и ладно, — поднялась Эля. — Разберемся со временем. Главное — мы живы. Какие планы на сегодня?

— Надо к базе идти.

— Уже соскучился по Смиту?

— Не ехидничай. Надо наших предупредить, что мы живы. Что антидот действует.

— Как ты их предупредишь? В дверь постучишься? А навстречу охрана выйдет?

— Там каждый день снаружи работают внешники. Я одного знаю, вчера все обговорили уже.

— Кто такие внешники?

— Штрафники. Не такие опасные как мы, помельче рангом. Они выжигают огнеметами растительность, что перебирается через периметр.

— Тогда идем, — шевельнулась было Эля. — Но куда? Ты запомнил дорогу?

— Откуда? Я по лесу мотался туда-сюда в поисках тебя. Не до запоминания было.

— Я тоже не помню. Тоже бродила, пока на озеро не вышла. Уходить отсюда, от воды уже не рискнула. Природа здесь однообразна, не отличишь одного места от другого.

— Как же быть? — затряс Олег головой. — Думай. Компаса у нас нет. Солнца тоже нет, определить, где мы, нет возможности.

— Будто ты знаешь, где находится база, — усмехнулась Эля. — Местонахождение базы тоже неизвестно. У нас, — подвела она итог, — два неизвестных — наше место и база, оба неизвестные. А как попасть из одного неизвестного места в другое неизвестное место — неизвестно. Так что нам вряд ли когда удастся увидеть базу вновь.

— С твоей логикой трудно не согласиться, — ответил Олег. — Но какое-то решение все равно должно быть. Ведь не будем же мы до скончания жизни сидеть здесь на берегу. Вдвоем.

— Будем. Ничего другого нам не остается. Будем как Адам и Ева на Земле. Детей нарожаем. Благо сейчас нам никто в пищу не подмешивает противозачаточный препарат.

— Не хватало еще, чтобы ты забеременела.

— А что? Каждая женщина мечтает об этом.

— Родишь какого-нибудь Каина. И Авеля. Потом Каин убьет Авеля. За понюшку табака. Нет, — исправился Олег, — земной вариант здесь не пройдет. Животных здесь нет. Хотя он может убить просто за орех. Он, типа, у Авеля больше будет, чем у Каина, и вкуснее.

— Не ерничай!

— А мне не до шуток. Надо думать, искать. Хотя, — встрепенулся Олег. — Есть вариант. Тебе он не понравится, но попробовать стоит.

— Какой?

Олег не ответил. Он сел, расслабился и стал медитировать, рисуя в мыслях образ Нечто из снов.

— Эй, ты! — крикнул он мысленно в пустоту. — Где ты?

— Я здесь, — пришел ответ. — И не надо так орать. Я всегда здесь, рядом. Всегда и везде.

— Ты можешь вывести нас к станции?

— Что такое «станция»?

— Опять, — всхлипнул Олег. — Станция — это наша база. Такие здания, полушария. Мы в них живем.

— Нет, не знаю.

— Ты же говорил, что ты везде. А теперь говоришь, что не знаешь этого места.

— Не все места мне доступны. Недоступны для меня воды, небо, гиблые земли. Могу повести тебя по любому месту на поверхности. Могу, к примеру, вывести тебя туда, откуда ты пришел.

— А я о том и спрашиваю. Ведь я вышел с базы.

— Это гиблое место, для меня недоступно. Я там уменьшаюсь, потому не хожу туда, и не знаю, что там находится.

— Отведешь меня туда? — Олег глянул на подругу. — Нас отведешь?

— Меня… Нас… Ты так говоришь, что сложно тебя понять.

— Да это неважно. Сможешь провести?

— Конечно. Следуй, куда я скажу.

Олег поднялся.

— Порядок. Пошли!

— Куда? — удивленно спросила Эля.

— Туда, — Олег повернулся, указал рукой направление.

— А, может, туда? — указала Эля в противоположную сторону.

— Нет, туда, — уверил ее Олег. — Мне мой ночной кошмар указал.

— Тут все с ума посходили или только я одна? — проворчала Эля. — Я что, должна доверять твоему бреду, ясновидец новоиспеченный?

— Но другого выхода нет. Веруй.

— А если ничего не найдем, как потом к озеру дорогу найдем? Без воды мы долго не протянем.

— Вернемся, я уверен. И даже если не вернемся, то найдем другой источник. Твое озеро, думаю, не единственное.

— Ну, ладно, — нехотя согласилась Эля. — Рискнем. Хотя я к этому озеру уже привыкла. Оно мне как родное.

— Ты можешь остаться, я не настаиваю.

— Ну нет, — отказалась она. — Мне совсем не светит оставаться одной и куковать всю оставшуюся жизнь в одиночестве, как Робинзону. Если погибать, то вместе. Идем.

И они пошли. Напрямую через лес. Лес, где нет ни тропинок, ни просек. Наобум. Олег иногда останавливался, уточнял направление. И они опять шли. И вышли к периметру.

— Ну вот, — удовлетворенно вздохнул Олег. — А ты боялась.

— Что-то мне подсказывает, — Эля внимательно посмотрела ему в глаза, — что ты тоже побаивался.

— Да, — вынужден был согласиться Олег. — Это же впервые. Причем ведет неизвестно кто. И куда. Спасибо! — мысленно поблагодарил он поводыря.

В ответ пришло удовлетворение.

Входной люк был в стороне, вне пределов зоны обзора. Слежки можно не опасаться. Вдали виднелась фигура в скафандре, методично поливающая огнем все вокруг.

Они направились к этой фигуре. Та, заметив их, затушила пламя огнемета и пошла навстречу. Они сошлись.

Олег сразу указал, чтобы тот включил внешнюю и отключил внутреннюю связь. Что то и сделал немедля. В иллюминаторе высветилось лицо.

— А где Стратов? — спросил Олег.

— На той стороне, — ответил внешник. — Дежурит недалеко от входа, тебя поджидает. Позвать?

— Пожалуй, не стоит. Ни к чему делать лишние движения и вызывать подозрения. Передашь ему сам.

— Передам. Рассказывай. Кстати, твоего Войцеха не нашли. Говорят, что заболел и умер.

— Ясно. Значит, скоро здесь появится. А мы, как видишь, живы. И я, и Эля. Ее Смит еще раньше выпроводил. Серебро действует. И это главное. А как у вас идут дела?

— Сообщаем о серебре потихоньку, только проверенным людям.

— Надо Венту и Руди сообщить обязательно, — вставила слово Эля.

— А вот им как раз говорить нельзя, — перебил ее Олег. — Ни в коем случае.

— Почему?

— Потому что это они сдали нас Смиту. Вент — меня, а Руди — тебя.

— Не может быть! — возмутилась она. — Неправда! Я Руди хорошо знаю. Он на такое не способен.

— Способен, — ответил Олег. — И сделал это. Смит мне лично об этом рассказал. И Вент признался.

Эля сникла.

— Я тут подумал, — обратился Олег к внешнику. — Распространять информацию, конечно, нужно. Но к чему это приведет? Рано или поздно она дойдет до какого-нибудь Вента или Руди, — и все пропало. Военная махина сильнее гражданских намного. Подавит сопротивление и уничтожит всех, кто знает об антидоте. Будет много ненужных смертей, а в итоге все останется без изменений. Смит на все пойдет ради своих амбиций и сохранения власти.

— Что ты предлагаешь?

— Подточить саму военную машину. Вербовать солдат. Думаю, им такая жизнь тоже не в радость и порядком надоела. Узнав о существовании антидота, о возможности жить полной и свободной жизнью, они с радостью примкнут к нам. А с помощью военных убрать Смита и его камарилью изнутри не составит большого труда. И обойдется без ненужных жертв.

— Я передам Стратову.

Среди ночи пришла мысль.

— Из гиблого места вышел еще один человек.

— Хорошо, — ответил спросонок Олег и опять уснул.

Утром он подскочил как ошпаренный.

— В лесу еще один! — разбудил он Элю. — Возможно, Войцех. Идем искать!

— Иди. А я досплю, — Эля повернулась набок. — Позавтракай сначала. Никуда Войцех не денется.

Наскоро перекусив, Олег двинулся на поиски. Вело опять это Нечто. Вывело прямо на Войцеха. Они долго обнимались, жали руки. Затем Олег повел друга к месту стоянки.

— Серебро не забыл? — спросил по дороге Олег.

— А как же! На него только и надеялся.

Добравшись до озера, разбудили Элю. Она накормила и напоила Войцеха. Потом, несмотря на истошное сопротивление, загнали его в озеро. На берег он вылезал уже неохотно.

Олег ознакомил друга с произошедшими событиями, рассказал о предателях, связи со внешниками, и ведущейся сейчас на базе подрывной работе. О своих непонятных кошмарах и беседах неизвестно с кем предпочел умолчать. Ведь он сам еще не разобрался, что с ним происходит.

