Miracle
Ветер носится псиной добычей.
Пейзаж ушатанный текилой и ветром —
мы никогда до этого не дорастём, вечные винтажные дети. Припаркованные в нежности и зыби волн, в творчестве и чахлости высказываний… В небытии набата, в толчее синтетических сумочек…
Твои далматинские ляжки в лосинах, глаза терракоты в античных Афинах. Вшептаться в полынь белоснежной фатою, бессмертием стянутым с нежности нежно. Коктейли щемят мускатный язык, поэзия электрическим алкоголем.
Вопли синкоп и пшеничных снопов скошенных скользкой метафорой стали. Куда вы смотрели, глаза каракатиц! в жёлтое море зрачков, в беззвёздные бездны галактик?.. глухарь в глухомани зари задохнувшийся высью и солнце раздолбавшее свой циферблат! Москва не пала. Просто устала сиять…
Космические вёрсты. Абсолют спалившийся в высоте:
лодка и пирс стукнулись друг о друга — волны не ждут подходящего времени.
Солёный ветерок, сырая сыпь лоснится на перилах — открыли время жизни, Иосифа горячий чай и взгляд рыдающим блаженством… нежный крем истомившийся по кончикам пальцев — в Калифорнии духа, какофонии зноя взявшего в оцепление
Ветряки проматывают величие, новости устаревающие со скоростью взгляда. В сырости и тлении зеркал. В гаснущих дисплеях, оставляя день в лучах забвения или славы. Пожалуй, не потянем эти времена опередившие память как афоризмы солнечных сплетений…
В сердцах скорпионов, в наготе тщеславия.
Божественные дуралеи изгоняющие духов из демонов.
Вдвойне божественны дети в распахнутых порталах оргазма, кошки и пули скачущие фонтанчиками пыли. Хочу, чтоб меня не нашли божественные взгляды наёмников,
их души полные сбитых пилотов
кто были те владельцы маяка,
что сжёг бессмертие?..