Шалаш, построенный Элей, еле вмещал троих. Помаявшись, но так и не заснув, Олег выполз из него и, отойдя подальше, лег на мягкий пушистый ковер изо мха.

Дождя не было, хотя темное небо грозилось разрядиться чем-нибудь неприятным. Дожди здесь были частыми. С серого неба постоянно что-то падало, моросило, воздух был наполнен водной пылью и туманами. Мокрая планета, планета дождей.

Оставшись один, Олег расслабился и стал медитировать.

И оно пришло. Нечто.

— Можно? — спросило оно.

— Конечно. Я же сам тебя позвал.

— Тебя уже стало больше.

— Не тебя, а нас. Мы же индивиды.

— Да, помню.

— Расскажи о себе, — попросил Олег. — Нам надо понять друг друга. Кто есть кто.

— Я не знаю, что рассказать. Сам я пока еще не понял, кто я.

— Давай начнем играть опять в вопросы и ответы. Только вопросы буду задавать я. Согласен?

— Давай попробуем.

— Итак, насколько я понял, ты — это не единичный организм, а множественный. Симбиоз каких-то существ, индивидов. С коллективным разумом. А вот каких индивидов — мне пока не понятно.

— Мне тоже.

— К воде и ее обитателям ты отношения не имеешь.

— Нет. Для меня вода — гиблое место. Там меня становится меньше.

— Объясни, что значит «меньше».

— Я просто чувствую, что я уменьшаюсь. Незначительно, но все равно.

— А что ты при этом чувствуешь?

— Ничего. Просто уменьшение.

— То есть тебе даже не больно?

— Что означает «больно»?

— Опять! Больно — это когда у тебя что0то болит. Пожалуй, я неверно выразился, — Олег подумал. — Представь, что у тебя отняли часть тебя. Руку, ногу. Даже лишиться зуба — и то больно. Надеюсь, теперь понятнее?

— Я понял. Лишиться чего-то, потерять, уменьшиться — это боль. Теперь я буду знать, когда болею.

— Тебе больно, когда ты приближаешься к тому гиблому месту, из которого я вышел?

— Да.

— А рядом со мной тебе больно?

— Да.

— Даже сейчас?

— Да.

— Отчего? Я же ничего не делаю.

— В тебе есть что-то, отчего мне больно.

— Что же это может быть? — задумался Олег. — Может, это? — он вынул цепочку изо рта и положил поодаль. — А как сейчас?

— Все также. Но добавилась боль рядом с тобой. Что ты сделал?

— Я просто положил рядом цепочку. Из серебра, — дошло до него. — Тебя серебро убивает?

— Что означает «серебро»?

— Это металл, — объяснил Олег. — Элемент такой.

— Объясни еще раз, понятнее.

— Это вещество, состояние, земля…, — Олег мучительно искал объяснение. — В общем, все твердое, та поверхность, на которой ты обитаешь.

— Понял. Но это вещество опасное, мне от него больно.

— Проще говоря, ты от него умираешь. Оно тебя убивает. Но ты не мох же, на котором лежит моя цепочка?

— Нет. Мох — это еда. Мою еду оно не трогает, не убивает. Убивает меня.

— И ты меньше этой еды?

— Да.

— Микроб?! — Олег даже привстал. — С ума сойти! Как такое возможно?

— Возможно. Я есть, — возразило Нечто. — Невозможно такое создание, как ты.

— Ладно, успокоились, — Олег осторожно сел опять на землю. — Не помешал? Не раздавил случайно кого-нибудь?

— Твои слова мне непонятны.

— Не обращай внимания, — ответил Олег. — Это просто эмоции. От неожиданности. У нас такое водится.

— У меня такого нет. И мне твои чувства совсем не понятны.

— Давай дальше разбираться. Значит, ты микроб, вернее, скопище микробов, сонм, бесконечность, объединенная в один организм, в единый разум.

— Получается, что так. Я удивлен не менее чем ты. И доволен, что теперь знаю, кто я.

— Интересно, как ты, будучи таким созданием, воспринимаешь окружающий мир?

— Обычно.

— У микробов нет слуха. Ты слышишь что-нибудь?

— Что такое «слух»?

— Как бы тебе объяснить, — почесал Олег отраставшую щетину на подбородке. — Вот, послушай, к примеру, — он мысленно воспроизвел знакомую мелодию, часто звучавшую в баре.

— Это мне незнакомо, — ответило Нечто. — Что-то новое. И оно мне нравится.

— А это? — Олег воспроизвел шум дождя, ветра, накатывающихся на берег морских волн. И пение птиц в лесу.

— Восхитительно! Я тоже хочу слышать.

— Но у микробов нет органов слуха. И у тебя, соответственно.

— Как их заиметь?

— Никак.

Олега окатила волна огорчения.

— Предполагаю, что видеть ты тоже ничего не можешь, — продолжил Олег. — Глаз-то у микробов тоже нет.

— Это те образы себя, что ты мне показывал?

— И не только. Вот, смотри! — и Олег стал вспоминать виды Земли. Зеленые леса, голубое небо над головой, солнечные лучи, заливающие все вокруг. Реки, несущие бурные воды, голубые озера, необъятные просторы морей. Медведи, зайцы, змеи и прочие животные. Птицы, порхающие в небе, заливающиеся трелями. И люди, много людей. Идущие по тротуарам, загорающие на берегу, работающие в полях, на заводах. Плывущие на кораблях, едущие в поездах и машинах, летящие в космических кораблях. И звездное небо далеких планет.

— Нет, это мне также недоступно.

— Но ты это сможешь воспринимать через меня, — подумал Олег, — как сейчас. И через таких, как я.

— Но как? Ты опасен, от тебя я болею и уменьшаюсь.

— Я могу избавиться от этого вещества, что несет тебе боль. И тогда ты сможешь войти в меня и жить моими чувствами.

— Я согласен.

— А ты не обманешь? Не сожрешь меня, когда защиты не будет?

— Что значит «обманешь»?

— Впрочем, тебе неизвестны такие понятия как ложь, обман, правда и неправда. Как и остальные пороки человеческого общества, — задумался Олег. — Чистый разум, незапятнанный. Как разум ребенка. Да он и есть на самом деле ребенок. Спящий разум, ждущий того, кто разбудит его, наполнит содержимым, придаст ему сознание и смысл бытия.

— Я понял, — ответил Нечто.

— Вообще-то это были мои мысли. Я не собирался доводить их до тебя.

— Я буду читать все твои мысли, если мы станем едины.

— М-да, досадно. Это, конечно, не комфорт. Мы привыкли скрывать свои тайные мысли от других. Но, с другой стороны, в этом тоже есть свой смысл. Человек не только тебя изменит, но будет вынужден и сам измениться. Избавится от пороков, станет так же чист душой, как и ты, как этот мир. Хорошо, я согласен. Убираю цепочку. Но понадобится несколько дней, прежде чем мой организм очистится от токсинов.

— Я подожду. Я ждал этого миллиарды лет, подожду и несколько дней.

— В таком случае мне нужно дать тебе имя.

— Что такое «имя»?

— Мы все — индивиды. И чтобы как-то распознать один индивид от другого, ему нужно дать имя.

— Я согласен иметь имя.

Какое же имя дать тебе? — Олег задумался. — По своим действиям ты очень напоминаешь мне Смита.

— Кто такой? — спросил Разум.

— Наш начальник. Высший чин, командует и управляет всеми. Как и ты. И, как и ты, удаляет и уничтожает всех и все, что грозит изменить его мир.

— Похож. Назови меня Смитом.

— Нет. Смит, во-первых, уже есть. А во-вторых, это отрицательный персонаж. Мне как-то не импонирует ассоциировать тебя с такой мразью, как Смит.

— Мразью я быть не хочу.

— А назову-ка я тебя… — Олег подумал, — Спящим.

— Я никогда не сплю.

— Я в другом смысле. Ты миллиарды лет был без изменений, жил в своем ограниченном убогом мире. Спал, по сути. И вот пришли мы. И разбудили тебя.

— Подходит. Хорошо, назови меня Спящим. Мне это даже лестно. Наконец-то я заимел имя.

— Так и порешим, Спящий.

. — Но ты не ответил на один мой вопрос. Чем ты занимался с другим индивидом вчера, когда встретились?

— Вчера? — Олег смутился, но быстро оправился. Ведь этому чистому Разуму не понятно значение «стыд». — Мы так размножаемся.

— Не вижу результата. Вы так и остались две особи.

— У нас это произойдет через девять месяцев.

— Так долго? У меня намного быстрее.

— Сравнил! Ты — это простейшие микроорганизмы. Им делиться легко и просто. А у нас организм сложный. Для размножения нужно две особи — мужского и женского пола. При слиянии их клеток происходит оплодотворение и зарождение следующего индивида. Он еще девять месяцев формируется и созревает в утробе матери, и только потом появляется на свет.

— Как сложно. Не проще ли размножаться по-нашему?

— Не проще, — возразил Олег. — И неинтереснее.

Чтобы не пугать друзей своим ночным бредом, Олег соорудил себе отдельный шалаш. Войцеха Эля тоже изгнала из своего и вынудила построить свое жилье. Поселок на берегу озера разрастался.

Олег запрятал цепочку в укромном уголке, и теперь каждый день с некоторой тревогой вслушивался в свои ощущения.

На третий день он заболел. Его трясло, бросало то в жар, то в холод, обливало холодным потом.

Друзья, не на шутку встревоженные, сидели рядом и всячески старались облегчить его состояние, не зная, что предпринять. Только Эля чаще меняла мокрую полоску ткани на его лбу.

— Лекарства нужны! — стенала она. — Без них ты помрешь.

— Продержусь, — хрипел Олег. — Ничего не надо.

— Может, сходить к базе, — предложил Войцех. — Заказать лекарство внешникам.

— Как ты доберешься до базы? — всхлипывала Эля. — И как вернешься? Только Олег знает дорогу.

— Значит, пойдем с Олегом. Понесем его, в крайнем случае.

— В таком состоянии он вряд ли сам дорогу найдет. Не сориентируется на местности. Нет, база недоступна.

— Тогда остается одно — ждать. Будем надеяться, что организм переборет, и болезнь отступит.

Войцех оказался прав. Через сутки наступило выздоровление. Олег поправлялся.

Вечером он высказал претензии Спящему.

— Твоя работа? — спросил он, оставшись один в шалаше.

— Да, — мысль была настолько ясной и чистой, словно думал сам Олег, а не кто-то со стороны. — Я в тебе. Странный ты организм и довольно сложный. Войти в тебя было непросто. Я болел.

— Я тоже, — недовольно отозвался Олег. — Это так надо было? И так будет с другими?

— Нет. Я впервые вхожу в такое существо. Потому так получилось. У тебя сильная защита, пришлось искать пути ее обхода.

— Лейкоциты крови?

— Да. Они эффективно меня болели.

— Не болели, — поправил Олег. — Уничтожали. Так правильно говорят.

— Да, уничтожали. Но потом я замаскировался под другие виды организмов, и барьер был сломлен. Я вошел. В других входить теперь будет проще и легче, без эксцессов.

— Вижу, ты начинаешь резко умнеть. Словечки новее появляются. У меня нахватался?

— Да. Твой разум теперь открыт для меня. Поражает обилие информации, накопленной в твоей памяти. Причем совершенно неизвестной мне. Можно, я пороюсь в твоей памяти и перенесу на свой носитель?

— Я не возражаю, — кивнул Олег. — Да и как возразить? Мы же теперь нераздельны? Единое целое?

— Да. И это прекрасно! Я словно раньше спал и вот только сейчас проснулся. Открыл глаза, увидел и услышал свой мир. И твой бывший.

— Теперь мы можем обмениваться взаимно информацией?

— Обмениваться? Пожалуй, это слово не подходит. Обладать — это вернее. Теперь ты имеешь всю информацию, которой обладаю я. И наоборот. Теперь я — это ты, а ты — это я.

— Симбиоз получился, — улыбнулся Олег. — Два в одном.

— Да тут не два в одном, — возразил Спящий. — Скорее, миллионы в одном. Ты даже представить не можешь, сколько в тебе еще разных существ. И все живут в симбиозе друг с другом и с тобой. Так что я не первый.

— Я знал об этом немного, но не в таком ракурсе. Наши ученые признают, что в организме человека присутствуют различные микроорганизмы, как полезные, так и вредные. Но не в симбиозе, а каждый сам по себе. Полезные, например, помогают перерабатывать и усваивать пищу. Вредные вызывают болезни и даже смерть. Теперь к существующему симбиозу в моем организме присоединился еще один организм. Вреда от него никакого, но пользы намного больше, чем от всех остальных.

— Я могу освободить тебя от вредных и ненужных. Тогда ты будешь жить без болезней.

— Это чудесно! Жизнь без болезней, без лекарств — об этом человек мечтает всю свою жизнь. Делай, если ты это можешь.

— Уничтожить их и очистить организм легко, но вдруг я удалю нужный элемент его функционирования. Я пока еще ничего не трогал. Мне еще надо изучить досконально твой организм и влияние на него других. Буду действовать осторожно, чтобы не навредить. Ты мне важен. Ведь теперь ты — это я, мои глаза и уши. Ты уникален.

— Интересно, что будет, когда у тебя будут миллионы таких уникальностей? Сможешь ли ты охватить их всех своим разумом и не рассыпаться, не распылиться на миллионы таких уникальных отдельных ячеек? И каково будет мне одновременно ощущать себя миллионом людей одновременно? Да у меня от этого крыша моментом съедет.

— Куда?

— Что «куда»?

— Съедет крыша.

— Да это просто выражение такое. Означает, что я могу сойти с ума, лишиться разума.

— Нет, такое не произойдет. Вы все останетесь индивидами со своим отдельным индивидуальным разумом. И я тоже останусь отдельным разумом. Только копилка знаний у нас будет общей. У вас, насколько я понял, накопленные знания теряются вместе со смертью индивида.

— Не совсем, — возразил Олег. — Мы сохраняем знания в виде информации в книгах, на жестком диске компьютера. Не все знания, конечно, а только самую важную часть.

— Теперь сохранять уже будет не нужно. Все знания будут сохраняться во мне, нужные и ненужные. И пользоваться ими сможет любой индивид.

— Этакий суперкомпьютер, сверхразум, обладающий неисчерпаемым запасом знаний? Это уникально!

— Причем, с глазами и ушами.

— О да ты уже начинаешь ерничать!

— С кем поведешься… Твоя мысль.

— Ну, раз мы стали едины, покажи мне теперь уже твой-мой-наш мир. Хочу оценить богатство, которое я приобрел.

— Боюсь, тебе он не очень понравится.

— Почему?

— В моем отображении он непривлекателен. У меня же не было до этого органов чувств. Он сер и непонятен для тебя. Да и для меня тоже в новом восприятии. Придется узнавать его снова, с другой стороны. Если настаиваешь, — и в мозгу Олега всплыли образы мира, словно в черно-белом негативном изображении. Серая шевелящаяся масса, покрывающая слоем всю планету. Массу разрывали пустоты, которые мозг Олега не мог идентифицировать в человеческом восприятии.

— Это вода, — объяснил Спящий. — Я туда проникнуть не могу. Больно.

— Моря и океаны, — понял Олег. — Ничего, до них мы теперь тоже доберемся.

— Чтобы проявить этот негатив, тебе надо побывать там с твоими глазами, — объяснил Разум. — Тогда мир станет таким, — и в мозгу Олега появились картины тех мест, где он проходил, — заросли, шалаши у озера, периметр, база.

— Один я не справлюсь. Мне жизни не хватит, чтобы обойти всю планету.

— Я дам тебе больше жизни. Избавлю твой организм от вредных бактерий и болезней, прослежу, чтобы он работал исправно.

— Ты и это можешь?

— Я буду ухаживать за ним, как ухаживаю за своими растениями. Ведь теперь он мой, часть моего мира.

— Бессмертие? Человечество всегда стремилось к нему. Хотя нет. Рано или поздно, но я все равно умру от старости.

— Это неважно. Ты все равно сохранишься во мне, в моей памяти.

— Как? — удивился Олег. — Весь?

— Да. Я не удаляю информацию, если даже она лишняя и никчемная. Только систематизирую ее и дефрагментирую для простоты хранения и доступа. Так что ты даже после смерти своего материального тела будешь продолжать жить во мне.

— Со своими мыслями, пристрастиями, достоинствами и пороками?

— Да, пожалуй. И даже сможешь общаться с кем пожелаешь.

— Ну, это уже за пределом разума. По сути, это настоящее бессмертие.

— Вероятно. Я не могу еще понять, что такое жизнь в твоей интерпретации.

— А сколько лет живешь ты?

— Непонятно. Я жил всегда, с момента рождения этого мира.

— Миллионы? Миллиарды лет?

— Возможно. Я не могу определить возраст по вашей системе оценок.

— Получается, ты живешь уже вечность.

— Я просто не умираю. Не могу умереть. И потому не могу понять смысл этого.

— Бессмертие! — Олегу не хватало слов и эмоций. — Непостижимо! Чем я могу отплатить тебе за такие щедрые дары?

— Ты уже отплатил. Собой, своим восприятием мира, своими глазами и ушами, своей информацией. И тем, что разбудил меня от многовековой спячки.

— Но у меня есть еще один бонус. Ты говорил, что мы вкусные.

— Я же сказал, что больше не буду вас есть.

— Но ты можешь делать это вполне. Но, — уточнил Олег, — только после нашей смерти. После смерти нашего физического тела.

— Это великолепно! — обрадовался Спящий.

— И еще дополнительный бонус, — добавил Олег, — наш мир. Наши растения, наши животные и птицы, наш водный мир. Думаю, разнообразие вкусов тебя удивит. А то у тебя вкусовой выбор невелик — одни папоротники.

— Я рад этому.

— Но только с одним условием — употреблять только после смерти всего живого.

— Согласен.

— Странно, что я перестал тебя видеть, — подумал Олег. — Раньше ты был таким, — он воспроизвел темную бесформенную тень, — а теперь тебя нет вообще, ни в каком виде. Как же мне теперь идентифицировать тебя?

— В этом нет нужды. Мы же теперь одно целое. И ты уже не можешь воспринимать меня отдельно от себя. Ты же не можешь смотреть на себя со стороны, отдельно?

— Могу.

— Можешь снаружи, — возразил он себе, — глазами. А изнутри не можешь. И у меня-нас даже раздвоения личности не получится. Ты-я думаешь, извлекаешь из нашей памяти нужное автоматически, бессознательно. Со временем это я-ты исчезнет совсем, и ты не будешь замечать какого-либо несоответствия, дискомфорта. Будешь думать и чувствовать как человеческий индивид.

— Убедил. Но как убедить друзей принять тебя? Нас так застращали здешней враждебной микрофлорой, несовместимой с человеческим организмом, что переломить это убеждение будет нелегко. Но я-мы буду думать над этим.

— А я займусь, пока ты спишь, копированием твоей информации в мою память.

Проснулся Олег с ясной головой и легкостью в теле. Бодро окунулся в прохладном, застывшем в утренней истоме озере. Вскарабкался на дерево и скинул несколько орехов на завтрак.

Стук орехов о землю разбудил спящих. Позевывая, они выползали из своих шалашей.

— Что в такую рань? — проворчал Войцех недовольно. — Можно было бы еще поспать.

— Хватит спать, — отозвался Олег. — Так всю жизнь проспишь. Работать надо.

— Какая тут работа? Есть, спать, отдыхать — вот вся наша работа. Расслабься уж!

— Извини, но лопать бананы — не мой удел, — Олег вонзил зубы в орех. — И не твой. Иначе в обезьяну превратишься.

— Изголодался, бедненький! — произнесла Эля, глядя, как Олег взялся за второй орех. — Как здоровье?

— Как видишь. Здоров как бык. Готов к труду и обороне.

— А цепочка где? — встревожилась она. — Я не вижу.

— Валяется где-то, — небрежно бросил Олег.

— Как валяется?! — переполошилась она. — Ты же умрешь! Возьми немедленно.

— Да ну ее! Надоела, — отмахнулся Олег. — Мешается только. У меня уже мозоль под языком от нее. Я от нее уже дня три как избавился.

— Вот потому и заболел. Найди и засунь в рот немедленно!

Олег чертыхнулся, но пошел к шалашу.

— Вот видишь, — показал он цепочку. — А теперь, — он размахнулся и метнул цепочку в озеро, — ее нет. И не найдешь уже.

— Ты что наделал? — Эля вынула свою цепочку и стала отламывать кусочек. — Сейчас.

— Эля, не надо мне никакого серебра. Больше не надо. Я здоров. И чувствую себя лучше некуда, — упорствовал Олег. — Мой организм адаптировался к внешней среде, и теперь мне уже ничего не угрожает. И болеть я больше не буду.

— Заболеешь, куда денешься. Может, это временное облегчение. Такое перед смертью случается, — мрачно пошутил Войцех.

— Нет. Я знаю, что я здоров, — возразил Олег. — И что болеть больше не буду. У меня иммунитет выработался против здешних бактерий. И не только против них. Против наших земных бактерий тоже.

— Сверхчеловек, что ли? — усмехнулся Войцех. — Ну-ну.

— И вам рекомендую выбросить серебро подальше. Оно только помеху создает, препятствует адаптации.

— Нет уж, спасибочки, — отказался Войцех. — Мы уж как-нибудь без экстрима. Здоровье — оно дороже, однако.

— Ну, как знаете, — равнодушно ответил Олег, решив не напирать лишний раз на них.

— А я, пожалуй, попробую, — нерешительно сказала Эля. — Но ты точно чувствуешь себя хорошо? Уверен?

— Конечно, уверен, — ответил Олег. — Попробуй, — и сама убедишься.

— А если…

— Никакого «если» не будет. Обещаю.

— Хорошо. Я тебе верю, — Эля отнесла амулет в шалаш. — Но я его сохраню на всякий случай.

Войцех осуждающе посмотрел на обоих.

— Надо к базе сходить, — переключил разговор Олег на другую тему, — узнать, что у них нового.

Закончив с завтраком, они двинулись в путь.

На прошлом месте их поджидал Стратов.

— Почему вас долго не было? — накинулся он на прибывших. — Мы уже думали, что вам кранты.

— Олег приболел немного, — пояснила Эля. — И еще обустраивались.

— А мы тут еды вам уже накопили целую гору, — указал Виктор на кучу тюбиков, укрытую в кустах, — и даже твой персональный заказ выполнили, — достал он из кучи бутылку.

— Еда нам уже не понадобится, — ответил Олег. — У нас сейчас вкусная и натуральная пища. Вряд ли уже захочется синтетику глотать. А вот от бутылки не откажусь. Может, понадобится.

— Может, — усмехнулся Виктор. — Отвык уже?

— Да. От долгого воздержания.

— Что тогда с ними делать? — указал Виктор на тюбики.

— Пусть лежать здесь. Может, еще сгодятся. Рассказывай, что нового.

— Работа идет, — начал Виктор, — но медленно. Пока все нормально. Даже уже завербовали парочку солдат.

— Вы не спешите. Торопиться нам некуда. А спешка может обернуться неудачей и провалом.

— У нас, к тому же, нет конкретного плана. Ну, восстанем, разоружим солдат, Смита за решетку. А дальше что? Серебра-то мало. Выйти всем не удастся.

— Придумаем что-нибудь, — придержал Олег попытавшую что-то сказать Элю. — Сейчас важно проработать операцию до мельчайших деталей. Не валить же валом на пули солдат. Надо поэтапно, каждый делает свою часть работы. Думаю, первым делом надо парализовать работу станции.

— Как? Устроить всеобщую забастовку?

— Нет. Просто обесточить базу. Отключить солнечные панели. Тогда внутренних источников питания хватит часа на два-три. А потом тьма, нехватка воздуха из-за остановки вентиляторов и кондиционеров. Это вызовет панику и полный паралич станции.

— Вряд ли, — возразил Виктор. — За это время энергетики доберутся до панелей и запустят их вновь.

— Эту часть мы возьмем на себя, — отключение, блокировку и недопуск энергетиков к панелям, — сказал Олег. — Ваше дело — внутри развивать операцию. А как вы все это провернете, чтобы с минимальными потерями, — уже думайте сами.

— Договорились.

— Мы появимся дня через три.

У Эли все произошло легко, без всякой болезни. Олег это понял по тому, как вдруг он почувствовал ее рядом, понял возможность общаться с ней мысленно, ощущать ее чувства и тревоги.

— Ну как? — спросил он ее, решив пока не пугать. Сама поймет со временем.

— Великолепно. Даже как-то лучше стало. Болячки пропали. И знаешь, — удивилась она, — я знаю, как дойти до базы. Странно это.

— Ничего странного, — успокоил ее Олег. — После адаптации появляются дополнительные способности, ориентация на местности. Мир становится каким-то другим. Не удивляйся.

— Что-то мне, на вас глядя, тоже захотелось приобщиться, — произнес Войцех.

— Ну, так в чем проблема? — ответил Олег. — Приобщайся. Просто выплюнь цепочку, — и мир изменится.

— Страшновато, — засомневался Войцех.

— Эля, — попросил Олег, — помоги товарищу, покажи пример.

Эля сходила к шалашу, взяла свой амулет и швырнула в озеро.

— Вот так!

— Ладно, уговорили, — Войцех вынул изо рта цепочку и тоже кинул в озеро. — И что теперь?

— Жди. Дня через три, когда организм освободится от серебра, почувствуешь.

Вскоре и Войцех оказался в их рядах. Олег это понял по появлению его в своих мыслях.

— Поздравляю, — сказал он товарищам. — Теперь я могу вам кое-что объяснить непонятное.

— Что? — заинтересовались они.

— Теперь мы — часть этого мира.

— Мы итак ею стали, когда прибыли сюда.

— Нет, — возразил Олег, — не стали. Мы все еще прячемся за стальными стенами от окружающего мира. Потому что наш организм был чужеродным, несовместимым с микрофлорой этой планеты. Как, впрочем, он будет несовместим с микрофлорами и других планет. Человек может жить только на Земле, в своем родном мире, на породившей его планете. Только здесь ему место. А на других планетах другая жизнь, другие микроорганизмы, появившиеся в результате долгой эволюции. И они всегда и везде будут воспринимать человека как чужака, как чужеродный организм, вторгнувшийся в их мир незваным агрессором. И будут его уничтожать, как вредную бациллу, вирус смерти.

— То есть мы никогда не найдем подходящую для переселения планету? — спросила Эля.

— Но эту же нашли, — возразил Войцех.

— Нашли, — согласно кивнул Олег. — Но это исключение, а не правило. Потому человеку следует не искать другие планеты, чтобы их так же загадить и уничтожить, а восстанавливать свою Землю, возрождать уничтожаемый им мир.

— Человек даже на родной Земле ведет себя как вирус, уничтожая все вокруг, — добавила Эля. — Воспринимает ее так, будто он сам прибыл с другой планеты.

— Нам просто неслыханно повезло наткнуться на эту планету, — продолжил Олег, — и адаптироваться. И в этом не наша заслуга.

— А чья же тогда?

— Дело в том, — Олег заинтригованно помедлил, — что здесь существует другой Разум.

— Где? Почему мы никого не обнаружили? Не вступили в контакт?

— Вступили. Эля, помнишь, меня мучили ночные кошмары?

— Помню. Но ты уже вроде успокоился и перестал орать по ночам.

— Это были не кошмары. Это и был контакт. Особенно после выпивки.

— А я все списывала на пьяный бред.

— При пьяном состоянии контакт происходил легче. Похоже, в мозгу открывались какие-то поры, клапаны, мозг лучше очищался от нанесенного днем мусора и был более восприимчив к контакту. Так вот, во сне я встречался с иным Разумом и беседовал с ним. Мы сообща пытались найти точки соприкосновения и взаимопонимания. Это было нелегко. Потому что Разумом оказался… как вы думаете?

— Затруднительно, — почесал Войцех голову. — Здесь нет живых существ.

— Может, растения, — несмело предложила Эля. — Они содержат корневую систему, при объединении которой в единое целое могло бы получиться неплохое подобие мозга.

— Ну да, — желчно прокомментировал Войцех, — живые растения, живой мозг, живой Разум. Держите меня, не то обхохочусь.

— Нет, ответил Олег, — не растения. Думайте дальше. Хотя, — подумал он, — эту идею надо будет обдумать. Хоть микробов неисчислимое количество, запасной жесткий диск не помешает. Наши же записывают на кристаллах и пластиковых носителях. Использовать для записи информации камни, кристаллы и даже растения можно и здесь. Тогда объемы памяти вообще будут безграничны.

— А дальше думать некуда, — тем временем ответил Войцех. — Нет здесь больше подходящих объектов для Разума.

— Но он есть. И существует. Эх ты, — рассмеялся Олег. — А еще биолог называется.

— Ну, микроорганизмы здесь имеются, — неуверенно предположил Войцех. — Но они слишком малы, чтобы обладать даже зачатками разума.

— Это если поодиночке. А если сообща, если все мириады микробов объединятся?

— О, — протянул Войцех недоверчиво, — тогда это будет супермозг. Похлеще даже нашего.

— Вот и ответ на вопрос.

— Но такое невозможно, — возразил Войцех. — С точки зрения науки это практически невозможно.

— Не практически, а теоретически. А на практике это случилось. Перед вами этот самый Супермозг, — развел Олег руки в стороны, — Разум планеты.

— Микробы?! — друзья ошеломленно уставились на землю под собой, непроизвольно поднимаясь. — Но как так?

— Природа хитра на выдумки. Микробы первыми заселили сушу миллиарды лет назад и уже не позволили никому постороннему, кроме растений, осваивать свою территорию. Уничтожали всех существ, вылезавших из воды рек, морей и океанов. Со временем они объединились в борьбе с агрессорами, и возник Разум. Это в наших фильмах иной Разум представляют в виде монстров, стремящихся захватить Землю и уничтожить нас. На самом деле все не так. Нас просто запугали.

— Но они уничтожили другие станции и всех людей, там находившихся. Почему не уничтожили нас, — задал Войцех вопрос.

— Резонный вопрос. Отвечаю — мы договорились.

— Кто мы?

— Я и этот Разум. Разобрались, кто есть кто, нашли точки соприкосновения, выяснили взаимный интерес и обоюдную нуждаемость друг в друге. И слились. Сначала я, а потом и вы вошли в Сеть Разума этой планеты, стали неразрывно связаны с ним. Сохранив при этом свою индивидуальность.

— Получается, ты сдал нас врагам, по сути? — воскликнул Войцех. — Без нашего на это согласия! Ты — предатель! Предатель всего человечества!

— Ну зачем же так громко и огульно? Никого я не предавал, — возразил Олег. — Наоборот, я сохранил последнюю колонию землян на планете. К тому же попутно улучшил и усовершенствовал человеческую породу.

— И в чем, интересно?

— Теперь ты не будешь больше болеть. Здешние микробы очистят твой организм от вредоносных бактерий и затаившихся вирусов. Очистят от всякого шлака и скопившегося мусора. И проследят, чтобы ты всегда был здоров и дееспособен. И ты будешь жить, забыв о болезнях, значительно дольше. И напрочь забудешь о таблетках. Это во-первых.

— А во-вторых?

— Во-вторых, твоя память, все твои знания и мысли не исчезнут бесследно вместе с твоей смертью, а сохранятся в памяти Разума. Как и память остальных. И этой памятью, этими знаниями сможет воспользоваться любой желающий при необходимости. Детям больше не придется корпеть годами за партами, начиная изначально процесс познания. Знания будут даны им сразу, при рождении.

— Неплохо, хотя верится с трудом. Что дальше?

— Человек станет бессмертным.

— Ну, это ты уж хватил лишнего, батенька! Человечество бьется над этим с момента своего зарождения, но безрезультатно. Потому что невозможно сохранить свое тело навечно. Оно стареет, изнашивается и в итоге умирает.

— Согласен, человеческое тело не может быть бессмертным. Но его душа бессмертной быть может. Твоя память будет так подробно скопирована в памяти Разума, что даже после смерти ты продолжишь жить, как частица этого Разума. И даже общаться с живыми людьми при желании.

— Бред какой-то! Такое непостижимо.

— Здесь все непостижимое ранее становится постижимым. Вдобавок ты получаешь в свое полное распоряжение целую планету. А как распорядиться ей и не загадить и уничтожить — в этом тебе поможет Разум.

— Сказки ты тут понарассказывал. Ничто не дается просто так, бесплатно. За все надо платить. Чем заплатим мы за такое великолепие?

— Своими глазами и ушами. Своими способностями. Ведь человек несравненно более развит, чем микроб. Слепой и глухой, здешний Разум, возникнув, так и не развился. Спал, пока не пришли мы. Пока я не разбудил его и не заинтересовал в нашей необходимости. И он принял нас. Мы соединились и объединили наши разумы, поделились знаниями.

— Как объединились? Я что-то не чувствую чьего-либо присутствия.

— Оно внутри нас. Избавившись от серебра, мы позволили микрофлоре проникнуть в наши организмы. И теперь мы являемся частью жизни этой планеты. И нам доступна вся планета. И Разум может нашими глазами тоже увидеть ее, услышать нашими ушами ее звуки. Да вы можете сами убедиться в этом, — и Олег снял блок, установленный им ранее, чтобы не испугать их раньше времени. — Теперь вы готовы. Знакомьтесь — Спящий. И принимайте во владение свою планету.

Войцех и Эля ошеломленно зашевелились, мотая головами.

— Не бойтесь, — успокоил их Олег. — С непривычки это сложно принять. Но потом пройдет. Осваивайтесь. А я, — подумал он, — проложу пока тропу к базе. А то надоело продираться сквозь дебри.

И он начал мысленно раздвигать деревья, создавая тропу, ведущую к станции.

— Почему вокруг все серо? — возник вопрос Эли. — Только местность вокруг озера и путь к базе зеленый.

— Серо там, где мы еще не были, — пояснил Олег. — Разум без глаз ничего не видит. Вот пройдемся там, — и все оживет, зацветет.

— Если завезти сюда птиц и насекомых Земли, — подумала Эля, — то все здесь зацветет моментально.

— Точно, — одобрил ее Олег. — Хорошая идея.

Эля мысленно зарделась.

— И вообще, отвали от меня, я занят. Спрашивать меня нет необходимости. Спроси себя — и получишь ответ.

Они шли по тропе. Ровная, песчаная, без единой травинки тропа вела точно по прямой линии. Заросли деревьев отклонены в разные стороны, освобождая проход.

— Молодец! — подумала Эля. — Славно потрудился.

— Стараюсь, — отозвался Олег.

Вплыло изображение от Войцеха — кулак с поднятым вверх большим пальцем.

— Освоились, — удовлетворенно отметил Олег.

Стратов находился поблизости.

— Никаких изменений, — отчитался он. — Работаем.

— А у нас новости, — сказал Олег.

— Делись.

— Необходимость в серебре отпала.

— Как так? — удивился Виктор. — Как без защиты?

— Защита от местной микрофлоры уже не нужна, — объяснил Олег. — Наши организмы уже адаптировались к окружающей среде. Микробы больше не страшны.

— Но ведь люди умирали раньше, — не верил Виктор. — Умирали здесь. А на других станциях вообще все погибли.

— Это было раньше. Теперь все изменилось. Изменились мы и приспособились. Вжились в здешний мир.

— Не верится, что-то, — с сомнением произнес Виктор.

— Проверь, — Олег открыл рот. — Серебра, как видишь, нет. Можешь сам убедиться. Раскрой скафандр.

— Ишь чего захотел! — отскочил Стратов. — Впрочем, что мне терять? Рано или поздно — это все равно произойдет. А жить так надоело. Хочется чего-то новенького. А не испытав не узнаешь, — и он откинул иллюминатор. Задержал дыхание, потом медленно вдохнул в себя воздух чужой планеты.

— Жив! — выдохнул он. — Или это временно? Ну, хоть напоследок напьюсь, — он вынул из клапана бутылку, раскупорил, отпил. — Будешь? — протянул Олегу.

— Давай, составлю компанию, — принял Олег. — Поддержим. Выпьем дружно за невинно убиенного. Аминь! — он отпил и передал товарищам. — Помянем раба грешного Виктора Стратова.

— Вы это что? — забеспокоился Виктор. — В самом деле? Заживо меня хороните? Обманули меня, заразы!

— Совсем товарищ шуток не понимает, — рассмеялся Олег. — Успокойся. Все в порядке. Жди, если не веришь.

Они уселись на землю и стали обсуждать насущные проблемы, изредка справляясь у Стратова, жив ли он еще или уже коньки отбросил.

Наконец Виктор поднялся.

— Вы правы. Я жив. Это что получается? Смит специально нас держит в стальной клетке?

— Да, — ответил Олег. — Чтобы удержать власть над народом. Пора прекращать этот беспредел. Наступило время поднимать восстание.

— Знаете, а мне расхотелось возвращаться туда, — махнул Виктор в сторону станции. — Пожалуй, останусь я с вами.

— А кто тогда будет поднимать восстание? — Олег был против. — Руководить?

— Другие, — Виктор включил интерком и сообщил в него. — Парни, идите ко мне. Тут большой участок надо зачистить, — и захлопнул иллюминатор.

Вскоре подошли двое внешников. Виктор знаком показал, чтобы переключили связь на внешнюю. Затем медленно и торжественно снял шлем.

— Ты что наделал? — отскочили от него напарники. — Сдохнуть решил?

— Нет, ребята. Я уже здешний. Микробы нас уже не берут. Можете сами убедиться, если откроетесь.

Внешники посоветовались намного, но потом тоже сняли шлемы.

— Точно не помрем? — спросил один.

— Точно. Я уже несколько часов так гуляю и ничего. Жив до сих пор.

— Что-то в местной природе изменилось?

— Нет, изменились мы сами. Адаптировались. Теперь серебро уже не нужно.

— Наконец-то можно выбраться из этих катакомб, — обрадовался он. — Надоела такая жизнь. Все, назад ни шагу. Остаюсь здесь.

— Кто-то должен вернуться, — сказал Олег. — Надо продолжать подготовку к восстанию.

— Так и без нас разберутся. Умных хватает.

— Но тогда оборвется связь с ними.

— Ну и пусть. Разберутся и без нас. А сигнал к восстанию все равно будет подаваться отсюда.

— Как?

— Сигналом будет отключение солнечных панелей, — ответил Виктор. — А это мы сделаем снаружи. И тогда внутри начнется заваруха. Людей там много, и они предупреждены. А вот вас тут мало. Вдруг что-то пойдет не так. Нужны дополнительные силы.

— Умеешь ты убеждать, — невольно согласился Олег. — Ладно, принимаем пополнение в свою компанию.

Внешники принялись освобождаться от скафандров.

— Вот так и будете ходить в преисподнем, — рассмеялся Олег.

— Потерпим. Если дама позволит, — наклонил голову Виктор в сторону Эли.

— Придется привыкать к вашему экзотическому наряду, — вздохнула Эля с шутливым огорчением, — деваться-то некуда.

— Потом приоденемся, — утешил Виктор, — когда базу возьмем. А с этим барахлом что делать? — пнул он скафандры.

— Подумаем, — ответил Олег.

— Давайте их закроем и разложим так, будто мы заразились и погибли, — предложил внешник.

— Точно! — одобрил Виктор. — Пусть погадают, что с нами случилось.

Так и сделали. Внешники растащили скафандры по площадке в разные стороны, разложили их в живописных мукораздирающих позах и всунули огнеметы в непослушные рукавицы. Вернулись довольными.

— Они штаны обделают от испуга.

Новичков Олег отправил с Элей к поселку на озере. Пусть отдохнут, перейдут в новое состояние, войдут в этот мир. А сам с Войцехом залегли в кустах наблюдать.

Вечером из станции вышли двое с автоматами.

— Солдаты, — передал Войцех. — Забеспокоились, решили узнать, почему внешники не вернулись в срок.

Солдаты дошли до ближайшего скафандра, попинали его, поворошили автоматами. Убедившись, что тело не реагирует, они бросились назад.

К утру скафандры исчезли. Но ближе к обеду из шлюза вышли трое с огнеметами и опять начали выжигать землю огнем.

Появилась Эля с новичками.

— Не удержались, — объяснила она.

— Ребята готовы, — спросил Олег и ощутил дружеское рукопожатие.

— Что делать будем?

— Повторим вчерашнее, — предложил Виктор.

— Да. Не отпускать же их. Надо действовать. Чем больше нас будет, тем мы будем сильнее.

Внешники, держась скученно, приближались медленно и с опаской. Когда они оказались неподалеку, Виктор вышел из зарослей, сел и стал демонстративно потягивать виски из бутылки.

Заметив его, внешники двинулись к нему.

— Стратов?! — раздался металлизированный голос. — Жив?

— Как видишь, — Стратов протянул бутылку. — Будешь?

Внешники попятились.

— А мы думали, что тебя уже нет на этом свете. Как ты выжил?

— Просто. Снял скафандр и ушел в лес. И жив до сих пор. Отключите связь, — попросил он.

Внешники послушались.

— Бактерии, вирусы — это все сказочки Смита, — и Виктор все рассказал.

Внешники, поколебавшись немного, принялись освобождаться от скафандров.

— Все! На базу не вернемся.

И были шокированы, когда из зарослей выступили остальные беглецы.

Эля отправилась с пополнением в поселок, остальные стали думать, как поступить со скафандрами.

— Повторим вчерашний эксперимент, — предложил Олег.

— Но они тогда еще сильнее перепугаются и перестанут выводить внешников, — возразил Войцех.

— Да. Заблокируются и будут сидеть на базе, как птицы в клетке.

— Но и нам пополнение перестанут присылать.

— У меня есть одно предложение, — подумал Виктор.

— Говори!

— Я надену скафандр и проберусь на станцию.

— Ты же говорил, что на базу больше ни ногой, — сказал Олег.

— Я передумал. Вероятно, из-за изменившегося состояния. Ты, как я вижу, тоже из забулдыги превращаешься в ответственного человека.

— Тебя там сразу поймают.

— Не думаю. Мы для солдат безликие. Вряд ли кто из них помнит в лицо входящих, особенно внешников. Мы для них просто трупы, хоть еще живые.

— А остальные скафандры? Что с ними делать?

— Скажу, что погибли. Я один выжил.

— Мы тоже с тобой пойдем, — сказал один внешник. Его поддержал другой. — Незачем напрягать лишний раз командование. Вышли трое, вошли трое. Все в порядке. К тому же внутри от нас троих больше будет пользы. И связь с вами попробуем наладить.

Все согласились.

Детали обсуждали до вечера. А с наступлением сумерек Виктор с товарищами облачились в скафандры и, взяв в руки огнеметы, направились к шлюзу.

Олег с Войцехом остались у периметра для связи.

— Мы внутри, — дошла до них, наконец, мысль Виктора. — Все в порядке, солдаты ничего подозрительного не заметили. Ну, мы в бар.

— А без этого нельзя обойтись? — недовольно спросил Олег.

— Нет. Большинство наших собирается в баре. Там незаметнее. Надо сообщить им, что мы живы, и что серебро уже не нужно, выход безопасен. И разработать новый план восстания.

— Ладно, — отозвался Олег. — Не напивайтесь очень, а то заметут.

— Бум стараться, шеф! — дошел тройной отклик. — Но не обещаем.

— До завтра!

Время тянулось медленно.

— Пожалуй, нашу специальность можно сдавать в утиль, раз теперь мы можем рассмотреть себя не только снаружи, но и изнутри, — подумал Войцех, — причем даже без микроскопа.

— Погоди списывать, — возразил Олег. — Рассмотреть-то мы можем, но функциональное назначение многих органов для нас останется неизвестным. Особенно мозг. Так что, наоборот, биология получает импульс для развития. Люди, звери, птицы, насекомые — всех их надо изучить и встроить в этот мир. То же и с ботаникой. Необходимо насадить и выходить земные растения. Потому здесь надо будет подходить комплексно, вплоть до создания новой науки — биоботаники.

— Надо первым делом завезти семян различных растений и распространить их здесь.

— А кто будет их опылять? Без опыления они здесь не приживутся, не дадут семян. Нужно одновременно с ними завозить и насекомых.

— Мух?

— Мухи не выживут. Они станут конкурировать с микробами, пожирать их пищу. Микробы их уничтожат.

— Тогда пчел. Они-то уж точно приживутся.

— Да. Но только если будут цветы, с которых можно будет собрать нектар.

— И еще бабочек, — вклинилась Эля. — Бабочки внесут сюда красоту земного мира.

— Вряд ли с бабочками получится, — возразил Олег. — Хоть они и красивы, но их гусеницы станут поедать листву растений. А это микробам тоже не понравится.

— Да, ты прав, — поддержал его Войцех. — А комарам, клещам и прочим кровососущим тут вообще не место.

— Остаются одни пчелы. Наши-то почти все передохли во время полета.

— Минус в том, что пчелы распространяются медленно. Хотелось бы быстрее заселить ими всю планету.

— В общем, у нас, биоботаников, непочатый край работы. Надо будет выводить новые виды, как растений, так и насекомых.

— Животных тоже завезти не мешает.

— Животные все травоядные или плотоядные. Вряд ли это понравится здешней природе.

— Да, ту надо думать. Без них природа бедна и пустынна. А с ними возникает конкуренция с местным миром.

— Какие-то надо завозить, однозначно. Пусть будут они поедать растения, но ведь отходы их жизнедеятельности и тела в итоге все равно будут потом использоваться во благо.

— Верно. Но тут надо не раз подумать. А вдвоем нам не справиться.

— Будем привлекать остальных биологов. И других, знания которых в этом мире уже не понадобятся. Медиков, например, раз болезней больше не будет.

— Медикам есть чем заняться — исследованием организма человека. Тут у них много неизведанного. Отдадим это направление им, нам с природой бы справиться. А вот солдаты здесь уже не нужны. Их и привлечем. Потом еще найдем ненужных. Надо обустраивать свой дом в первую очередь.

— А еще нужны строители. Ведь не будем же мы жить вечно в шалашах как первобытные люди.

— Зачем? Климат здесь стабильный. Ось вращения планеты не наклонена подобно земной, и смены времен года нет. И необходимости утепляться на зиму нет. Тебе хочется опять изуродовать облик этой планеты каменными коробками? Поменять зеленые джунгли на серые и безликие трущобы? Мне что-то не хочется. Я — часть природы и загаживать ее снова, как Землю, не хочу. Мне и в шалаше неплохо живется.

— Я не говорил про бетонные трущобы. Сейчас, когда мы можем общаться мысленно, необходимость в прямом контакте отпадает. И будь ты даже на другой стороне планеты на расстоянии в тысячи километров, мы все равно будем рядом. Но шалаш имеет свойство протекать, гнить. А погода — портиться. Потому я буду чувствовать себя увереннее и комфортнее в маленьком уютном домишке где-нибудь в джунглях, на берегу речки или озера. Даже моря.

— Я тоже не против. Не кучковаться же в муравейнике.

— Кстати, о муравейнике. Муравьев тоже надо завезти.

— Верно. Как мы о них забыли.

— Бабочек можно. Они хоть и паразитирующие существа, но создают красоту мира. Природа много потеряет без них. А их популяцию мы сможем регулировать.

— Кто это сказал? — всполошился Войцех. — Ты?

— Нет, — отозвался Олег. — Я подумал, что ты.

— Это я, — ответил Спящий. — И птиц надо. Они поют.

— Но птицы съедят всех пчел.

— Тогда нужны насекомые для птиц.

— Чую, придется завозить всех. Экология Земли сбалансирована. Без одного вида неизбежно не выживет другой.

— Да, получается так. Придется над этим крепко подумать, — подытожил Войцех.

— Теперь Глонас и GPS не понадобятся, — думал Олег, засыпая. — Их заменят птицы и насекомые.

Олег проснулся от боли. Кто-то выворачивал ему руки. Он подскочил и ощупал руки. Руки были на месте, никто их не выворачивал. Но боль не проходила. Перед глазами плыл металлический пол. Олега куда-то вели. Опять сон?

— Виктор, — окликнул он, — это ты?

— Да, я, — прорвалась сквозь боль мысль. — Меня взяли. Ребят, чувствую, тоже. Ведут куда-то.

— Не исчезай, держи связь. Я буду следить за тобой.

— Лады!

— Что будем делать? — спросил Спящий.

— Пока ничего. Следим, — ответил Олег. — Настрой мне устойчивую связь с Виктором. И остальными. Нашим пока ничего не показывай, пусть спят спокойно.

— Хорошо, заблокирую. Могу и Виктору боль убрать, если пожелаете.

— Конечно, пожелаем. Действуй!

Виктора завели в знакомый кабинет. Олег настолько слился с мыслями Виктора, что, уже не осознавая, воспринимал все так, будто это происходит именно с ним, а не Виктором.

— Воскрес?! — послышался знакомый голос.

— Полковник! — отозвался Виктор-Олег. — И я рад встрече.

— Хохмим? Ну-ну, — усмехнулся Смит. — Скоро ты хохмить уже не сможешь. Если, конечно, не расскажешь все сразу, не облегчишь свою участь. Почему ты жив до сих пор? Почему живы твои люди?

— Так мне нечего скрывать. Олег рассказал о серебре.

— Когда успел, жулик! — возмутился Смит.

— В баре, за выпивкой. Виски кому угодно язык развяжет.

— Где серебро? — не поверил полковник. — При обыске его не нашли.

— Так оно, это самое, — невозмутимо соврал Виктор, — внутри. Так надежнее. Не потеряется, никто не заберет.

— Понятно, — протянул Смит. — Плохо мои сработали, повальные обыски не все обнаружили. Кое-кто умудрился утаить. Придется еще раз сделать тотальную проверку.

— Вряд ли солдаты найдут что-нибудь. Кто имеет серебро, давно уже хранит его в желудке.

— И то верно, — вынужден был согласиться Смит. — Ладно. А что же мне делать с вами, голубчиками? Выпускать вас на волю мне как-то не хочется. Это же вам во благо, чему я категорически против. Свобода — не мой критерий. Посидите пока в карцере, потом что-нибудь придумаю. А чтобы вы не скучали, мои спецы покромсают немного ваши тела. Авось, еще что-нибудь новенькое выпытают. Ну, а если не выпытают, то…, — полковник подумал, — крематорий давно не работал.

— Откуда вы узнали про нас? — спросил Виктор. — Даже солдаты не обратили внимания на подмену.

— Солдаты уже ответили за свою невнимательность. А насчет вас. Не думай о нас так плохо. Мы всегда прослушивали все разговоры внешников. И о тебе узнали в разговоре второй группы, когда они тебя обнаружили. Жаль, связь быстро прервалась. Потому меня очень интересует, что было дальше.

— У этих ребят серебра не было, — пояснил Виктор. — Результат известен.

— Померли?

— Естественно. Мы одежонкой-то и воспользовались. Чтобы вернуться в лоно цивилизации. А то там холодно и голодно.

— Этого следовало ожидать, — довольно произнес Смит. — Куда лезете? Чего вам неймется? Глупые вы и несмышленые. Только здесь, на островке цивилизации, созданном и поддерживаемым мной, люди еще могут выживать в нормальных условиях. Так и передай другим.

— А как передать? Вы же собираетесь отправить меня в карцер, и даже в крематорий. Там передавать некому.

— Я подумаю о вашей дальнейшей судьбе, — снизошел Смит. — Может, передумаю. Если будете лояльны правительству.

— Да мы всегда «за», — ухватился за соломинку Виктор. — За правительство, за власть, за Вас, полковник, персонально.

— Ладно, не льсти мне. Я сказал — подумаю.

— Только не бросайте меня в терновый куст.

— Причем здесь терновый куст, — уставился недоуменно Смит на Виктора.

— Это такое выражение, полковник, иносказание. Терновый куст — это адские муки. В нашем случае терновый куст — это оказаться за периметром. И медленно умирать от голода, жажды и холода.

— Неплохой вариант, — усмехнулся Смит. — Спасибо за подсказку. Возможно, использую.

Смит не знал главного — что за их разговором следят Олег с остальными вместе со Спящим.

— А эти, — спросил он, — биологи и девица, где они?

— Вы о ком?

— Не притворяйся. Олег и его напарник, Войцех, кажется. Еще девка, тоже из их шайки. Я их еще раньше за периметр определил. Ты должен был их встретить.

— Нет, мы никого не встретили. Клянусь.

— В твои клятвы я не очень-то верю. Так что в карцер тебе рановато. Побеседуй сначала с моими молодцами. Может, мозги прочистятся, и вспомнишь чего другого, что забыл. В камеру пыток его! — приказал Смит охране.

Оставшуюся ночь Олег с Виктором и его напарниками наблюдали, как Виктору, а затем и его спутникам, засовывали иголки под ногти, ломали пальцы. Наблюдали с интересом, не испытывая никакой боли при этом.

— Болевые ощущения я заблокировал, — успокоил их Спящий. — А поврежденные органы потом восстановлю. Не переживайте.

Олега бесцеремонно разбудили. В голове темяшились взволнованные мысли.

— Дайте поспать спокойно, — простонал он. — Всю ночь не спал.

— Почему без нас?! — насела рассерженная Эля.

— Дал вам выспаться, — сонно ответил Олег. — А вот вы мне не даете. Такова ваша благодарность?

— Это нечестно. Мы должны быть вместе во всем.

— Ну, вместе с Виктором и ребятами вы никак не можете оказаться. Чем вы могли бы помочь ему? — Ничем. Потому я вас и не будил.

— Надо срочно идти на помощь, — не унималась Эля. — Выручать их из беды. Мы все так решили, сообща.

— К чему спешить? Дайте сначала выспаться.

— Выспаться?! Друзья в беде, а ему лишь бы поспать. Надо срочно разбивать солнечные панели, давать сигнал к восстанию.

— Эля, — твердо произнес окончательно проснувшийся Олег, — не паникуй. Ребятам пока ничего не грозит. Действовать начнем только в критический момент. А панели, — Олег повернулся на другой бок, — панели нам еще понадобятся. Не надо их бить.

Уснуть он не успел.

— Что-то начинается, — произнес лежавший рядом Войцех. — Из станции вышли люди.

— Кто такие?

— Не наши. Солдаты. Все в скафандрах. С автоматами.

— Сколько их?

— Десять человек. Идут к периметру.

Олег взобрался к нему и залег.

Солдаты дошли до периметра и пошли вдоль него, поливая очередями заросли.

— Скоро к нам подойдут, — сказал Войцех. — Надо убираться.

— И подальше, — добавил Олег. — А то может шальная пуля угодить.

— А нам что делать? — донеслись возгласы.

— Ждите.

Они забрались подальше в заросли и спрятались под защиту деревьев.

Солдаты, дойдя до тропы, посовещались и вступили на нее.

— Уходите, — передал Олег в поселок, — разбегайтесь подальше. Прячьтесь за деревьями. Они будут стрелять. Будем следить за ними, — сообщил Войцеху.

Спустя некоторое время солдаты вышли на берег озера. Они разбрелись по поселку, заглядывая в шалаши и попутно руша их. Никого не обнаружили. Собрались вместе, посовещались. Прошлись автоматными очередями по зарослям, но соваться туда не стали.

— Побаиваются, — прокомментировал кто-то.

— Все живы?

— Все.

Солдаты повернули назад, на тропу.

— Срочно закрываем тропу! — мысленно завопил Олег. — Подключайтесь все!

— Зачем? — отозвался Войцех. — Пусть уходят. Нам они не мешают.

— Еще как мешают. Будут теперь захаживать, как к себе домой. Придется все время быть настороже.

— Переживем. Мы их издали учуем.

— А не лучше ли будет прибрать их себе? Не хочется упускать такой солидный куш — десять человек, да еще с оружием. Неплохое пополнение нашего братства.

— Но у них автоматы. Разоружить их нам, безоружным, будет затруднительно. Без жертв не обойдется. А умирать, особенно сейчас, не хочется.

— Под пули лезть не будем. Потому я и предлагаю закрыть тропу. Тогда им путь будет затруднен, строй рассыплется. А мы будем выхватывать по одному. Риск быть подстреленным уменьшится.

— Можно вообще обойтись без риска, — проявился Спящий. — Отрастим на деревьях лианы, как у вас на Земле. И этими лианами будем захватывать, не приближаясь.

— А так можно?

— Попробую. Но я плохо представляю себе лианы. Помогайте, чем можете.

Все слились в единый Разум.

Деревья вдоль тропы зашевелились, сближаясь и загораживая путь. Из стволов полезли побеги, извиваясь, словно змеи в поисках добычи.

Перепуганные солдаты бросились в разные стороны, спасаясь от мистических лесных чудовищ и стреляя в разные стороны.

Лианы, вцеплялись в бегущих, цепко хватали их, заматывали и запутывали по рукам и ногам. Словно паук свою жертву.

Беглецы следовали за солдатами, управляя лианами.

Вскоре весь отряд лежал упакованным в паутине лиан. Беглецы спокойно выбрались из зарослей и разоружили непрошенных гостей.

— Открывайте им иллюминаторы, — указал Олег. — Отключайте связь.

— Что теперь с ними делать? — спросила Эля.

— Перетаскивать всех к поселку — занятие трудоемкое, — Олег подумал. — Пусть здесь лежат. Завтра сами придут.

— А лианы?

— Завтра и освободим. Пусть отдыхают, ума-разума набираются. И я, пожалуй, тоже пойду досыпать. Меня не беспокоить!

Но заснуть Олег долго не мог. Не давали прошедшие события. И опять подступили кошмары. Вернее, не кошмары, а чужие сны. Обрывки снов. Чужих. Фрагменты. Они складывались в мозаику. Олег одновременно находился в разных местах. Стоял на страже у шлюза, корпел над пробирками в какой-то лаборатории, готовил блюдо на кухне, протирал рюмку в баре… И еще во многих местах. Изображения накатывались на него и таяли, уступая место другим. От обилия этих образов Олег чувствовал себя еще более несчастным, чем наяву. Помучившись, он попросил Спящего заблокировать его от головной боли и непрошенных снов. И забылся в крепком сне.

Проснулся бодрым и здоровым.

— Накопил вчера мусора, — сообщил Спящий. — Я почистил твой организм.

— Это хорошо. Как там наши подопечные?

— Освободил их от лиан. Все уже здесь.

Олег выбрался из шалаша. Поселок был в движении. Сновали люди, неся ветки, восстанавливая порушенные вчера и сооружая новые шалаши. Новые незнакомые лица.

— Как дела? — спросил у новичков.

— Отлично! — раздались не стройный хор мыслей. — Давно ждали. Даже не мечтали. Хотя можно было обойтись без ужастиков, — добавил один, — а то теперь скафандр придется отмывать.

Все засмеялись. Мысленно.

— Кстати о скафандрах, — подошла Эля. — Что делать с ними? — указала она на сваленные в кучу скафандры.

— Сгодятся. Придумаем что-нибудь. Не выбрасывать же. Да и выбрасывать некуда. Свалок здесь еще нет.

— И не будет, — добавила Эля.

— Мы их используем для исследования морских глубин, — подумал Олег. — Так что еще понадобятся.

— Как дела у Виктора?

— Без изменений. Сидят в темноте, — ответил Спящий.

— Соедини.

Он оказался в темноте. Ощутил присутствие Виктора. Рядом. В себе.

— Скучаешь?

— А что остается делать? — отозвался Виктор. — Пальцы побаливают, — пожаловался он.

— Я работаю над ними, — сказал Спящий. — Терпи. Не все сразу.

— У нас пополнение.

— Я в курсе, можешь не рассказывать, — ответил Виктор. — У меня тут что-то непонятное происходит. Видения идут из некоторых мест станции.

— У меня такое же вчера было, — вспомнил Олег.

— Странны не сами видения, — продолжил Виктор, — а то, что появляются такие места, где я ни разу не был.

— Да, — согласился Олег. — Непонятно. Разберемся со временем. А пока ждите. У нас теперь появились солдаты, да еще с оружием. Через день-другой пойдем на приступ.

— Жаль, ничем помочь вам не можем, — вздохнул Виктор. — Нейтрализованы.

— Не переживай. Справимся и без вас.

Весь день ушел на обустройство поселка. Старожилы помогли новоприбывшим построить шалаши, разместив их по двое в каждом шалаше. Шалаши, строившиеся ранее хаотически, теперь выстроились в два ряда вдоль берега.

— Вот теперь уже приобретаем цивильный вид, — констатировала Эля, руководившая застройкой.

— Ты теперь, как основатель поселка, обязана стать мэром нашего городка, — подумал Олег.

— Да мне и так хорошо, — отказалась она. — А для застройки лучше выбрать кого-нибудь со строительной специальностью.

— Но у тебя это хорошо получается, — настаивал Олег. Его поддержали остальные.

— Предлагаю назначить Элю мэром нашего первого города на планете, — торжественно произнес Олег. — Прошу голосовать.

Возражавших не оказалось.

— Единогласно. Поздравляю, — Олег пожал руку Эле, — госпожа мэр!